– Ты окажешь мне большую услугу, дитя мое, если возьмешь ее. – Царица улыбнулась и села на стул.
Вид у нее был очень утомленный. Зоя заметила на ней косынку с красным крестом и форменное платье сестры милосердия. Неужели она и сегодня ухаживала за ранеными в госпитале? Ведь у нее на руках были еще четверо заболевших детей и Анна Вырубова. Александра неукоснительно выполняла свои обязанности сиделки и требовала того же от дочерей.
– Мама, хочешь чаю?
– Очень. Вот спасибо тебе, Машенька.
Мари позвонила, и появившаяся горничная принесла чашку и чайник.
– Здорова ли бабушка? – спросила царица. – Я так давно ее не видела. Столько забот, что я совсем не бываю в Петрограде.
– Благодарю, тетя Аликс, здорова.
– А родители?
– Все хорошо, тетя Аликс. Только мама тревожится, что Николая могут отправить на фронт, – нервы ее вконец расшатались.
Графиня Наталья Юсупова вообще отличалась нервностью, и достаточно было пустяка, чтобы вывести ее из душевного равновесия. Муж оберегал ее, безропотно снося все ее капризы и прихоти, потакая ей решительно во всем. Царица доверительно говорила Мари, что, к счастью, Зоя не унаследовала от матери ее вялой томности – она была полна огня и жизни и меньше всего напоминала поникшую камелию. При упоминании Натальи перед глазами всегда возникала одна и та же картина: бледная блондинка, вся в белом шелку, с необыкновенными жемчугами в ушах и на шее, бессильно откинулась на спинку стула, с застывшим в глазах ужасом, словно жизнь для нее – непосильное бремя. После начала войны царица обратилась к ней с просьбой поработать в Красном Кресте, но Наталья без обиняков ответила, что ей это будет не под силу… Сейчас царица воздержалась от комментариев, сказав только:
– Кланяйся ей от меня.
Лишь теперь Зоя спохватилась, что за окнами совсем темно. Стремительно поднявшись, она в ужасе взглянула на часы:
– Боже! Мне давно пора быть дома! Мама будет в ярости!
– Да уж! – засмеялась царица и погрозила ей пальцем: – Только, пожалуйста, не лги, а не то запутаешься вконец. Воображаю, в какой ужас придет Наташа, узнав, что ты была у нас… Ты ведь могла заразиться. Ты болела корью?
– Нет! И сейчас не заболею, ну а если все же подхвачу заразу, значит, так тому и быть! – Она звонко рассмеялась, с беспечной отвагой махнув рукой. За этот озорной, отчаянный нрав ее и любила Мари.
– Поезжай скорей, – сказала царица, – а мне пора к моим болящим. – И, поцеловав обеих девочек, вышла из комнаты.
Мари, вытащив щенка из-под стола, снова завернула его в попонку и протянула Зое:
– Не забудь!
– Неужели ты правда отдаешь ее мне?
– Да. Она для тебя и предназначалась, просто я хотела сделать сюрприз. Положи ее за пазуху, под шубой она не замерзнет. – Кокеру было только семь недель от роду. Зоя пленилась им, как только увидела – в первый день Рождества, когда они всей семьей обедали в Царском. – Только бы мама не выставила тебя вместе с нею из дому.
– Ничего, я скажу, что тетя Аликс будет в ужасе, если собачка вернется к ней. Не посмеет же она огорчать императрицу!
Девочки со смехом сбежали вниз, Зоя стала надевать шубу и соболий капор, под которым спрятались ее огненные пряди. Потом обняла Машу:
– Пожалуйста, постарайся не заболеть!
– И не подумаю даже. – Маша передала ей щенка, протянула флакончик, а горничная доложила, что лошади поданы.
– Через денек-другой я снова приеду! Обещаю тебе! Спасибо за подарки. – Зоя еще раз порывисто обняла Мари и сбежала с крыльца, у которого стояла тройка. Федор сидел на козлах: щеки и нос у него были ярко-красные – он как следует выпил со своими приятелями, дожидаясь барышню, – чтобы не замерзнуть на обратном пути в Петроград. Он помог Зое забраться в сани. Снег, к счастью, перестал.
– Федор, гони вовсю! Если я опоздаю, такое будет!..
Но Федор и сам знал, что должен поспеть вовремя.
«Должно быть, все уже будут сидеть за столом, – думала Зоя, – а тут я, да еще с собакой!» Она засмеялась.
В морозном воздухе щелкнул кнут, и вороные резво взяли с места. В следующую минуту они были уже за воротами и вихрем неслись через Царское Село на тракт.
Глава 2
Сани летели по Невскому проспекту. Зоя прижимала к себе щенка и пыталась придумать уважительную причину своего отсутствия. Тщетно. Она понимала: раз Федор с нею, особенно беспокоиться не станут, но мать наверняка будет вне себя от гнева – мало того что Зоя опоздала, но еще и привезла с собою собачку. Впрочем, ее она представит домашним потом.
На углу Фонтанки Федор круто свернул налево, и лошади, чуя родное стойло, сами, без понукания, прибавили рыси. Федор распустил вожжи и уже через полминуты высаживал барышню у крыльца. Зою вдруг осенила счастливая мысль: она вытащила завернутого в попонку щенка из-за пазухи и протянула его кучеру.
– Федор, – произнесла она, глядя на него умоляюще. – Пожалуйста… Это подарок государыни… Возьми пока, отнеси на кухню, отдай Галине. А потом я за ней спущусь. Щенка зовут Сава. – В глазах Зои появился страх, когда Федор со смехом покачал головой.
– Да за такое ее сиятельство мне голову оторвет. Да и вам, барышня, тоже не поздоровится.
– Я знаю, Федор… Но, может быть, папа заступится… – Отец, такой добрый, такой нежный с матерью, неизменно выступал на Зоиной стороне. Он был чудесный человек, и Зоя просто обожала его. – Пожалуйста, Федор… Я и так страшно опоздала…
Был уже восьмой час, а ей еще надо было переодеться к обеду. Федор взял щенка, а Зоя понеслась по мраморным ступеням лестницы их небольшого, но очень красивого дворца. Его выстроил Зоин дед для своей невесты. Бабушка жила во флигеле, отделенном от дворца садом. Но Зое некогда было думать об этом. Взлетев наверх, она стащила с головы капор, сбросила шубку на руки горничной и уже устремилась было в свою комнату, как вдруг за спиной раздался знакомый голос:
– Стой, кто идет?
– Тише! – яростно прошептала Зоя. – А ты что тут делаешь?
На площадке лестницы стоял ее брат Николай – высокий красавец в мундире Преображенского полка. Зоя знала, что многие ее подруги по Смольному институту заглядывались на него.
– Где мама?
– Мама-то в столовой, где ж ей еще быть? А вот ты где пропадала?
– У меня были дела. Не задерживай меня, я и так безбожно опаздываю, а мне еще надо успеть переодеться.
– Нет уж, ты лучше иди в чем есть. Мама и без того будет сердиться, – со смехом сказал Николай, сощуривая свои зеленые, как у Зои, глаза.
– Она говорила что-нибудь? – после минутного колебания спросила Зоя. – Ты видел ее?
– Еще нет. Я только что приехал. Мне нужно поговорить после обеда с отцом. Ладно, беги переодевайся, а я постараюсь отвлечь их. – Николай любил свою младшую сестру гораздо сильней, чем это ей казалось: гордился ею и хвастался перед своими однополчанами, которые давно уже восхищались Зоей. Но за малейшую нескромность с их стороны он, не задумываясь, убил бы любого. Зоя, с каждым днем расцветая и становясь краше, еще не знала, как она хороша, и была слишком юна, чтобы флиртовать с его приятелями. Наступит время, и она выйдет замуж за князя или по крайней мере за человека, равного по положению их отцу – графу и полковнику, внушавшему уважение всем, кто знал его. – Ну, живей! Беги, гадкая девчонка!
Зоя влетела в свою комнату и через десять минут была уже внизу в темно-синем шелковом платье с кружевным воротником – любимом платье матери, которое сама Зоя терпеть не могла, ибо оно придавало ей еще более юный вид. Но делать было нечего.
Появиться в столовой незаметно, разумеется, не вышло, и Николай лукаво усмехнулся, глядя, как его младшая сестра с невозмутимо-послушным выражением лица пробирается к своему месту. Графиня, казавшаяся в своем сером атласном платье с колье из черных жемчужин и бриллиантов на груди неестественно бледной, подняла голову и устремила строгий взгляд серых глаз на свою единственную дочь.
– Зоя! – Она никогда не повышала голоса, но на лице ее ясно читалось недовольство. Зоя честно взглянула на мать, поцеловала ее в подставленную холодную щеку и оглянулась не без тревоги на отца и бабушку.
– Прости, мама!.. Мне очень стыдно… Я задержалась в «классе»… А потом должна была… должна была повидаться с подругой… Я виновата…
– Так где же все-таки ты была? – ледяным тоном спросила мать, покуда прочие члены семьи хранили выжидательное молчание.