Награда

Все рассказанное Симоном о его организации, городке Шамбон-сюр-Линьон и пасторе Трокме потрясло ее. Это же замечательно, что на свете есть такие люди! Чудесным образом осознание этого так ее воодушевило, что, даже встретив на обратном пути солдат, она не встревожилась. Теперь ей нечего скрывать. Услышит ли она когда-нибудь еще о Симоне и людях, которые работают с ним?

Следующие недели были особенно тяжелыми и угнетающими. Это было первое Рождество без отца и брата, здоровье матери неуклонно ухудшалось, большую часть времени Агата находилась под действием снотворного, и Гаэль пребывала в полном одиночестве. Чтобы не умереть от тоски, она ходила на кладбище и наводила порядок на могилах отца и брата. Как-то, возвращаясь домой, она почувствовала, что ее преследуют, и испугалась: вдруг это один из немецких солдат?!

Гаэль закрутила педали быстрее, но дорогу ей внезапно преградил сурового вида незнакомец с черной бородой и копной таких же волос. Прежде чем она успела уехать или сбежать, он объявил:

– Меня послал Симон из ОСИ.

Гаэль немного успокоилась, поняв, почему он здесь.

– У нас для тебя другая «посылка» – девятилетняя девочка. Нужно как можно скорее доставить ее в Сен-Шеф. Сделаешь?

Гаэль, не колеблясь, согласилась.

– Где она?

– На соседней ферме, но она не может там оставаться. Вчера у них были неприятности.

Где эта ферма? На земле отца?

Но Гаэль ничего не спросила.

– Около кладбища есть сарай с подвалом и люком, – пояснила Гаэль, ощущая прилив адреналина от осознания, что ждет впереди.

– Если я доставлю ее туда, сможешь завтра ее переправить?

Гаэль кивнула. Городок, о котором упомянул незнакомец, был в трех часах езды отсюда, а девятилетнюю девочку не спрячешь в корзине.

Она лихорадочно соображала, как переправить девочку в безопасное место, и неожиданно ее осенило:

– А фермер не может одолжить мне свой трактор?

– Не знаю. Думаю, одолжит, если я попрошу, – пробормотал незнакомец растерянно. – Хочешь везти на тракторе?

Гаэль кивнула, и незнакомец улыбнулся. Никому и в голову такое раньше не приходило, но порой самые невероятные решения оказывались лучшими.

– Оставь его возле сада, – попросила Гаэль, и он пообещал:

– Хорошо. Девочка сегодня ночью будет в сарае.

– Я заеду за ней рано утром. И надо одеть ее в рабочую спецовку, – предупредила Гаэль.

Через минуту они уселись на велосипеды и разъехались в противоположные стороны. У Гаэль была вся ночь, чтобы обдумать план и решить, не слишком ли он рискованный.

Наутро, перед рассветом, она подъехала к сараю и увидела там девчушку в комбинезоне и толстом свитере. Бедняжка дрожала под одеялом, которое Гаэль оставила здесь, после того как увезла Жакоба. К облегчению девушки, оказалось, что у малышки светлые волосы, так что можно запросто выдать ее за сестру. Они даже чем-то похожи. Девочка очень хорошенькая. Спросив, как ее имя – Изабель, – Гаэль поделилась с ней своим планом. Они сестры, дочери фермера, помогают отцу. Их брат в Париже, больше никого нет.

– Ну как тебе? – спросила она девчушку, испуганно смотревшую на нее умными глазенками.

– Я ничего не знаю о фермах. Мы живем в городе, – нервно пробормотала Изабель.

Вся ее семья была депортирована, а она спаслась только потому, что в это время гостила у подруги. Ее спрятали друзья в соседней деревне. Она провела в подвале пять месяцев, но они посчитали, что риск слишком велик. Боялись, что скоро нагрянут власти. А ОСИ хотела переправить ее в Шамбон, подальше от беды.

– Не волнуйся, тебя не попросят вспахать поле, – заверила девочку Гаэль.

Вскоре они уже сидели на тракторе, ехать было крайне неудобно, и по пути Изабель почти не разговаривала. Трижды они миновали патрулей, но те, взглянув на девчонок, принимали их за деревенских с ближайших ферм и даже не проверяли документы и не только ни разу не заподозрили неладное, а наоборот, знаками велели проезжать поскорее. Гаэль была безумно рада, что все удалось!

Наконец они добрались до безопасного дома в Сен-Шефе. Изабель вежливо поблагодарила ее и исчезла внутри. Незнакомец, с которым Гаэль говорила накануне, уже ждал ее.

– Ну как, все удалось? – спросил он.

– Прошло идеально! – улыбнулась Гаэль. – Если хотите сделать что-то незаконное, возьмите трактор, и никто не обратит на вас внимания.

Тем более если это две девчонки – олицетворение невинности и совершенно непохожие на евреек. Немцы считали их арийками.

– Придется это запомнить, – рассмеялся мужчина, но тут же стал серьезным и добавил: – У нас для тебя будет еще одна «посылка» через несколько дней: пока он болен.

– Тяжело? – встревожилась Гаэль: ведь она не сиделка, да и опыта никакого, но, может, это не важно?

– Мы думали, воспаление легких: это была бы настоящая беда, – но доктор сказал, что всего лишь бронхит. Пусть отлежится. Мы дадим тебе знать, когда нужно ехать.

Гаэль кивнула и отправилась в обратное путешествие домой. Еще до сумерек она смогла вернуть трактор на место, пересела на велосипед и поехала домой. День был долгий, трудный: Гаэль очень боялась, что их поймают, да и шесть часов на тракторе не сахар, – поэтому сразу отправилась к себе и рухнула в постель.

Следующие две недели к ней никто не приходил, и Гаэль гадала, что стало с больным ребенком. И пусть пока она перевезла в безопасное место только двоих детей, произошедшее придало новое значение, цель и глубину ее жизни, и ей не терпелось продолжить эту работу. Гаэль особенно вдохновляло то обстоятельство, что вся деревня посвятила себя спасению детей, и она хотела внести свой вклад в общее дело и помочь.

Прошло две недели, и наконец так же неожиданно мимо нее проехал на велосипеде тот же мужчина и бросил всего одну фразу, стараясь не привлекать внимания посторонних:

– То же место, завтра, шесть утра.

Гаэль ничем не показала, что слышала его, и поехала к булочной, где купила полбуханки ржаного хлеба, а когда направилась к выходу, хозяйка окликнула ее и дала булочку с корицей для матери. Агата почти ничего не ела, и Гаэль с Аполлин были рады, если удавалось хоть чем-то ее побаловать. Снотворное напрочь лишало ее аппетита, но без него мигрени были ужасающими. И все-таки снотворное ухудшало ее состояние.

На следующей день Гаэль встала в половине шестого и сразу поехала к сараю, чтобы забрать ребенка с бронхитом. Было темно, холодно и сыро. Только она вошла, как появился Симон с корзинкой – похоже, продукты. Послышалось слабое мяуканье, словно где-то прятался котенок, и она испуганно оглянулась: Симон откинул уголок одеяла, Гаэль поняла, что на сей раз это младенец.

– О господи, сколько ему? – совершенно растерявшись, спросила она, не имея представления, как будет его перевозить.

– Восемь недель. Давид самый маленький из спасенных нами детей. Мать оставила его в мусорном ящике – было всего месяц – в тот день, когда их депортировали. К его одеяльцу прикрепили записку с нашим адресом. Горничная, обнаружившая младенца, принесла его нам, но он был болен – видимо, простудился.

Малыш словно понимал, что говорят о нем, и у Гаэль едва не разорвалось сердце от жалости. Подумать только: такой кроха – и уже потерял мать!

– Его отец – доктор, так что роды принимал на дому. Они боялись ехать в больницу, потому что евреи, хотя отец практиковал в округе двадцать лет.

Все эти истории были трагичными и шокирующими…

Гаэль подняла ребенка, прижала к себе, и он тут же принялся слюнявить ей шею и чмокать – очевидно, хотел есть.

– Как мне его везти? И что, если он заплачет?

– Может, завяжешь его в платок и повесишь на грудь, как будто он твой? Если остановят, можешь сказать, что еще не успела выправить ему документы. Вряд ли он вынесет путешествие на тракторе, да и в корзине на велосипеде его не повезешь.

Гаэль глубоко задумалась, пытаясь решить, как лучше поступить. Задание оказалось нелегким.