Четыре жизни Лизы Джексон
В тот год ставили «Удивительного волшебника из страны Оз», и Эми почти моментально утвердили на роль Дороти. Она тогда чуть в обморок не хлопнулась.
– Банни, я опозорюсь на всю школу! – в ужасе заламывала она руки на школьном дворе. – Зачем вы вообще сказали мне туда идти?
Эштон, который в этот момент был занят изучением какой-то схемы в учебнике биологии, лишь пожал плечами:
– Хочешь – откажись.
– Так, нет, чушь собачья! – Я оттёрла Эштона и фыркнула, – не слушай своего отсталого брата. У тебя всё будет пучком. Ты знаешь, что Салли была актрисой в Голливуде? Она сегодня сидит со мной. Приходи тоже. Думаю, она что-нибудь тебе подскажет.
В глазах Эми зажёгся огонёк надежды.
– Эй, а я? – возмутился Эштон, оторвавшись от изучения своей схемы. Я показала ему язык.
– Это девичник, ясно? Никаких парней.
Салли и Эми проболтали тогда всю ночь.
Признаться, меня на секунду даже кольнуло чувство ревности. Но утром, когда Эми в школьном коридоре повернула ко мне сияющее лицо и выдохнула:
– Спасибо, Банни!
Внезапно меня охватило странное чувство лёгкости и одновременно полноты. Эми и Салли казались созданными друг для друга, словно мать и дочь. Но какая-то непонятная злая судьба разлучила их. Тот же злой рок, по воле которого я почти одиннадцать лет своей жизни прожила без Рассела.
Поэтому я улыбнулась в ответ:
– Да всё пучком, Эми. Приходи когда хочешь.
***Эштон с каждым годом всё сильнее увлекался биологией.
В классе биологии, каждый раз, когда дело доходило до препарирования, я чувствовала себя неловко. Эштон же, с которым мы неизменно оказывались в паре, резво брался за дело.
– Ты опять будешь командовать, да? – шутливо спросила я, когда Эштон на очередном уроке, взял в руки скальпель.
– Ну, кто-то должен делать всю работу, – ответил Эштон с улыбкой, сосредоточенно рассматривая лягушку под стеклом.
В классе, несмотря на замечания миссис Перкинс, нашей учительницы, стоял возбуждённый гул. Эми, сидевшая неподалеку, тоже присоединилась к разговору:
– Банни, ты должна признать, что Эштон действительно талантлив в этом деле. Посмотри, как аккуратно он делает разрезы!
В её голосе слышалась гордость за брата.
– Да, да, гений биологии, – подтвердила я, закатывая глаза, – с такой радостью препарирует лягушку, как будто он – Сын Сэма
Эштон, не донеся скальпель до лягушачьего брюшка, устремил на меня тяжёлый взгляд. До меня дошло, что попытка пошутить провалилась. Подняв руки в защитном жесте, я поспешила исправить ситуацию:
– Нет, режь на здоровье. Не мешаю.
Эштон вновь склонился над распластанным телом лягушки и тихо пробормотал:
– Я просто хочу свалить из Портленда так скоро и так далеко, как только возможно. А для этого нужно иметь что-то за плечами, понимаешь?
Его слова натолкнули меня на некоторые размышления.
До этого момента я никогда не задумывалась о том, зачем Эштону нужна биология. Для меня всегда было очевидно, что я хочу связать свою жизнь с механикой. Я любила разбираться в устройстве механизмов, ремонтировать машины и видеть, как они оживают под моими руками. Это было моим призванием, моей страстью. И мне было неважно, каким путём я добьюсь своей мечты.
У Эштона всё было иначе. Он выбрал профессию не ради удовольствия, а ради перспективы. Биология открывала перед ним путь прочь из родного города. Путь к возможности начать новую жизнь вдали от бедности и ограничений. Именно поэтому он проводил столько времени за учебниками, именно поэтому с таким рвением изучал каждый организм под микроскопом.
Я как-то сразу и безоговорочно приняла и начала уважать это стремление Эштона. В конце-концов, кому как не мне знать о том, как над тобой может издеваться судьба.
Поэтому, вздохнув, я взяла второй скальпель, который лежал на столе и наклонилась к Эштону.
– Честно говоря, я предпочитаю возиться с машинами, а не с лягушками. Но давай, показывай что тут к чему.
Эштон чуть заметно улыбнулся.
– Зато ты узнаешь, как выглядит сердце лягушки. Полезно, правда?
Глава 6
– Боже, я, кажется, не буду спать больше никогда в жизни!
Это были первые дни Рождественских каникул семьдесят пятого. Портленд окутала мягкая зимняя дымка, а воздух пропитался ароматом свежей выпечки и еловых ветвей. Улицы сияли огнями, которые мерцали в темноте, словно звёзды, спустившиеся на землю. А снег покрывал крыши домов и тротуары тонким белым слоем, придавая всему вокруг сказочный вид.
Именно этот чудесный вечер мы выбрали для того, чтобы сходить с близнецами в кино на Чёрное Рождество.
Во время сеанса Эми тряслась всем телом. А теперь, когда мы шли по припорошённой снегом вечерней улице, опасливо оглядывалась по сторонам.
– Что, думаешь сейчас из-за угла выскочит убийца с пластиковым пакетом? – Хмыкнул Эштон и ткнул сестру в бок.
Эми взвизгнула и налетела с кулаками на брата. За этот год Эштон сильно вытянулся вверх, и Эми едва доставала ему до подбородка. Это выглядело весьма комично. Я не удержалась от смеха. Эми прекратила бесполезное избиение и напустилась на меня:
– Ещё скажи, что тебе не было страшно, Банни!
Я как можно небрежнее пожала плечами.
– Год назад мы ходили с Расселом на Экзорциста. Вот тогда я чуть штанишки не обмочила. А это…
– Если бы наша мать узнала, что мы ходим на фильмы ужасов, она бы собственноручно устроила нам изгнание демона, – хихикнул Эштон.
– Банни, кому нужно продать душу, чтобы заполучить такого же классного отца? – Подхватила Эми, – иногда мне кажется, что Рассел вообще с нами на одной волне. Как тебе повезло, что он тебя удоч… ой.
Я метнула такой взгляд, что Эми зажала рот ладонями.
Никому, кроме Салли, не было известно, что Рассел не мой родной отец.
На несколько секунд воцарилось неловкое молчание, которое прервал Эштон.
– Всё нормально, Банни, мы оба знаем…
– Откуда? – Я почувствовала, как изнутри поднимается волна гнева. Это была наша с Расселом тайна. И только наше с ним дело. – Это Салли проболталась? Да я ей…
– Салли ничего такого не говорила! – Выкрикнула Эми, – ну… почти. Она как-то раз случайно обмолвилась об органах опеки. А потом Эштон посчитал, что у вас слишком маленькая разница в возрасте и Рассел не мог…
Я устремилась вперёд, оставив близнецов у себя за спиной. Внутри у меня всё бурлило. Ветер холодил лицо и злые слёзы застывали на щеках.
Через квартал близнецы догнали меня. Эштон положил руку мне на плечо.
– Банни, послушай, – мягко сказал он. – Мы не хотели лезть в твои дела. Просто заметили кое-какие вещи и сделали выводы. Но это никак не меняет нашего отношения к тебе или к Расселу.
Эми кивнула, добавив:
– Мы действительно считаем Рассела твоим отцом, независимо от того, как всё было раньше. Он заботится о тебе, поддерживает и любит. Разве это не самое важное?
Я глубоко вздохнула, пытаясь справиться с эмоциями. Гнев постепенно уходил. Близнецы были моими лучшими друзьями, и они никогда не пытались обидеть меня намеренно. Их любопытство и желание разобраться в ситуации были вполне естественны.
– Простите, – наконец выдавила я, вытирая оставшиеся слёзы. – Просто… просто я не хотела, чтобы кто-то знал.
– Мы понимаем, – сказала Эми и взяла меня за руку. – И обещаем никому больше не говорить. Это останется между нами.
Мы продолжали идти молча, каждый погружённый в свои мысли. Ветер утих, и вокруг снова воцарилась тишина. Постепенно напряжение спало, и я почувствовала, как облегчение наполняет мою грудь. Я решила, что если уж быть честной, то до конца.
– Мой настоящий отец был… есть… В общем, он очень плохой человек. – проговорила я, глядя на свои ботинки. – Если бы Рассел не увёз меня от него, то… не уверена, что я была бы даже жива.
Эми охнула и обняла меня за плечи. Эштон сдержанно потрепал меня по локтю. Я чувствовала, что они понимают меня как никто.
– Банни, мы всегда рядом, – серьёзно произнёс Эштон, заглянув мне в глаза. – Что бы ни случилось, мы поддержим тебя.
Дальше мы продолжили идти молча. Ветер снова поднялся, но теперь он приносил с собой не холод, а лёгкость.
Глава 7
Три года я откладывала деньги, которые Рассел давал мне на карманные расходы. Три года бережно хранила их в жестяной коробке из-под печенья. И весной семьдесят шестого, пересчитав их, с радостью осознала, что скопила тысячу долларов.
Едва Рассел переступил порог квартиры, я подскочила к нему:
– Угадай что?
– «Портленд Тимберс»? – Рассел. Он был уставшим, и от него пахло пóтом и дешёвым машинным ароматизатором. Я знала, что сейчас он мечтает о душе и горячем ужине, но просто не могла ждать.
– Лучше!
Я потянула его в комнату. Там, на журнальном столике перед диваном, стояла моя коробка, доверху набитая пятидолларовыми бумажками. Рассел несколько секунд разглядывал её, а потом повернулся ко мне.
– Зайчик, это что?
– Я накопила тысячу долларов! – Торжественно объявила я, – помнишь, я обещала тебе? Теперь мы можем вернуть Харлей!
Рассел сел на диван, и минуты две неподвижно пялился на коробку. Перевёл взгляд на меня.
– Все эти годы ты копила деньги, чтобы я мог выкупить байк?
– Чтобы мы могли выкупить байк! – Я плюхнулась на диван рядом с Расселом. – Я понимаю, что этих денег недостаточно, но теперь мне четырнадцать, и я могла бы…
– Вот не начинай про работу, Зайчик, – поморщился Рассел, – мы выяснили этот вопрос ещё три года назад и…
– Понятно, – прервала я его и захлопнула коробку. – Это значит, не видать нам Харлея как своих ушей. Мог бы сразу сказать, а не…
– Нет, нет, погоди, – Рассел поднялся на ноги и притянул меня к себе. – Я ничего такого не сказал. Просто… – он сжал объятия и глухо проговорил. – … Спасибо тебе. За то, что помогла. Обещаю, совсем скоро Харлей будет у нас.
Я отстранилась и недоверчиво посмотрела на Рассела.
– Обещаешь?
Он улыбнулся, и мне невыносимо захотелось поцеловать его в морщинки, которые разбежались от уголков глаз.
– Обещаю. Скоро я его достану. – Он поднял правый уголок губы. – А теперь отпустишь меня в душ? Это был чертовски тяжёлый день.
***Рассел не планировал возвращаться в Джорджию, когда бы то ни было. Но он пообещал Банни. А Рассел держал свои обещания.
Последние три года он копил Банни на колледж. Много работал, и про Харлей как-то забыл. Но Банни не забыла.
И когда она отдала ему все свои сбережения, когда заглядывала ему в глаза с надеждой, Рассел понял, что не может её подвести. А ещё он знал, что единственный шанс выкупить мотоцикл и не разориться – поехать за ним в Юнион-Сити.
За три прошедших года заправка обветшала ещё сильнее. Войдя внутрь, Рассел испытал неприятное чувство удивления. За прилавком стоял прыщавый парень лет восемнадцати с недовольным лицом.
«Конечно, этот мужик наверняка уже спился и умер, что ты хотел найти здесь»?
Но Рассел всё-таки шагнул к прилавку и вежливо проговорил.
– Здравствуйте. Я ищу Боба, он работал здесь…
– Батю? – Перебил его прыщавый подросток, – если он вам бабла торчит, то у нас ничего нет.
– Я… нет, – Рассел окинул взглядом подростка и теперь приметил такой же, как у Банни курносый нос и русые волосы, – скорее, наоборот. Так где я могу его найти?
– Дома он бухает, где, – лениво протянул подросток.
– Адрес подскажешь? – Рассел снова убедился в том, что поступил правильно, оградив Банни от собственной семьи. Иначе сейчас это она бы стояла перед ним, лениво переделывая жвачку. Или бы с ней случилось что-то намного, в миллион раз худшее.
Подросток нехотя назвал адрес, и Рассел отправился туда.
Трейлер, в котором жила раньше Банни, выглядел ещё более заброшенным, чем заправка. Ржавые потёки и трещины змеились по его бокам. На траве перед входом валялся мусор.
Рассел взошёл по скрипучей лестнице и постучался в дверь.
– Идите нахрен! – раздалось из глубин трейлера.
Посчитав это за своеобразное приглашение, Рассел крутанул ручку и вошёл внутрь.
Обстановка больше напоминала свалку или опиумный притон, в которых Расселу приходилось бывать во Вьетнаме. Везде громоздились неприятно пахнущие горы мусора. Ближайшая к Расселу куча пошевелилась.
– Ты кто такой и что тут, нахрен, забыл?
Рассел присмотрелся и узнал отца Банни. За прошедшие три года он стал выглядеть намного хуже. Щёки обвисли, одежда на костлявом теле неприятно лоснилась, а взгляд был мутный, как у мертвеца. Рассел пожалел о том, что просто не взял в кредит новый мотоцикл.
Но он обещал Банни именно этот Харлей.
Рассел прокашлялся и заговорил.
– Я, хм, удочерил Бан…, то есть Лизу три года назад. Помните меня?
Мутный взгляд чуть оживился:
– Помню, как же. Что, попользовался и возвратился?
Мужчина выдавил сальный смешок, от которого Рассела чуть не стошнило.
– Хм, нет, я здесь не поэтому. – он собрал все силы, чтобы не думать о том, как легко сейчас можно прекратить жалкую жизнь этого забулдыги. – Я бы хотел выкупить свой Харлей, если не возражаете. Кажется, вы просили тогда пять тысяч…
Огонь в мутных глазах разгорелся ещё сильнее.
– Расценки поменялись, – прохрипел отец Банни, – у меня два оболтуса растут, поэтому пять сейчас, и тысяча каждый год. – его помятое лицо искривилось на мгновение в каком-то странном подобии горя, – каждый год, что я провожу без своей любимой доченьки.
Сразу после этого лицо приобрело прежнее, ехидно-апатичное выражение, и мужчина скучным голосом добавил:
– Иначе затаскаю тебя по судам и отберу девчонку обратно, понял? Твой адресок я записал, даже не сомневайся, Рассел МакРиди. Если что, быстро тебя найду.
Рассел медленно сосчитал до десяти. Он не знал наверняка, выполнит ли этот забулдыга свою угрозу, но проверять ему точно не хотелось. Кажется, в ближайшие годы ночных смен в такси заметно прибавится.
– Идёт, – сухо согласился он и, порывшись в карманах, вытащил тугую связку банкнот. – Где мотоцикл?
– За трейлером, – махнул рукой отец Банни, – Бесполезная в Юнион-Сити железяка, её даже купить никто не захотел.
Удивительно, но покрытый пылью и ржавчиной Харлей ещё был на ходу. Рассел выехал на трассу и устремился прочь. Про себя он решил, что займётся мелким ремонтом мотоцикла где угодно, только не в Юнион-Сити.
***Тот вечер я, пожалуй, не забуду никогда. Последний семестр в школе только-только подошёл к концу. Я зашла домой, бросила сумку, и, испустив вопль ликования, повалилась на кровать.
В спальню с таинственным видом зашёл Рассел.
– Радуешься каникулам, Зайчик?
– Да, ещё как! – Я свесила голову с края кровати, чтобы видеть Рассел. Этот Рассел-перевёртыш засмеялся и навис надо мной.
– Планы уже есть?
Я мотнула головой, отчего лицо Рассела пустилось в пляс.
– Хочешь предложить мне летнюю подработку в такси?
Рассел подмигнул и хитро улыбнулся.
– Кое-что получше. Пойдём.
Он поманил меня рукой и скрылся за дверью спальни. Я моментально вскочила на ноги. Слова Рассела и его таинственный вид, разожгли во мне интерес. Это, и ещё то, что всю предыдущую неделю Рассела не было в городе, наталкивали меня на определённые мысли, но я просто боялась в них поверить.
Мы вышли на улицу и завернули за угол дома. Рассел закрыл мне глаза. От прикосновения его шершавых ладоней к моему лицу у меня перехватило дыхание. Я нашла в себе силы спросить:
– Рассел, чёрт подери, что ты делаешь?
– Не выражайтесь, юная леди, – я представила, как Рассел усмехается одним уголком губы, – сейчас вы увидите нечто прекрасное.
Я послушно зашагала туда, куда направлял меня Рассел. Вместе мы прошли ещё ярдов двести и куда-то свернули. Всё это время я заставляла себя дышать спокойно. Мне уже не было дела до того, что я увижу – лучшим сюрпризом была эта короткая прогулка: я, Рассел и его тёплые руки на моих глазах.
Наконец, Рассел пропел тихо:
– Тада-ам, – и отнял руки.
Когда я проморгалась, просто не смогла поверить своим глазам. Во дворе, сверкая начищенными боками, стоял чёрный Харлей!
– Рассел… это…
Он кивнул.
– Наш Харлей. Я его выкупил, Зайчик. Немного подновил, перебрал и…
Я запрыгала на месте от восторга и бросилась ему на шею. Дыхание Рассела на мгновение сбилось.
Почувствовав это, я поспешно отстранилась и шагнула к Харлею.
– Всё так же прекрасен.
Не додумав до конца, к кому относится эта фраза, я наклонилась к отполированному боку мотоцикла. В нём отразилась молодая девушка с растрёпанными короткими светло-русыми волосами и россыпью веснушек на аккуратном курносом носу. Только сейчас я подумала, что перестала, наконец, быть той запуганной тощей девчонкой, какой Рассел привёз меня сюда. Сзади меня отразилось лицо Рассела.
– Да, невероятно.
Он смотрел не на мотоцикл, а в глаза моему отражению и выглядел несколько задумчивым. Моё сердце затрепетало в груди. Но тут же в голове всплыли слова Салли:
«Пожалуйста, не сделай ничего такого, что дало бы органам опеки повод разлучить тебя с ним».
Я поспешно обошла Харлей и, сделав вид, что очень увлечена разглядыванием руля, спросила:
– Мы поедем кататься?
– Конечно, нет, Зайчик, – к Расселу вернулся его прежний насмешливый тон, – я выкупил этот мотоцикл для того, чтобы он стоял во дворах, и с него скрутили колёса какие-нибудь портлендские наркоманы.
Я неуверенно взглянула на Рассела. Он улыбался во весь рот. Я с готовностью залилась смехом.
– Очень смешно, тебе бы в комики идти. Так куда поедем?
Рассел склонил голову:
– Тебе решать.
И мы поехали в Вашингтон-Парк. А потом к статуе Томаса Рида. Мы катались всю ночь: только Рассел и я, обнимающая сзади его спину.
Глава 8
А на следующее утро мы собрали вещи и поехали колесить по Орегону. Мы ночевали в кемпингах и гуляли, где нам вздумается.
В один из вечеров Рассел припарковал Харлей у озера Спаркс. Я была настолько уставшей, что, как только Рассел арендовал вагончик, сразу завалилась в него и уснула без задних ног.
Наутро меня разбудил чуть слышный плеск воды. Я вышла наружу.
На горизонте вырисовывались силуэты величественных гор. Их снежные вершины устремлялись в небо, словно стражи древних времён. Озеро, в котором они отражались, сияло зеркальной гладью, как осколок лазурного неба, упавший на землю. Берега были украшены густым ковром хвойных деревьев, которые наполняли воздух ароматами смолы и свежести.
Вода в озере была настолько прозрачна, что у меня захватило дух. Казалось, будто мир под поверхностью скрывается лишь за тонкой завесой иллюзии.
Посреди водной глади я заметила знакомый силуэт. Подошла ближе к берегу.
– Рассел?
Он плыл, размашистыми уверенными движениями загребая воду. Услышав меня, обернулся и устремился к берегу. Я, как заворожённая, наблюдала за тем, как он рассекает спокойные воды озера.
Приблизившись к берегу, Рассел поднялся на ноги и улыбнулся мне.
– Да ты ранняя пташка.
– У тебя татуировка, – только и смогла ответить я. Под ключицей Рассела, справа, была сине-голубая картинка. Приглядевшись, я различила оскаленную морду льва.
Рассел тоже посмотрел на татуировку и развёл руками.
– Да. Ты не видела? Набил во Вьетнаме.
Я подумала, что тигр на груди Рассела как нельзя лучше его характеризует. Спокойный, собранный хищник. Не царь зверей, но тот, кто никогда не стремился им быть. Как зачарованная, я сделала несколько шагов к воде.
– Она тебе очень идёт.
– Правда? – Засмеялся Рассел, – спасибо. Ещё никто так лестно не отзывался об этом ужасном тигре. – он махнул рукой, – иди сюда, вода замечательная.
Я в нерешительности остановилась у кромки воды.
– Но… но у меня нет купальника.
Рассел пожал плечами.
– Ну и что? Думаешь, мы не сможем высушить твою одежду?
Я скинула кроссовки и робко ступила в воду. Она окатила мои ступни, и я нервно шагнула назад. На лице Рассела отразилось беспокойство.
– Что, слишком холодная?
Я замотала головой. Дело было не в этом. Помявшись несколько секунд, я призналась:
– Я… я не умею плавать, Рассел.
Беспокойство на любимом лице сменилось пониманием. Рассел шагнул мне навстречу.
– Всего лишь? – Он приблизился ко мне и сжал мою ладонь, – значит, вы в нужных руках, юная леди. Рассел научит вас плавать так, что чемпионам Олимпийских игр не снилось!
Он мягко, но настойчиво потянул меня в воду. Когда мы зашли в воду примерно по пояс, Рассел развернул меня боком.
– Так, сначала научимся держаться на воде. Ложись на спину, я буду тебя страховать.
Сердце, которое и до этого колотилось как бешеное, пустилось вскачь так, что, казалось сейчас выскочит из груди. Я с испугом посмотрела на Рассела. Он аккуратно положил руку мне на лопатки.
– Ложись, не бойся. Я рядом.
Глубоко вздохнув, я откинулась на воду. Вторая рука Рассела мягко обхватила меня за талию.
– Умница. Теперь работай ногами, как будто куда-то идёшь.
Я скосила глаза. Рассел склонился надо мной с сосредоточенным лицом. Капли с его мокрых волос падали мне на живот. Его руки держали меня так крепко, так нежно…
– Видишь? Совсем не страшно. Расслабься.
Рассел посмотрел мне в глаза и улыбнулся уголком губы. Футболка задралась под водой, и пальцы его левой руки коснулись моей кожи чуть выше бедра.
Низ живота сладко заныл. Бёдра свело судорогой. Я резко выдохнула и, вывернувшись из объятий Рассела, нырнула в озеро. Голова закружилась, а нос и уши тут же наполнились водой. Я замерла, напуганная этим новым ощущением. Но уже через мгновение крепкие руки Рассела подхватили меня подмышки и подняли на поверхность. Я закашлялась и открыла глаза. Рассел смотрел встревоженно.
– Что случилось, Зайчик?
– В… всё хорошо, – еле выдавила я, пытаясь справиться с кашлем. – Я п…плохая ученица, прости.
Рассел взял меня за плечи:
– Никогда так не говори. Это я тебя не удержал. Такого больше не случится.
Я кивнула. Кашель уже прошёл, а сведённые судорогой бёдра расслабились. Только отдавались редкими толчками где-то внутри.
Рассел выдохнул и откинул с лица мокрые волосы.
– Ты меня напугала. Пойдём, высушим тебя. Продолжим наши уроки когда-нибудь в следующий раз.
Он потянул меня на берег, и я, загребая ослабевшими ногами воду, пошла следом.
Вечером, сидя у костра, я наблюдала, как Рассел поджаривает нанизанные на веточку маршмеллоу. Одну из них он протянул мне.
– Как себя чувствуешь, Зайчик?
– Лучше всех, – отозвалась я и откусила кусочек от тёплого бока маршмеллоу. – Знаешь, я подумала, что не хочу учиться плавать.
На несколько лет это стало нашей традицией – на всё лето уезжать кататься на Харлее. Мы побывали в вековых лесах и огромных городах, посещали рок-фестивали и ночевали там, где почти не ступала нога человека.
Но ничто не смогло затмить тот день, когда Рассел учил меня плавать на озере Спаркс. Потому что именно в тот день я поняла – забитая девчонка из Джорджии повзрослела. Теперь мои инстинкты могли выдать меня Расселу. А этого ни в коем случае нельзя было допустить. Потому что разлуку с ним я бы не пережила.
Тогда я ещё не знала, что всего через несколько лет нас с Расселом ждёт что-то гораздо хуже, чем разлука.
Глава 9
Когда мы перешли в старшую школу, актёрский талант Эми заиграл с ещё большей яркостью.
В семьдесят седьмом, их драматический кружок ставил «Двенадцатую Ночь» Шекспира, и Эми утвердили на роль Виолы.
Не счесть вечеров, которые мы провели, заучивая реплики. В какой-то момент мне показалось, что я сама могу подняться на подмостки и без запинки рассказать всю пьесу от начала до конца.
Мать близнецов не смогла или не захотела посетить премьеру. А вот Рассел с удовольствием принял приглашение.
Эми была на репетиции с самого утра. А мы с Эштоном, ближе к вечеру, погрузились в Чекер Рассела и втроём отправились к школе.
Эштон ёрзал на заднем сидении так, будто сегодня не Эми, а он отыграет спектакль. Рассел насмешливо посмотрел на него в водительское зеркало.
– А почему ты не играешь Себастьяна, брата Виолы, Эш? Это ведь было бы идеальное попадание.
– Вот ещё, – буркнул Эштон, – ни за что на свете.
Я расхохоталась.
– Если Эштон когда-нибудь выйдет на сцену, Портленд уйдёт под землю. Не искушай судьбу, Рассел.
Жёлтый Чекер Маратон припарковался перед школой. Несмотря на выходной день, туда тянулся довольно плотный поток людей.
– Надо же, я не думал, что будет так людно, – заметил Рассел и заглушил мотор.
Мы вышли из автомобиля и влились в поток зрителей, который привёл нас в театральный зал.
Это было прямоугольное здание с бежевыми стенами и массивными балками, поддерживающими потолок. Практически всё пространство между сценой, которая возвышалась над залом, и стенами, было заставлено раскладными стульями.
