Подлинная любовь

– Чёрт, ну и что это за празднование? – недовольно фыркнул Лиам. – Чем мы тут будем заниматься?

– Я принесу «Монополию», лайми, ты скупишь все лейблы и потешишь своё стариковское эго, – пообещал я.

– Мне нет сорока, и я не бриташка, – процедил Лиам, изменившись в лице, просто-таки посерев.

– Так ведь и я не австралиец, – утешая, похлопал я его по плечу. – До вечера.

* * *

– Эй, Пит! Это для тебя! – окликнул меня Лиам, показал на здоровенную коробку на столе рядом с ним и вернулся к работе. Он записывал партии Дэвида и Джеффа, в поте лица наяривавших на гитарах за стеклом.

Первый рабочий день после недели перерыва.

Сказать по правде, я не особо и отдыхал. В голову лезло… всякое. Я не знал, как оставаться наедине с этими мыслями, потому и выплёскивал дни напролёт всё, что мог, на бумагу, пытаясь примириться с ними и найти что-то, что как мне казалось, я упускал из виду. Словно исписав кучу листов, я увидел бы решение своих терзаний. По утрам же на свежую голову я распутывал эти лабиринты мыслей и клубки слов, вычёркивал, рифмовал, рушил и сооружал, создавал новые тексты, иногда сразу же набрякивал мелодии для них, тут же делал пометки нот и тона на полях.

К концу «отпуска» у меня было наготове два десятка песен. Правда, легче мне от этого не стало. Мысли были всё об одном. С этим предстояло жить и делать вид, что всё нормально.

Но ведь это было не так.

– Что это? – спросил я, отдавая Лиаму стопку исписанных листов и раздумывая, почему всё складывается не так, как мы хотим.

– У меня к тебе тот же вопрос, – чуть растерянно сказал Лиам, машинально взяв протянутую ему бумагу.

– Я первый спросил, – заметил я, спускаясь из облаков, где я витал, и, включаясь в работу. Или почти в неё.

– Кэрн, я тебе не девочка в песочнице, с которой можно заигрывать, – в голосе Лиама засквозило раздражение. – Открой и посмотри – только не здесь, может там сибирская язва мне на радость.

– Ладно, подарю тебе радость на старость, – и я криво ухмыльнулся. – Вот и ты сам всё смотри, ты же обучен грамоте? И, да, ты уж извини, но слово «color» я пишу без «u», не цепляйся к этому, лады?

Знаю, Лиам мечтал о глазах Супермена. Каждый раз, когда он смотрел на меня после очередной отмоченной остроты в его адрес, я буквально кожей чувствовал это. Меня это правда, не особо парило – если уж шутить и смеяться, то над всем и над всеми, не делая различий и исключений. Нет, уж, сэр.

Я вскрыл картонную упаковку.

– Я же сказал – не здесь! – окликнул меня Лиам.

– Я тоже тебя люблю, Лиам, – рассеянно отозвался я, доставая собственно посылку.

Голубая джинсовая куртка. Специально потрёпанная и потёртая, местами почти до белизны, тут и там торчали нитки – но торчали так, словно именно так всё и задумывалось с самого начала, выглядело это дело довольно гармонично. На спине красовалась здоровенная круглая нашивка. В окаймлении чёрного круга была нежно-розовая роза, унизанная шипами. На самой же окантовке по всей длине круга было вышито: «Last Young Renegade».

Вот так да.

Эмка. Я накинул её. Она пришлась точно в пору. Я приблизился к стеклу, глядя в своё полупрозрачное отражение.

– Какая прелесть и тебе так к лицу! Ты такой милаха в ней, Осси! – восхитился Лиам и предложил: – Знаешь, есть пара симпатичных мальчиков, я могу их тебе подогнать.

– Сам их пользуй, – откликнулся я мимоходом и принялся рыться в коробке в поисках чего-либо, что могло бы пролить свет на то, кто послал это мне. И ни черта не нашёл.

«Да ну. Как же», – отогнал я пришедшую вдруг мысль. Но она никак не отставала – была слишком заманчивой, хотя и не очень реалистичной. Но у меня сложилось стойкое впечатление, что…

– Это что? Откуда? – спросил Дэвид, выйдя с Джеффом из-за стекла к нам. – Куртка? – я не удостоил его вниманием, будучи в размышлениях, и он сам себе ответил. Верно, мистер Кин, вам бы в Беркли[98 - Беркли – имеется в виду Калифорнийский университет в Беркли.].

– Это у всех такие будут? – спросил Джефф у Лиама. – Типа униформы?

– Чего? Вот этот прикид для педиков? – расхохотался Лиам, прямо-таки согнувшись пополам. – Если ты так хочешь…

– Заткнись, – спокойно сказал я, не оборачиваясь. Лиам на удивление послушался, нацепил наушники и вернулся к записи. Скорее всего, счёл, что спорить с сопляком, которому и алкоголь легально не продадут – пустое.

– От фанатов? – спросил меня Дэвид.

– Скорее, от фанатки, – поправил я его.

– Просто фанатки? – Джефф как будто был разочарован. Дэвид его успокоил:

– Ну, не просто. Может, она, знаешь, из тех безумных фанаток, которые увешивают стены твоими фотками и выкалывают им глаза.

Шутку я оценил и вежливо посмеялся.

– А вообще не знаю, фанатка ли она, могу лишь предполагать.

– Кто – она? – не понял кузен.

– Аманда.

Парни переглянулись так, словно я был конченым психопатом.

– Дэйвис? – уточнил Джефф. Я кивнул.

– Да ладно, – протянул Дэвид. – С чёго ты взял?

– Тебе доказательства что ли нужны? – удивился я.

– Уж будь так добр, – осклабился Дэвид.

Я снова кивнул.

– ОК. Она занималась шитьём.

Парни вновь переглянулись. Посмотрели на меня. Ещё раз переглянулись.

– Да вашу мать, – мне надоели эти гляделки. – Видите?

Я скинул куртку и показал им спину.

– Чтобы вы не тупили и не гадали, скажу сам – это не принт. Нашивка. Видите, какая тонкая строчка?

– Ха, а я готов был поклясться, что это именно принт! Ну, или акварель, – восхитился Джефф.

– Спасибо, Джефф, – поблагодарил я за поддержку. – Как неожиданно и приятно.