Мне приходится сжать волю в кулак. Я кусаю нижнюю губу, упираясь щекой в холодную кожу дивана, кое-как размыкаю бёдра, пока горячее мощное тело давит на меня сверху, как многотонный каток под собой расплющивает. Горячий. Жар мускулистого тела обжигает, как раскалённая печь. Я начинаю дрожать в патологическом ознобе, когда Гектор гладит мои бёдра. Он такой бугай неотёсанный, неповоротливый танкер. Его рука крепкая, сильная, он шеи ей сворачивает своим врагам, как головы цыплятам, но гладит меня так нежно, что я вдруг замечаю, как моё дыхание учащается, по коже проходят волны вибраций, а внизу живота разливается тягучее тепло. Он будто ласкает меня, как нежный, диковинный цветок, трепетно исследует молодое девичье тело.
Сильная рука верзилы ныряет между моих ног, обрушивается на бархатные складочки. Я мысленно взвизгиваю. Сердце в груди начинает быстро-быстро стучать от захлёстывающей паники. Мужчина уверенно надавливает на лоно, будто знает своё дело, чуть растирая влагу в узком местечке. Я не дышу, когда чувствую, как палец бандита входит в глубины моего тела.
Что? Я влажная? Я увлажняюсь для него. Против логики.
С ума сойти. Этого от самой себя я никак не ожидала.
– Ту-го, – голос хрипит, обрывается. Мужчина давит на меня своей мощной массой, подчиняя. Он весь трясётся от сенсационной новости, даже суровая интонация в ледяном баритоне меняется на лёгкую сладость. – Ты и правда целая? Но как такое возможно?
– Берегла. Для вас. Как дань.
Я умная. Я знаю, что мне нужно было сказать именно это. Подыграть бандиту, чтобы получить билет в лучшую жизнь. Моя тактика срабатывает. Бородач принимает моё предложение.
– Эй, ты здесь? – громила энергично меня встряхивает, возвращая в реальность. Он грубо пронизывает пальцами мои скулы и повелевающим басом заявляет: – Обращайся ко мне на «вы». Отныне я – твой хозяин.
Пауза. Свист в ушах. В венах вспыхивает лава.
– Что застыла как столб? – в руках бандита звякает пряжка ремня. – На колени. Я падаю, словно поломанная марионетка. – Покажи, на что способна! Ошарашивает своим желанием, как ведро льда за шиворот высыпает.
– Я принимаю твою сделку, Кристина. Да начнётся обмен.
Его грозное лицо перед моими глазами расплывается от нахлынувшего нервного головокружения. Вот теперь я понимаю по-настоящему, что натворила. Строить планы казалось проще простого. Но когда дело дошло до практики, стало уж совсем безрадостно. И адски страшно. Я не думала, что будет так трудно. Я думала, справлюсь. Потерплю. Но недооценила масштабы риска. Я и не представляла, что у него такой большой и мощный… боевой ствол в штанах.
Поздно. Пути назад нет. Контракт с дьяволом подписан. Теперь я… игрушка опасного бандита.
Глава 1
– Сюда иди, шалава драная!
Я не успеваю даже зайти домой, моё сердце падает в пятки, когда вижу красную небритую рожу Корнея – моего отчима. В одной руке пивная бутылка, в другой – дымящийся бычок. В рваной тельняшке и в застиранных штанах с вытянутыми коленями он прёт на меня, будто бульдозер без тормозов. Реакция молниеносная. Я бросаю всё, пулей мчусь в уборную, едва успеваю грохнуть дверью у самого его носа и задвинуть щеколду, как тут же слышу череду мощных хлопков. Тяжёлое поджарое тело врезается в дверь ванной комнаты. Я тяну ручку на себя, удерживая за дверью сущее зло, слетевшее с катушек, трясусь и отчаянно бормочу молитвы. Чёрт! Отчим сегодня не в духе. Он набрался в хлам, как обычно. – Ты чё, офонарела? Дверь открыла, я сказал!
Он бьётся о дверь ванной. Наваливается на неё всей своей мясистой тушей, хаотичными очередями тараня проеденное термитами дерево внушительной массой. Бах! Бах! Бах!
Отчим выдалбливает собой дверь, как будто он не человек, а кусок полена и дверь не дверь, а хлипкий картон. Как бешеный бык, который озверело бросается на мишень, он крушит её в щепки. Стены и потолок трясутся как во время землетрясения. Я падаю на пол, закрываю уши руками и реву. Страшно! Обычно он знал меру, но сейчас окончательно спятил! Дверь почти слетает с петель, уже держится на соплях. Стены в нашей зачуханной двухкомнатной квартире, построенной в районе для рабочего скота, не толще бумаги. Бах! Дверь вылетает окончательно, я вскакиваю на ноги, хватаясь за сердце, которое лопается в груди, как корабельный снаряд. – Попалась! Я очень долго ждал этого момента… Крис-тина! В глазах мужчины искрится нездоровый блеск. Он растягивает моё имя. Пошло, гадко, по слогам. И смотрит на меня. Будто насквозь чёрными глазами пронзает, как лезвиями. Так жутко пялится, как полоумный психопат, аж глаз левый от нервного тика дёргается. Отдавшись панике, я действую спонтанно, на эмоциях. Верещу, бросаюсь в ублюдка всем, что попадаётся под руку, дезориентирую его своими криками и отчаянной обороной. Медведина с заплывшим жиром брюхом теряет равновесие, пошатывается, заваливаясь вбок, когда получает в лоб отменную подачу флаконом из-под шампуня.
– Блять! – трёт свой лоб засаленный и воет как побитый пёс.
– Отвали от меня! У тебя что, белая горячка обострилась? Я со всей силы толкаю пьянчугу в грудь, вылетаю из ванной, бегу, спотыкаюсь. Но не так-то просто выбить из равновесия стокилограммовую тухлятину хрупкой девушке весом в сорок семь килограмм. Уже, наверное, в сорок шесть. Если не пять. Последний раз я ела… вчера вечером. То есть сутки назад. Корней ловит меня в движении, бьёт кулаком по плечу, будто ключицу напополам ломает. Хруст. Стон. Я падаю, поднимаюсь. Бегу к двери. Снова удар. В ушах свистит. Я теряюсь в пространстве, будто боец, контуженный на поле боя. Падаю на пол, а он на меня сверху наваливается, зажимает, как плитой бетонной сплющивает – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Дышит перегаром в лицо, матерится, двух слов толком связать не может. Я задыхаюсь от запаха дешёвой палёнки и дерьмовых самокруток. Треск ткани. Сердце подскакивает до самой глотки. Это уже перебор, правда! Двинутый на всю голову идиот! Он рвет на мне одежду. – Прекрати! Я серьёзно! Я машу руками, извиваюсь, брыкаюсь. Козёл! Он до смерти меня пугает! Его дебильные бзики зашли слишком далеко. И он сам слишком здоровый, и на сантиметр с места не сдвинуть. Пьяный вдрызг, неадекватный. Своей мясной тушей он давит меня в лепешку, выбивая из лёгких весь кислород. Корней мужик хоть куда! Пока я себе язву ращу в желудке с голоду, он наши последние кровные допивает и дожирает. Мразь.
Подарок судьбы! Я совершенно случайно нащупываю бутылку из-под палёнки, которая, к превеликому счастью, валяется рядом с моим бедром, хватаю её и со всей силы бью по цели. Хлопок. Стон. Грязные маты. И… тишина. Кое-как я сбрасываю с себя вонючее обмякшее тело. Почти надрываюсь! Но мышцы в плечах точно тяну. Я вскакиваю на ноги, быстро мчусь в комнату, сейчас каждая секунда на вес золота. Без понятия, на сколько его хватит. Надеюсь, не пришибла… Впопыхах собираю вещи, беру деньги под половицей на балконе – всё до единой копейки выгребаю. Их я откладывала на черный день, на побег. Все свои скудные пожитки заталкиваю в рюкзак, который набрасываю на плечи. Не глядя на Корнея, я быстро выскакиваю из квартиры. Бил ли Корней меня? Нет. Толкал разве что. Пока только это. Били другие… Местные банды гопников, которые держат район. Оглядываясь по сторонам, я вылетаю на улицу. Пиная мусор под ногами, быстро юркаю в переулок. Бегу, петляя между тёмными замызганными проходами, при этом зажимаю нос, чтобы меня не стошнило от вони. Отдышавшись, я выскакиваю на соседнюю улицу, пересекаю черту другого района, более спокойного, немного успокаиваюсь. Набрасываю на голову капюшон старой застиранной толстовки и бреду вдоль пустынного тротуара.
Тишина. На улице сгустилась глубокая ночь, в округе ни души. Лишь рык моего пустого желудка будоражит могильную уличную тишь. Я прикусываю язык, бью себя по пузу, чтобы оно заткнулся, прячу руки в карманы и, к моему редчайшему счастью, обнаруживаю в карманах немного мелочи. Выгребаю крупинки счастья в ладонь, дрожащими пальцами пересчитываю неожиданную заначку, вяло улыбаюсь. На бургер пожрать хватит! Может, даже и на колу останется. Осматриваясь, будто преступник, я заталкиваю мелочь в старые кроссовки, чтоб наверняка. При ходьбе – дискомфорт, зато желудок задобрен будет. Поймают – до копеечки вытряхнут, как копилку трясти вверх тормашками будут. Уроды.
В суровом мире суровые законы. Да, мы будто деградировали на миллион лет назад до нашей эры в эпоху хренолита и теперь вот живёт по законам мира животных: «Выживает сильнейший». Ну, или на крайняк смекалистый. Не дай бог местные шишки района схватят… до трусов обдерут. Хорошо, если просто обдерут, а не поколотят как следует за то, что я сунулась на чужую территорию. Я не должна хотя бы сегодня остаться без ужина. Тех денег, что я взяла из заначки, надолго не хватит. А завтра утром попробую найти хоть какую-нибудь подработку. Не думаю, что будет легко. Но попытаться всё же стоит. Надежда подыхает последней. Я еще полна сил, чтобы побороться за жизнь. Она ведь может стать и лучше? Главное – не опускать руки. Добравшись до магазина, я покупаю бургер и колу. Приземляюсь на тротуар и за минуту его съедаю. Одним глотком. Вместе с пальцами бы слопала, не остановись бы я вовремя. Что ела, что в лужу глядела. Отряхнув руки, я подхватываю рюкзак с асфальта и направляюсь в сторону вокзала. Ужин есть, осталось найти место для ночлега. На вокзале сегодня что? Аншлаг? Все лавки заняты, кругом шарахаются толпы мутных личностей, лучше бы мне сделать ноги… Поэтому немедля я плетусь к Ленке – лучшей подруге детства. Если повезёт и у неё сейчас появилось окно, она меня приютит. Хотя бы на одну ночь. Сейчас Лена начала принимать клиентов ещё и на дому, поэтому она против того, чтобы я у неё ночевала. В рабочее время, так сказать. Да и я не горю желанием маячить там.
Плотнее закутавшись в пайту, я бреду вдоль тротуара, направляясь к дому подруги. Чёрт, холодно сегодня! Я уже себе все пальцы отморозила. Что же делать? Зима на носу. Мне срочно нужно найти жильё и работу, иначе ледышкой стану в одно ужасное пасмурное утро. Почему я раньше не сбежала из дома? Квартира моя, то есть мамина. Но властям сейчас нет никакого дела до пьяных разборок одной неблагополучной семьи. Да и никогда в принципе не было. Власть в городе поменялась. Относительно недавно. На верхушке правления встал новый криминальный авторитет. И срать они хотели на проблемы простого нищего сброда. Им всегда было до лампочки, что у нас здесь происходит и кто кого убивать намылился. Они держали нас, простых смертных, в качестве дешёвой рабочей силы. Я жила нормальной жизнью, пока не пришли… другие. Мамы не стало, а отчим стал пить. Отчим? Её парень, если выразиться точнее. Они жили в гражданском браке. Когда наш процветающий во всём смысле этого слова город прибрали к рукам бандиты, жизнь горожан превратилась в настоящий ад. Отец бросил мать ещё до моего рождения, до перестройки мы со всем прекрасно справлялись сами. А когда город захватили банды, кругом начал твориться страшный беспредел, мама быстро нашла нам защитника. Она была вынуждена это сделать. Корней – здоровый коренастый лоб, под два метра ростом. Он как никто другой идеально подходил на роль защитника. Вот только мать не догадывалась, что он стал жить вместе с нами не только из-за жилья и её обещания, что она отпишет ему полквартиры. Он преследовал иные цели. Он давно хотел заполучить меня. Не мама его привлекала, а дочь. Я быстро шмыгаю в обшарпанный подъезд, бегу на второй этаж изгвазданной хрущёвки, с нажимом давлю на звонок квартиры под номером «82» с прогнившей деревянной дверью. Мне кажется, будто за мной кто-то гонится. Наверное, поэтому сердце под рёбрами отплясывает сальсу. Если отчим очнётся и найдёт меня, страшно представить, что утырок со мной сделает. Шаги. Скрипучая дверь распахивается настежь. Меня встречает удивлённое лицо темноволосой девушки, стриженой под каре. Лена хмурится, окидывает меня недовольным взглядом, а я задерживаю дыхание, потому что не узнаю подругу. Она выглядит… довольно болезненно. – Что с тобой? Чё так поздно? На тебе лица нет, – хрипло спрашивает девушка, закашливаясь. – Корней приставать начал, – грустно вздыхаю я, переминаясь с ноги на ногу, застыв у порога. – Вконец спился. Крыша поехала. Я домой больше ни ногой. Кто знает, что ему в башку стукнет. Лучше на свалке жить буду, чем под одной крышей с ним. Пустишь переночевать?
– Только до утра. У меня завтра клиенты на дом придут.
– С клуба? – Нет. Я ж подработку взяла. – Шутишь? А если ОН узнает? – Ой, да не узнает, – отмахивается она, впуская меня внутрь своего клоповника, в котором не лучше, чем на той же самой свалке у теплотрассы, на окраине района, в которой я думала заночевать. Её заявление меня не на шутку шокировало. – Со смертью играешь. Тебе денег не хватает? – Вот! Как раз хотела у тебя попросить… Не одолжишь мне? Немного.
– Серьёзно? Ты ведь сама хвасталась мне своей зарплатой! – Ну так п-получилось. – У тебя, кстати, ещё более нездоровый вид. Как у наркоманки. Я усмехаюсь, а подруга на мою шутку реагирует лёгким оскалом. Синяки такие под глазами – жуть. Похудела она, высушилась как вобла. Я даже не сразу узнала Лену. И бледная, как родная сестра самой костлявой.
– Ты заболела? – шутки в сторону. Я с беспокойством трогаю её лоб, а она нервно отмахивается. – Отстань! В порядке я. Пойдем чай пить. Пообщаемся немного. Разговор не особо задался между нами, да и мне спать очень сильно хотелось. Глаза слипались. Я провела в дрёме всего пару часов, проснулась за час до рассвета. Как будто что-то тяжёлое треснуло по голове. Меня осенило. До этого я думала-гадала, что с моей Леной случилось, она ведь за пару дней стала абсолютно другим человеком. И я догадалась. Я не стала будить ее. Молча ушла, не дожидаясь рассвета. Пока бежала вниз по лестнице и пряталась в темных переулках, молилась, чтобы меня никто не заметил, будто и не заходила я к ней никогда. И не вернусь больше. Вообще. Я вдруг поняла, зачем ей нужны были деньги. Когда под кроватью увидела несколько использованных презервативов и одноразовый шприц. Это всё. Это конец. Конечная остановка! Она максимум месяц-два проживёт. Её на иглу подсадили, деньги с неё вытягивают. Местная дерьмота. Пропал человек. Труп живой уже, списан на кладбище. Жаль её. Хорошая девушка… Была. Кто-то, видимо, охмурил её и под себя подложил, чтобы все свои деньги, заработанные в клубе, она этому кому-то отдавала. Но я и не буду пытаться помочь. Сама пострадаю. Лену уже не спасти. Тем более ОН об это узнает. Причём быстро. И в порошок сотрёт за предательство. А я под раздачу попаду ненароком. Нет! Сама виновата, умнее надо быть. Тут я ей не Супермен, чтобы из беды вытянуть. Своя жизнь дороже. А Лена обречена. Не выжить ей. Нет шансов. Ни капли. В ситуации, когда дело касается жизни и смерти, человек становится человеку волком.
Глава 2
Вечереет. Холодеет. Ёжась от холода, я шмыгаю в один из переулков. Там, за мусорным баком, я нахожу две большие картонные коробки. Мастерю из них что-то похожее на кровать. Накрываюсь картоном с головой, закрываю глаза, собираюсь вздремнуть. Не проходит и часа, как вдруг я чувствую, как на меня обрушивается сильный пинок в бок. – Так, так! Кто тут у нас? Я подскакиваю на месте, собираюсь бежать, но меня ловят за плечи чьи-то грубые руки и отрывают от земли.
– Пустите! Пустите! – кричу, брыкаюсь. Страх бьёт по спине кнутом. – Какого хера, пацан? Ты не из нашего района? Перед глазами серебрится лезвие острого ножа. Я застываю. Лишь грудная клетка ритмично колышется. Один из чмошников приставляет мне нож к горлу. – Я… я случайно здесь оказался. Заблудился, – меняю голос до хрипа, как во время простуды.
– Деньги есть? – спрашивает второй, сплёвывая на грязный пол мокроту, а третий светит мне в лицо фонариком. Их трое. Три огромные фигуры в капюшонах. – Отпустите м-меня?
Меня хорошенько встряхивают.
– Заплатишь – отпустим, – гаркает один кашалот. – До следующего раза, – глумливо добавляет второй.
– Они там… в рюкзаке, – с надеждой отвечаю я, стараясь изо всех сил не выдать свою истинную интонацию голоса. Они должны думать, что я парень. Оборванец в поношенных штанах и грязной пайте. Под серой вязаной шапкой у которого прячется копна пышных пшенично-русых волос. Пацанскую одежду я у отчима стырила, когда сбежала.
Меня отпускают, ублюдки отвлекаются на мой рюкзак, а я со всех ног мчусь вглубь переулка, сбегаю. Чёрт! Как жаль. И деньги, и пожитки. Но жизнь и девичья честь дороже.
Сердце рокочет как автомат, в висках давит, по щекам льются слёзы. Я петляю между переулками, не оборачиваюсь. Надеюсь, не преследуют. По крайне мере я не слышу их криков. Юркаю в ещё один проход, вижу там ржавый мусорный бак. Не думая, открываю крышку и ныряю в кучу мусора. Крышка захлопывается, я превращаюсь в затаившуюся мышку.
Ну и вонища. Я зажимаю нос, закрываю глаза и просто молюсь, чтобы меня не поймали. Те утырки – одна из немногих группировок, что держит район. Если бы они узнали, что я девушка… ни за что бы не пощадили. К утру, возможно, я была бы мертва. А они бы подели моё тело на троих и выбросили меня на помойку умирать от ссадин и увечий. С девушек дань за существование мрази берут телом.
Они взяли дань за то, что я хожу по их земле и дышу их воздухом. Взамен меня не пустили по кругу. Наш район для бедняков не привлекает нового хозяина города. Может быть, пока ещё. Районы на окраинах – отдельное государство. Сейчас здесь образовалась своя жизнь, после перестройки заявились новые лидеры, а в городе сформировалась строгая иерархия. Есть город. Есть районы. Разного класса. Низкий, средний, премиум. Я нахожусь на низком уровне. Нас называют рабами. Мы за гроши выполняем самую унизительную и грязную работу. Каждый район держит своя группировка. Лидеры банд регулярно несут дань верховному вожаку, а также докладывают о том, что происходит на их территориях. Сбежать из города невозможно. Город закрыт. Повсюду блокпосты. Мигрантов и беженцев ждёт смерть. Ещё пять месяцев назад я жила обычной жизнью, и нас всё устраивало. Была работа, еда, безопасность. Один день решил всё. То жуткое событие назвали кровавой бойней, и оно вошло в историю. После жестокой расправы над семьёй Саида власть в городе занял Гектор и его подельники. С восхождением кровавого мясника на трон над мирным городом сгустились чёрные тучи. Рай стал адом. Грабежи, перестрелки, пожары. Улицы города захлестнул страшный хаос. За несколько месяцев кануло всё. Сейчас окраины города напоминают поселения выживших после мирового Апокалипсиса.
Вот и что теперь мне делать? У меня ничего нет. Абсолютно. Голые руки, дырки в карманах. Последнее отобрали, твари. Новый день ещё хуже предыдущего. Отчаявшись, я обмякаю и засыпаю с мыслью, что завтра смогу найти хоть какую-нибудь работу или еду.
?
– Пшла отсюда! Шалашовка блохастая!
– Ну, дяденька, пожалуйста, давайте я полы вымою в вашем заведении! До блеска затру. Как новенькими станут! Или посуду перемою! Я всё могу! Я много чего умею!
– Тьху на тебя! Сказал же, нет работы! Нечем платить. Каждую копейку считаю сейчас, власть в городе поменялась. Одна банда уходит, другая приходит. Сам скоро землю жрать буду от безденежья. Задолбали, нелюди проклятые!
– Ну можно хоть за еду? Пол подмету! Или мусор вынесу.
– Прочь пошла, повторяю, – ногой грозно топнул. – Слов человеческих не понимаешь, что ли?
– Ну хоть горбушку хлебца дайте? – с протянутыми руками лащусь к трактирщику, из глаз слёзы выдавливаю.
– Я сейчас вышибалам звякну, коль не испаришься в воздухе, моль назойливая.
– Не-не, всё, ухожу. Поняла. Не глупая.
Я разворачиваюсь, прячу руку в карманы и почти срываюсь на бег. Живот жалобно рычит, да так громко, что на весь переулок слышно.