Уроки нежности

– А когда?

– Через три дня в это же время. – Он открывает широкую деревянную дверь и… придерживает ее. Глянув на меня через плечо, приподнимает бровь. – А что, не терпится?

Я молчу. Он стоит около двери и терпеливо ждет… Чего он ждет? Уильям Маунтбеттен придерживает дверь для меня?

Увидев, что я мешкаю, он закатывает глаза:

– Может, поторопишься, Ламботт?

Чертов джентльмен.

– Меня зовут Селин.

– Я в курсе, – спокойно отвечает королевская задница Маунтбеттен и издевательски добавляет: – Ламботт.

Делаю глубокий вдох. Терпение. Мне понадобится спокойствие буддийского монаха.

– Что принести на урок? – Я переступаю порог.

Солнце слепит глаза, и я жмурюсь.

– Себя и перьевую ручку, – слышу ответ Уильяма.

Он весь светится в лучах солнца. Светлые волосы блестят, кожа сверкает. Может, поэтому люди часто приписывают монархам божественные лики? Хватит пялиться на него, Селин!

– Перьевую ручку? – переспрашиваю я, и писклявый голос выдает эмоции, что бурлят во мне от его присутствия.

Уильям останавливает на мне взгляд. Он не улыбается, но глаза… в них будто плещутся смешинки. Я насмешила этого хмурого, не умеющего выражать эмоции парня?

Он засовывает руки в карманы и, кивая, произносит со всей серьезностью:

– Перьевую ручку, Ламботт.

Я все-таки не выдерживаю и поправляю:

– СЕ-ЛИН!

– Я же сказал, что в курсе, – отзывается он. – Жду тебя через три дня и без опозданий… Ламботт.

Уильям поворачивается, чтобы уйти, но у меня к нему последний вопрос.

– Стой, – хватаю я его за запястье.

Он медленно оборачивается и приподнимает бровь, как бы молча спрашивая: «Ты только что коснулась меня?» Я начинаю нервничать и резко отпускаю его руку:

– Прости.

– Не трать попусту мое время, – не особо учтиво отчитывает меня Уильям.

И я решаюсь:

– Почему ты согласился?

Простой вопрос, но отчего-то я готова провалиться сквозь землю. Алый румянец заливает мои щеки, я чувствую его опаляющий жар.

– Ты бы хотела, чтобы я отказался? – вопросом на вопрос отвечает он.

Я честно признаюсь:

– Нет.

Ведь если бы он отказался, то Джоан Мак-Тоули не просто бы не взяла меня на свой курс, вероятнее всего, я бы попала во все существующие черные списки академии. Эта мадам со скверным характером – мстительная, как очень многие, знающие о своем превосходстве.

– Тогда считай, что тебе повезло, – глядя мне в глаза, произносит Уильям и возобновляет шаг.

Боже, какая нелепость! Я смотрю, как он исчезает за поворотом кирпичного здания, и бью себя по лбу. Он всего лишь человек! Причем кровожадный! У него явные проблемы с агрессией, а еще он, возможно, виновен в убийстве. А ты будто пытаешься увидеть в нем человечность. Он претенциозный, самовлюбленный придурок, как и все они в этом дурацком элитном заведении. Качаю головой и опускаю взгляд в землю. Какая же ты дура, Селин. Дура вселенского масштаба.

И как только я собираюсь уйти как можно дальше от библиотеки, замечаю рядом с туфлей листок бумаги, сложенный квадратом. Я опускаюсь на корточки и беру его в руки. Он выглядит так, будто только что упал. На нем никаких следов грязи. Лист вырван из тетради в линейку. Раскрыв его, я пробегаю взглядом по словам, написанным смутно знакомым почерком: «Мне казалось, мы родственные души. Помнишь, мы думали, что наша связь нерушима? Никто никогда не понимал меня так, как ты. Но я была слишком слепа, отчаянно глуха и невозможно глупа. Какое разочарование… нелепое, дурацкое разочарование. Но я мстительная. Неприятный сюрприз? Я тебя уничтожу».

Это письмо… или записка? Ведь край листа оборван. Я силюсь вспомнить, где именно видела данный почерк. Красивый курсив, идеально выведен тонкой ручкой. Эти закорючки… жирные дуги над буквой «й»…

Люси. Осознание накрывает лавиной, вводит в оцепенение.

– Не может быть, – шепчу я себе под нос и трясущимися руками лезу в сумку за телефоном.

Статья все еще открыта в закладке браузера. Увеличиваю скан письма и сопоставляю его с листом в руках.

– Один в один, – на выдохе слетает с губ.

Я держу в руках письмо умершей девушки. Вот только откуда оно здесь? Мозг начинает судорожно анализировать события. Когда я шла с мадам Мак-Тоули, его не было… ведь не было? А значит… В голове всплывает силуэт Уильяма. Его руки в карманах, он будто нащупывал что-то. Быть может… Ведь это вполне возможно… Кажется, у меня в руках второе письмо Люси, адресованное Уильяму Маунтбеттену. Она дважды угрожала ему.

«Это может быть уликой?» – с испугом думаю я.

И я знаю ответ. Это не может быть уликой. Это она и есть.

Дневник Люси

Кислота

Что бы я ни делала для моего отца, все было недостаточно хорошо. Я не могла остановить его гнев, направленный на меня. Не могла бороться с этим, искать справедливости или хотя бы жалких объяснений, почему это происходит со мной. Я была недостаточно сильна, чтобы противостоять. И ненавидела себя за эту слабость. Мне хотелось утопиться в огромном пруду на территории особняка Бенджамина Шнайдера. Я смотрела на зеленую воду и представляла, как мои рыжие волосы погрязнут в водорослях, как тухлая вода заполнит рот, нос, легкие. Кожа приобретет зеленоватый оттенок, а затем мое сердце остановится и я покину этот мир. И тогда я разочаровалась в себе. Неужели я такая слабачка? Не буду бороться? Да, возможно, я не могла победить отца. Силы были неравны. Но это пока. Я оглянулась на огромный и безвкусный мануар Шнайдеров и решила, что обязательно стану сильной. Постепенно мои руки наполнятся властью.

– О чем думаешь? – Луна лежала на траве рядом. Летнее платье задралось, оголяя белоснежную кожу бедра.

Этьен, проходивший мимо в поисках чего-то явно несуществующего, неловко замер, глядя на нее.

– Ни о чем. – Я улыбнулась, наклонилась над ней и одним легким движением запахнула подол платья.

Она ничего не заметила. Луна вообще ничего не замечала. Даже того, с каким волнением Этьен смотрел на нее. Я же мечтала выцарапать ему глаза. Луна была красивой. Ее красота была естественной – мягкие черты лица и пронзительные голубые глаза. Иногда мне хотелось изуродовать ее. Вылить на нее кислоту. Спрятать от мира мужчин. Ведь, возможно, если бы она не была столь прекрасна, родной отец… не насиловал бы ее.