Люди небес
***
– Что это за проповедь?! Что эта ведьма там устроила?! Какого хрена город восстаёт?!
Слова Медведя разлетелись по дворам как стая напуганных птиц. Недовольство «хозяина» заставляло того пылать, словно сердце города, он заставлял кровь струиться в жилах здешних улиц, и с ней его огонь распространялся в самые далёкие части каменного организма, но теперь что-то шло не так. Опухоль возникла незаметно, но стала быстро возрастать. Всё хуже чувствовались плоть, стремительно теряющая с центром связь.
И вот тело уже захлёбывается кровью, пытаясь отстоять свои права, пытаясь выжить, но угроза становится сильней. «Ведьма» словно прокляла Медведя и тот город, что он всю жизнь считал своим. Но люди, отвернувшиеся от «хозяина», считали, что она для них лекарство, уничтожающее скверну, засевшую внутри.
– Я не этого хотела, – прошептала девушка, обращаясь к другу. – Я всего-лишь хотела дать им свет.
– Теперь ты видишь, что натворил твой свет?! – Андрей не злился, огонёк в его душе не позволил бы такому произойти. Просто решимость убедить Марию сбавить темп, не тратить силы понапрасну, создавая суету, проявлялась чересчур заметно. – Льётся кровь, есть жертвы, это не твоя вина, но ты в силах это прекратить.
– Ты хочешь сказать, что я могу остановить это насилие?
– Конечно! Перестань лить масло в огонь, и он сам собой погаснет.
– Нет! Я знаю, им нужен свет!
– Ты его уже дала им, подумай о других…
– Ты прав, в городе ещё есть те, кому его не хватает, чтобы сдержать свои опасные порывы. Я должна их освободить от боли, которая толкает к преступлению. Я должна идти в самое логово врага, медвежью берлогу, чтобы пробудить разум этих бандитов и остановить потоки крови!
Полная решимости Мария стала собираться, а Андрей полными печали и тоски глазами продолжал смотреть ей вслед.
***
Впрочем, ненадолго они расставались, и уже другой огонь горел в глазах Андрея. Словно безумный, друг Марии, он уже ждал её у дома их некогда общего врага, а теперь союзника молодого человека. Он ничего не мог плохого натворить, но, покинув своих товарищей, он отбирал ту пользу, которую мог бы принести. И не в силах остановить подругу Андрей пытался лишь ей всё объяснить.
– Ведь такой исход был очевиден. Тебе было не трудно его предугадать. Но ты решила не обращать внимания на МОЮ боль, предпочитая исцелять других, лишь приумножая мои страдания! Ты пришла спасти ИХ души, но позабыла, что существую Я! И это МНЕ больше всего требовалась помощь, но ты бы этого не увидела, если бы я не оказался здесь!
Да, она должна была заметить… нет! Открыть свои глаза и перестать отрицать то, что было очевидно. Андрею не хватало теплоты и света, и огонь в его душе всё слабее пробивался сквозь сгущающийся мрак. Вокруг юноши образовалась буря, лишая сил, ожидая тот момент, когда он так устанет, что его можно куда угодно направлять.
И эта буря целиком Андрея поглотила, подтолкнув к предательству, лишив «святую» друга и поддержки, а общее движение самого ценного участника. Это всё было следствием добровольной слепоты, теперь Мария лишь гадала, почему не стала ничего предпринимать.
– Ты мог бы просто попросить…
– Но я просил! Я умолял обратить на меня внимание, и что я получил? Ничего!
Внезапно лицо Андрея исказила кривая ухмылка, затем, недолгое молчание прервал его тихий смех.
– Смешно ведь! Так стараться и ничего не получить! А ведь я пытался быть правильным, терпеть, но ты не представляешь, каково это – мучиться, зная, что награды никогда не будет. И сколько же я ждал, надеялся, терпел… пытался вынести этот холод в твоих глазах, надеялся, что этот свет станет хоть чуть-чуть теплее.
В глазах юноши мелькнули слёзы, тут же скатившиеся вниз. Мышцы лица дёрнулись, затем ещё и гримаса исказила его болью. По покрасневшей коже вновь скатилась пара слёз, и дрожащий голос потянулся вместе с прерывистым дыханьем.
– Но нет, я просто пёс, который ждёт, когда хозяйка позовёт его лишь для того, чтобы принести газету. Но я всё-так терпел, я… я…
– Ты эгоист, – бессильно бросила Мария, не найдя что возразить.
И эта фраза напомнила Андрею то, что сделала с ним некогда его подруга, тогда, десяток лет назад. Но это было не вмешательство в течение душевных сил, сейчас эти слова ранили его сами по себе, потому что он был для них открыт. Эти слова были сущей правдой, беспощадно режущей другую правду, которую он только что произносил. И стало ясно, что эта, его правда не нужна, когда она причиняет столько боли. Что толку в том, что он всё расписал как было, если та, чей свет ему так нужен сама погасила его источник у себя внутри? И всё, что смог сделать Андрей, это упасть на колени, прижать руки Марии к своим губам и зарыдать, понимая, что он даже не заслуживает права вымаливать её прощенье.
– Я не достоин быть прощённым, но всё-равно говорю, прости… чтобы ты знала, что я сожалею. Я понимаю, что я виноват.
– И ты меня прости, Андрей, – Мария так же опустилась на колени, прижавшись к юноше, даря ему покой, который ему был необходим всё это время.
– Знаю, тебе пора идти. Я не надеюсь получить от тебя больше света, но прошу, возьми меня с собой.
– Обязательно, – светло улыбнулась ему Мария. – Но не сейчас. Дальше я должна пойти одна.
***
– Ты сказала, что всего лишь помогаешь людям! – сил у Медведя, несмотря ни на что, хватало, но он позволил девушке войти, хотя толпу у входа, требующей его крови, разумеется, не пропустил.
– Я и здесь, чтобы помочь, – Мария как всегда по-доброму улыбалась, слегка опустив голову, глядела мужчине прямо в глаза.
– По-моему, я тебе уже говорил, мне помощь не нужна! – в стену полетел бокал, звон стекла слился с рёвом разъярённого Медведя. – Ты просто ВЕДЬМА, которая прикрывается благими намерениями, а на самом деле ПУДРИТ ВСЕМ МОЗГИ!
Мария молча продолжала улыбаться, пока мужчина переводил дух. Когда дыхание стало ровнее, новая волна тепла потянулась вместе с ним.
– Но меня тебе не обмануть, я вижу тебя насквозь! Я знаю, чего ты хочешь! Ты хочешь, чтобы все тебя любили за то, что ты добренькая. Но на самом деле ты их используешь, чтобы захватить власть. Мою власть!
– Зачем мне твоя власть, Медведь?
– Затем… затем что… – главарь замолчал, лихорадочно перемещая взгляд, будто бы надеясь увидеть где-нибудь ответ. И, словно найдя его перед своим носом, он уставился вперёд и произнёс. – Тебе нужна власть, чтобы люди слушались тебя. Это естественно для всех, желать, чтобы другие выполняли твои прихоти. Только я этого добился честным путём, а ты хочешь это отобрать у меня, вешая людям на уши лапшу!
– Ты хочешь, чтобы другие слушали тебя?
– Слушались! Не слушали, а слушались! Я этого хочу… и ты тоже! Только ты этого сама не понимаешь, а я тебе открою глаза. Ты перестанешь верить в то, что ты такая чистенькая! Вспомни себя в детстве! Вспомни, как ты капризничала, как изводила своих родителей. Я знаю, это было, это было у любого. Все мы хотели власти, все мы хотели, чтобы все вокруг нам подчинялись. Ты вспомнила, какой ты была?
– Я вспомнила. А каким был ты?
– Я… был таким же. Злым жадным эгоистом. Как и все вокруг. ВСЕ люди злобные твари, только и ждущие момента, чтобы обчистить друг друга! – брызжа слюной, Медведь кричал, задыхаясь от давящей горло злобы. Краснея словно рак от собственного жара, он будто-бы заполыхал…
Мария видела, как жар из его груди вырвался наружу, захватив её и наполняя собой всю комнату. Девушка собрала всё спокойствие, что у неё было. Холодное, как лёд из запасника, оно развеяло огонь, очистив взор от яркой пелены. Но когда комната предстала перед Марией вновь, в ней всё переменилось. Она рядом с Медведем находились в стороне от мальчика лет трех, игравшего с машинкой. Мужчина выглядел испуганным, девушка, – просто удивлённой. Такого прежде не случалось с ней и к этому она была не полностью готова.
Мальчик возился со своей машинкой, пока из коридора не вышла женщина, промчавшаяся мимо, не слышащая окликов ребёнка. Когда тот всё же завоевал её внимание, та лишь отмахнулась, занявшись сама собой.
– Сука! – выкрикнул Медведь, и мальчика обуяло пламя. – Смотри на меня! Теперь я могу всё тебе сказать.
Сделав шаг, мужчина закричал от боли. Нога воспламенилась, заставив его остановиться.
– Теперь не сможешь отмахнуться, – сквозь зубы процедил он вновь. Он снова двинулся вперёд, и опять раздался крик. Но на этот раз он был полон злобы, вместе с ним из горла вырывался и огонь. – Слушай меня! Слушай!
Ни мальчик, ни женщина не услышали его слова. Или не захотели ему ответить. Ребёнок вновь и вновь пытался обратить на себя внимание, женщина, стоя перед зеркалом, наносила туш. Не выдержав игнорирование себя, Медведь решил достучаться до них крайним способом. Он подскочил к женщине, схватив её за плечи и развернув к себе лицом. Но её взгляд был направлен мимо потревожившего её мужчины.
– Ну, посмотри же на меня! – уже без злобы, но изнемогая от непереносимой боли кричал бандит, падая на колени, покрываясь пламенем, вырывающим истошный крик вместе с кусками мяса. Слёзы стремительно покидали веки и мгновенно превращались в пар. Обугленное тело продолжало умолять, но ребёнок с женщиной уже давно сгорели.
Остатки измученной души плавились в языках пожара, созданного телом. Оковы сброшены, разбиты цепи тьмы и правда хлынула обжигающим потоком. Воспламеняя всё, что попадётся на пути, она не щадила ничего, лишь поглощала каждый уголок истерзанного мира.
Мария не могла ничем на этот раз помочь, слишком долго иссыхало сердце, готовое уподобиться комете – вспыхнуть, чтобы спустя мгновение пропасть. Ей не хватало сил, чтобы спасти Медведя, но и не освободить его было нельзя. Святая знала, что тем самым она совершит убийство, но одновременно и спасение души. И что ещё важней, она избавит город от оков, а это тело… теперь оно совсем сгорело.
Впрочем, медведь погиб не только для людей, теперь Мария поняла сама себя ещё немного. Свет пламени пожара в душе бандита осветил ей кое-что, что было скрыто от неё самой. Девушка всегда считала, что просто хочет помогать, но слова Медведя могут иметь смысл. Она чего-то хочет, но чего? Не власти уж, конечно, не любви… теперь и ей уже не хватает света.
И сейчас, она понимала, что не одна знала о предстоящем наперёд. Сквозь расстояние Мария чувствовала на себе тяжёлый взгляд, принадлежавший Михаилу. Теперь, взирая на пасмурное небо, девушка вспоминала всё немногое, что было ведомо о нём, что он пытался воспитать в ней и чего добиться он не смог. Одна лишь вещь, которую мужчина хотел ей привить так и не осуществилась. Святая попросту не замечала, её наставник хочет, чтобы она избавилась от света, – от того, что позволяет ей спасать людей.
Он не хотел лишить её такого дара насовсем, и знал, тот принесёт большую пользу. Но было ясно так же, что он создаст беду, как это произошло с Андреем. Этого, чужого света не хватило на него, потому что, как и многие, Мария не научилась создавать его в своей душе. Свет помогал ей видеть чужие души, но он не освещал её собственное сердце, потому что был направлен вне него. Михаил хотел научить её иногда самой освещать себе дорогу, видеть людей без помощи небес. И единственный, кто так умел, был пожилой священник, единственный, кто чувствовал свой свет.