Темнейший. Том II
Всё сложилось бы иначе.
А если бы он отступил от разбойничьей проблемы? И если бы не перебил Менестрелей? К каким бы это привело трудностям? Земли Миробоичей оказались бы рано или поздно повторно разорены. Многочисленные бандитские шайки работали бы на князя Искро, а наёмники, под видом лихих людей, совершали бы по его территориям безнаказанные рейды.
Каждый раз Камил спрашивал себя: не слишком ли жестоко он поступает, не слишком ли далеко забрёл в трясину бесконечной злобы и мести? И каждый раз осознавал, что зло было необходимо. Что его зло было злом меньшим.
Добро в этом мире принимали за слабость. Только отъявленная жестокость способна установить справедливость. Только грубая сила позволяет выжить…
На следующее утро странные события предыдущего вечера Камилу показались лишь сладким сном. Приятным и стыдным одновременно. Жанна всегда казалась ему странной. Всё-таки, ей пришлось пережить много кошмаров, даже больше, чем Камилу. И это не осталось без следа – Жанна полюбила жестокость. Она презирала послушных. Наказывала своих служанок. Но в то же время непокорных ей она ненавидела ещё больше. Камил продемонстрировал свою непокорность слишком уж брутально – порубив её дружинников-любимчиков на куски в короткой схватке. И при этом не стал расправляться и с ней, а напротив – приблизил её к себе. Защитил. Взял под опеку беззащитную девочку, какой Жанна всегда и являлась.
Возможно, ласка и забота на фоне кровавых луж в том коридоре возымели совершенно неожиданный эффект. Показательные казни всех врагов Миробоичей на площади внушили ей и ужас и восторг одновременно. Визжащих разбойников, бандитов, насильников разрывали на части пришпоренные кони.
А теперь и войско Менестрелей оказалось перебито вместе со своим предводителем, о чём по миру разлетелись необычайно страшенные слухи. И Жанна догадалась, что это дело рук Камила. Видать, увязала известия с его отсутствием…
Всего этого хватило, чтобы что-то перевернуть внутри Жанны.
Свежи в памяти слова, когда Жанна назвала его единственным родственником и братом. И это после того, как он лишился всей своей семьи за несколько лет. Слова эти запали в душу. Семья – это ведь единственный уютный очаг посреди океана жестокости и отчаяния. Камил понимал это лучше всех, спустя годы одиночества.
Жанна – мать наследника Миробоичей; вдова, лишённая догматичными церковниками права выходить замуж, обречённая на одиночество. На забытье в пьянстве. Камил поженился бы на ней, однако и сам был скован – женитьбой на беспринципной тупице Лизе. Ему тоже некуда деваться. Справедливы ли дурацкие древние обычаи?
Камилу необычайно льстила внезапная близость. С небольшим осадком, ведь увести женщину брата – это самый подлый поступок. Хоть Есений и мёртв. Хоть и загробной жизни в привычном понимании не существовало. Есений ничего не увидит с небес. Нет никаких небес. Только кошмарная бездна. Однако обычный люд непременно начнёт шептаться за их спинами. И не объяснять же всем подряд, что умершим сознаниям, страдающим и распадающимся в глубинах Изнанке, абсолютно безразличны человеческие измены.
Да и измены ли это? Можно рассуждать по-разному. Камил хотел повторить ещё. И поговорить с Жанной наедине.
В гриднице на завтраке она вела себя совершенно холодно. Будто ничего и не происходило. Однако она не хваталась за голову от привычного похмелья – была свежа и спокойна. Ухмылку Камила она проигнорировала. Зато у служанок получилось тихое утро без очередных унижений.
Камил встретил Жанну около её опочивальни и поинтересовался, каким же образом она догадалась про Нарникеля. Откуда у неё это опасное знание.
– Я лишь зашла в сокровищницу, – ответила Жанна, не осмеливаясь взглянуть в глаза. И тут Камил едва не поперхнулся от смеха. Он настолько был занят мертвецами все эти дни, а по возвращению оказался настолько сонлив, что не придумал ничего лучше, чем отнести все богатства в сокровищницу, вместо того, чтобы упрятать всё в тайнике.
Как же удивилась Жанна, когда отворила дубовую дверь.
– Купцы рассказывают, что «ангелы» забрали с собой не только грешников, – говорила она. – Но и все ценности. У меня всё в голове сложилось. И твоё исчезновение… Только я не люблю, когда мне лгут. Ты ведь сказал мне, что заперся в своих покоях!…
– Тебе не обязательно было знать об этом, – ответил Камил. – Никому ни слова. Это большая тайна.
– Я думала, что у нас не должно быть секретов, – Жанна всё так же не поднимала глаз. – Я думала, что мы доверяем друг другу…
Она попыталась проскользнуть мимо, явно оскорблённая. Камил не стал её останавливать и переубеждать. Он никому не доверял свои секреты. Особенно женщинам.
Жанна скрылась в своей опочивальне, на что Камил лишь пожал плечами, да отправился по своим делам, коих было немерено. Имелся, конечно, соблазн всё ей рассказать. Стать действительно ближе. К чертям.
И баронесса не оценила сий жест. Оскорбилась ещё сильней. На ужине не проронила и слова, даже не удостоила взглядом. Камил махнул рукой и занялся своими делами.
В кропотливой работе он всё чаще приглядывался к своему старому кинжалу. С этим оружием он прошёл через множество передряг. Этот кинжал отнял очень много жизней, принёс смерть и своему предыдущему хозяину – наёмнику из отряда Эрна. Когда тот напал на Камила в подворотнях Ветрограда. А паникующий мальчишка изловчился. Дотянулся до кинжала первый. Ох сколько же ударов он тогда нанёс от страха!
А наёмник потом сделался первым Железякой. Сейчас же его труп валяется где-то в подземельях, разбитый булавой Кентавра.
Хорошие были времена.
Кинжал сбалансированный, практичный, из качественной стали. Он значил многое для Миробоича, ведь символизировал его борьбу. Поэтому Камил поручил главному кузнецу выгравировать на нём символы, теоретически позволившие бы убивать даже нематериальных тварей. Примерно такой же кинжал они с Ишуасом когда-то подарили старику Готаму в знак уважения, чем привели сновидца в восторг.
Эксперименты с Изнанкой могли привести к непредвиденным последствиям, поэтому была необходима защита от нематериального… хоть Камил и не знал, как же могли выглядеть истинные демоны, но всегда опасался их появления.
Кузнец выполнил работу, даже не задумавшись о магических свойствах символов. А Камил начал думать, как бы проверить, работает ли кинжал. Самым верным способом было бы убить невидимых чёрных паразитов, прицепившихся к Жанне и бесконечно изводящих её душевной хворью. Однако вскоре Камил выяснил, что паразиты сидят слишком глубоко. И если нанести удар в области, где они засели, то Жанна, скорее всего, пострадает и сама, умрёт от сильнейшего кровотечения из сердечной артерии. А выманить паразитов никак нельзя. Камил не знал, как это сделать.
Зато он проверил кинжал на мертвеце. Оживший труп лишь шелохнулся, пробитый насквозь. На символы ему было наплевать. Подобное оружие могло воздействовать только на астральных паразитов, но не на мертвецов. Неуязвимость мертвецов перед этим символом – очень добрая весть. Эта неуязвимость означает, что Святой Престол не сможет с лёгкостью убивать мертвецов, всего лишь снабдив своих рыцарей мечами с символами.
Однако могли существовать иные символы, которые способны уничтожать «поднятых». И эта мысль не давала Камилу никакого покоя. Он так и не нашёл в хрониках приёмы, которыми владели рыцари Святого Престола в борьбе с некромантами, вампирами и прочей нечистью Изнанки.
На прогулке по зимнему саду Камил повстречал Грега, закончившего очередную тренировку дружины. Постепенно он осваивался. Бойцы воспринимали его всё серьёзней, особенно когда познакомились с его силищей.
Друзья обсудили исчезновение Ишуаса. Странные вещи происходили в Башнях Знания. Однако более никаких деталей Грег припомнить не смог. Всё, что ему удалось узнать он сообщил в письме.
Что за Собакоголовый? Он убил Ишуаса? На месте нашли следы крови, однако, тела не обнаружили. Ишуас провёл некий древний ритуал? Об этом свидетельствовало и странное свечение в его окне. Псоглавец скрылся в темноте, бросив пергаменты, исчерченные символами.
– Он говорил, что сначала появилась математика, – вспоминал Грег свои старые разговоры с другом. – А уж затем – её открыли люди. Что эта наука существует вне нашего разума! Вздор.
– Возможно в этом есть доля правды, – задумался Камил. Хоть он и не был силён в математике, однако видел, что любой ритуал Изнанки упирается в эту науку. И что сами пространства Изнанки – фрактальны, самоподобны до бесконечности – в этом и заключался их ужас, кошмар. А учение о фракталах ещё молодо. Этот раздел математики открыт недавно, по крайней мере, со слов монахов в Башнях Знания. И кто знает истинного первооткрывателя этих структур? Фракталами занимаются только самые седые монахи, приближённые ректора Аппия. Поспособствовал ли этому открытию чей-то контакт с Изнанкой?
– В чём же тут доля правды? – спросил Грег.
– В древности за океаном существовал культ, адепты которого поклонялись числам, – вспомнил Камил о вычитанном в хрониках. – Они считали, что всё в природе подчиняется числам. Музыка. Цвета. Размеры. И даже то, что мы ходим по земле, а не порхаем в воздухе… Они видели в цифрах – божественное.
– Ишуас говорил то же самое, – хмыкнул Грег. – Не зря вы с ним были неразлучны. А по мне так всё это сильно притянуто. Числа – всего лишь числа. Они ничего не значат.
– Кто знает, – пожал плечами Камил. – Создатель этого культа был великим математиком и мудрейшим эллинским философом. Это он изобрёл теорему треугольников и таблицу умножения.
А ещё он общался с магами и знал о переселении душ после смерти, подумал Камил, но в слух говорить об этом уже не стал.
– Никогда не любил таблицу Пифагора, – сказал Дылда и на том их разговоры о высоком закончились, сведясь к беседам о войнах и подготовке к ним. Всё-таки не зря его прозвали «Дылдой».
Так вот что, наверное, чувствовал Ишуас, когда общался с Камилом!
Грега вовсе интересовал только двуручный топор, воинская слава и маленькая дочка Агния. Камил посвятит Грега в свои занятия Изнанкой позже. Тот не был готов к подобным материям…
Жанна снова постучалась в дверь опочивальни одним из вечеров. Возмущалась, что Камил ведёт себя неподобающим для мужчины образом. Тот пропустил её нытьё мимо ушей и, осознав какую же игру хочет вести девица, грубо приказал ей встать на колени. А когда та потеряла дар речи от подобной наглости и возмутилась ещё сильнее – схватил её за длинные светлые волосы, затащил в опочивальню и захлопнул дверь.
В конце таких вечерних встреч Жанна становилась особенно довольной, покладистой. За этим она и приходила. За этим и устраивала провокации. Камил ласково гладил её по голове, а она каждый раз уходила в свою опочивальню, не желая даже подходить к кровати, будто на ней были расставлены волчьи капканы.
Винный погреб в ту зиму стоял практически нетронутый…
Камил вернулся к сшиванию Химер. Днём он пропадал в родовой библиотеке, озадачивая своих рабов выискивать древние книги, в которых могло бы содержаться знание Изнанки. Сам он читал научные трактаты, которые считал полезными и необходимыми. Особенное внимание он уделял военному искусству и медицине, но не обделял и монетные науки, вникая в глубину причин столь различного развития и благосостояния частей света.
Однако больше всего пользы приносили исторические хроники – если читать их вдумчиво.
Особенно впечатляли похождения заокеанского романийского полководца Юлия Кайсаря, предпринимавшего порою такие гениальные и неочевидные решения, что войско его не несло потерь, а заклятые враги вдруг становились союзниками, вставая под его знамёна. Огромное государство, которое они построили, в конечном итоге пустило свои корни в Атлантиде. И когда за океаном оно потерпело крах под вторжениями варваров, то на этих землях потомки романийцев продолжили свои бесконечные завоевания, превратив небольшие прибрежные полисы в крупнейшие города – Дельту и Кратен. Завоевания эти и положили начало Империи. И если бы сейчас по ту сторону имелись такие же полководцы, как Юлий Кайсарь, то дни врагов Империи оказались бы сочтены… Благо, имперцы вот уже несколько лет, как застряли в войне с ханствами далеко на западе. Приятно видеть, как стародавние враги Царства взаимоуничтожают друг друга.
Был поздний вечер. Камил ожидал очередного визита Жанны, но к нему прибежали отчего-то особенно радостные рабы.
«Трактат о рукотворных чудовищах». Отыскали на стеллажах. На корешке книги Камил прочёл имя. «Ведагор Миробоич». Мурашки пронзили всё тело.
Камил швырнул Асупу сразу три колбочки, а сам отправился к столу в библиотеке. Всё на нём тщательно прибрал. Протёр пыль. Подготовился, как бы выражая уважение к своему древнему предку. И лишь затем раскрыл ветхую книгу…
Самые разнообразные виды чудовищ. Каждое из которых выполняло на поле боя свою особенную задачу. Здесь говорилось о сражениях с вампирами. И о том, как биться с численно превосходящими армиями.
В примеры приводились сражения из личного опыта Ведагора. Из каждого своего сражения предок делал выводы, а затем либо менял тактику, либо же улучшал свою мёртвую дружину.
На страницах тускнели чертежи сложнейших тварей. Некоторые из них безвозвратно истлели за столетия. Некоторые чертежи истёрлись лишь наполовину. Где-то вовсе были вырваны целые страницы, видимо, бесчисленными предшественниками…
Сокровище. Бесценное. Позабытое.
Ремесло создания рукотворных чудовищ было крайне непростым. Требовало уйму времени, трупов. Годы практики.
И всё же, раздобыв этот трактат, Камил узнал о важных тонкостях, которые заметно ускорили его работу над Химерой. До этих тонкостей он бы сам ни за что не додумался.
Камил взялся воплощать в жизнь все наставления своего древнего предка.
Единственное – он допустил ошибку, высушив все имеющиеся части тел. От этого они сильно потеряли в весе. Ведагор Миробоич же советовал не высушивать материал для Химер, а пропитывать части тел особыми смолами, останавливающими гниение. И пусть этот метод был дорогостоящ, зато кратно увеличивал силу натиска чудовищ в момент атаки.
Камил создавал совсем небольших «химер» – из мелких животных, вроде собак, кошек и крыс, чтобы не тратить слишком много времени на практику. Чтобы не тратить много крови пленных попусту.
Первые «химеры» не могли использовать свою мускулатуру в полной мере. Они ковыляли, спотыкались, падали… А ритуал поднятия Химер немного отличался от ритуала поднятия обычных мертвецов символами.
Выяснилось, что исправить уже поднятую Химеру, вшив в неё новую «деталь» – невозможно. «Деталь» работать не будет. А если поднять уже поднятую Химеру заново, надеясь только активировать новую конечность, то конечность эта работать будет отдельно от всего остального тела. Нужно было «уложить» чудовище. И выплеснуть многие литры крови заново…
В этом была главная сложность – сшить такую Химеру, чтобы она сразу же работала, как задумывалось творцом, используя мускульную силу и гибкость своих суставов должным образом.
Первые маленькие «химеры» никуда совсем не годились. И даже когда получилась добротная тварь – всё равно она оказалась слишком мелкой, чтобы сойти за нечто грозное на поле битвы.
Однако поднаторев в сотворении небольших чудовищ, Камил взялся за гигантскую недоделку старшего брата.
И настала ночь, когда на полу подземелья особенно ярко полыхнули химерические символы.
На свои уродливые конечности поднялось оно, размахивая угрожающими костяными лезвиями и наростами.
Необычайно сильное рукотворное чудовище, способное противостоять сотне воителей…
73.УЧЕНИК
Гнилое чудовище освещалось тусклыми факелами со стен подземелья. Оно замерло посреди коридора, похожее на огромное насекомое, затаившееся для атаки. Насекомое, сшитое из человеческих тел. Многочисленные острые конечности клацали по мощёному полу. Чудовище едва помещалось в коридоре. Когда оно вставало на дыбы, то достигало четырёх метров в высоту. И сила удара чудовища была колоссальной, за счёт особенным образом срощенных мускулов и сухожилий, с изменённым креплением к костям, создающим выгодные рычаги.
Чучела из мешков с песком, используемые в качестве мишеней, оказались легко сметены. Вот бы теперь проверить Химеру в реальном сражении… Проскользнула мысль поставить против неё хотя бы одного обычного мертвеца. Но Камил слишком дорожил каждым бойцом Дружины Смерти. Не хотелось переводить их попусту на праздные пустяки. Химера сильна – это видно и без того. Обычным оружием такую тварюгу придётся рубить очень долго и усердно. За это время она унесёт за собою многих. Оставшимся в живых придётся проявлять чудеса смелости и дисциплины, чтобы не поддаться панике. Главной силой чудовища была не только сила, но и ужас, какой она способна вселять. Даже Менестрели паниковали, когда не могли нанести смертельных ран обычным-то мертвецам. А тут целая Химера, гора оживших трупов…
Костяные лезвия Камилу не понравились. Таким латные доспехи не пробьёшь. Поэтому усилил их, вбив внутрь костей спицы, а затем аккуратно облив атакующие поверхности расплавленным металлом, заточив лезвия после остывания. Они с Вальдом и Асупом поразмыслили, какие части тел наиболее уязвимы для атак и дополнительно усилили их доспехами, благо тех теперь имелось в избытке после ограбления Раскрисницы.
Конечно, с Кентавром этой Химере не сравниться. Тот гораздо мощнее и сшит из богатырей. Да и работа более опытных предков…
– Нас теперь никто не победит, – сказал Вальдемар. – Ещё несколько таких же тварей… и можно будет захватывать мир.
– Сомневаюсь, – не торопился с выводами Камил. – Святой Престол может выкинуть много сюрпризов. О том неоднократно напоминает история… Да и нужна смола, нужны новые трупы, свежие, не высушенные. Нужно очень много времени. А зима уже на исходе, скоро начнётся весна, лето. Мы будем очень заняты делами куда поважней, чем сшивание чудовищ…
Коридор оказался залит кровью. На поднятие этого чудовища ушло огромное количество крови пленников. Интересно, как бы эту Химеру оживлял Есений, не имея такого же числа заключённых в темницу?
Никак. В некромантии миролюбивым трусам делать нечего.
Задачей не из лёгких оказался и расчёт объёма крови, требуемого на поднятие четырёхметровой твари.
Камил забрался к чудовищу на спину, будто на коня. Зачем нужны лошади, если есть огромная Химера, которая не только отвезёт в дальние земли, но и сразит всех врагов на твоём пути?… И всё же идея использовать её для скачек оказалась не такой уж хорошей, как показалось в теории. Тварь неслась не столь быстро, как даже живая лошадь, хоть и шустрее людей. Она передвигалась рваными движениями, словно некий механизм. Тяжело удерживаться верхом на постоянно раскачивающейся Химере. Это отнимало непозволительно много сил.
Следовало как-то поменять траектории движения суставов, сделав ход плавней.
Использовать Химеру было непрактично не только для дальних поездок. Бесполезно даже пересаживаться на неё перед самой битвой. Всадник помешает Химере размахивать своими костяными наростами, а Химера помешает всаднику размахивать оружием. Далеко не достать. Да Химера и сама прибьёт любого самоубийцу, приблизившегося на столь короткое расстояние, под самые её растопыренные ноги, дальше которых не дотягивалась никакая сабля. У Химеры атакующие конечности были длинней любой сабли и даже цвайхендера. Только от длинного кавалерийского копья имелся бы хоть какой-то толк, но это уже как встроить плевательную трубочку в огромную катапульту.
Химера – это отдельный воин, предназначенный для проламывания любого построения, для атак на самые опасные участки. А вовсе не лошадь-переросток…
Однако для того, чтобы впечатлить врагов взобраться чудовищу на спину – идея прекрасная. Химера выглядит грозней любого рыцарского дестриэ.
За всеми приготовлениями Камил едва ли не пропустил немаловажное событие. Велена Дубек родила Вальдемару фон Нойманну сына, наследника. Как быстро летит время, вот же только что была свадьба…
Она даже не померла во время родов. Жаль.
Велена выглядела счастливой. Сбылась её стародавняя мечта. Вальдемар нарёк «своего» сына Ладвигом.
Ладвиг фон Нойманн. Вроде бы недурно. Будто лязгают фамильные доспехи истребителей нечисти. У них у всех такие имена. Как звон молотов. Или как лай дохлых псин.
А когда же ребёнка увидел Камил, то ахнул от удивления. Насколько же Ладвиг был похож на него. Как бы кто не заподозрил неладное. Мальчишка имел все черты Миробоичей. А когда он вырастет с чёрными волосами и тогда начнутся вопросы, как же это у светлых Нойманнов родился такой черныш. Хотя иногда такое случается, как писалось в книгах – природа порою непредсказуема… или жёны.
Камил глядел на младенца и видел в нём своего сына. Узнает Ладвиг когда ни будь всю правду? Вряд ли. Слишком сложное объяснение получится. В такое слишком трудно поверить.
Настоящий праздник. Когда Велена помрёт от старости, то её баронство перейдёт Вальдемару. По факту, под власть Миробоичей. Хотя и сейчас баронство Дубек уже управляется Камилом, с молчаливого позволения влюблённой в Вальдемара баронессы.
– Всё-таки это твой, – пришёл к такому же выводу Вальдемар, когда они вновь оказались наедине.
– Мой, – согласился Камил. – Но это не имеет особого значения… Ладвиг носит имя Нойманнов.
– Неужели наш род на этом прервётся… – Вальдемар был опечален. Хоть изначально осознавал, на что идёт.
– У вас есть ещё Карл, – возразил Камил. – И другая родня. Есть ещё продолжатели. Ваш род не настолько мал, как мой.
– Но ты талантливо исправляешь положение, – съязвил Вальд.
– Нужно же навёрстывать упущенное.
– Городок Велены почти отстроили. Поместье восстановлено. Велена желает возвращаться, пока не наступила долгая весенняя распутица. У неё много дел в землях…
– Так помоги ей с ними разобраться, – сказал Камил. Вальдемар хмыкнул.
– А мне хотелось бы остаться здесь. Продолжить работу над твоей армией мёртвых. Это гораздо интереснее…
– Поезжай с Веленой. Деньги Нойманнов пригодятся для восстановления её городка. А ты возьмёшь всё под свой контроль. Ты же не дурак и со всем справишься, верно?
– А как же летние планы? Я не хочу их пропустить…
– Вот именно поэтому поезжай сейчас. Когда настанет время, я приглашу тебя обратно. А пока прояви заботу о Велене и Ладвиге. Отдохнёшь от меня, проветришься – не то смердишь трупами, Нойманн. Колбочки со «слезами» я выдам тебе сразу на несколько месяцев. Только не переборщи… Ты же умеешь себя контролировать?
Вальдемар кивнул.
– С тобой я отправлю десять верных дружинников. Они будут твоими личными телохранителями. На всякий случай. Ты слишком ценен. Я бы отправил ещё больше, но Хартвиг обещался выслать отряд для охраны Велены. Я думаю тебе следует согласиться на предложение отца. Главное не приведи их к моему поместью. Мне от рыцарей хочется чихать и кашлять…
– Серьёзно?
– Это шутка такая, болван! Куда девалось твоё было чувство юмора…
Они уехали, едва Велена оправилась после родов. Снега под конец зимы выпало очень мало, по накатанной дороге их кортеж умчался на юг без особенных препятствий.
Вальдемара действительно не хватало, но хорошо, что они завершили самую тяжёлую работу до его отбытия. Теперь оставалось не торопясь сшивать сухих «химер», упражняясь в мастерстве их создания, да уделять внимание чтению древних трудов.
Жанна продолжала делать вид, будто ничего между ними не происходило. Она даже не хотела близких разговоров, каждый раз убегая прочь. Никакой ласки, никаких объятий, никакого душевного тепла, какое он получал когда-то от Милады. Только череда унижений Жанны, связываний, жестоких порок.
Это здорово высвобождало всю ярость. Но после всего возникало ощущение внутренней пустоты, которую раньше заполняла хотя бы злоба. Вскоре Камил утерял былой интерес к Жанне, больше удовольствия находя в компании Лизы. Та за зиму немного располнела, пришлось её ограничивать в еде, иначе вскоре раскабанеет и сделается похожей на уродливую свинью. Спорить она не стала, «слёзы радости» Лиза любила больше, чем жратву.
Радовалась, когда Камил приходил к ней и Ведагору в гости.
Малыш уже подрос и умел ходить, бегать. И Лиза всё причёсывала его на отцовский манер. Ведагор постоянно строил странные стены из деревянных кубиков. Строил их и затем разрушал. Строил и разрушал.
Лиза, заметив, что мальчишка занимается хоть каким-то делом, кроме того, что постоянно пристально на всех глядит, позаботилась о том, чтобы столяры изготовили больше этих самых кубиков. И тогда Ведагор принялся за масштабное строительство. Всю комнату он обустроил этой страной стеной. И не успела Лиза позвать Камила, чтобы тот поглядел на то, какой же его сынок молодец – Ведагор всё разрушил без остатка, без сожалений.
Хрупкие игрушки он разламывал. Проверял, из чего же они состоят.
