Подлинная любовь

Палмер перестал стучать по клавиатуре.

На мгновение воцарилась тишина.

Грейс подняла голову.

– Кого не хватает? – Стоун огляделся. – Коэн… Уокер… Лестер… Где они? – Они припомнил кое-что. – Ага, Уокер должен быть на смене в лаборатории «Дженерус», я сам поставил его вместо Палмера, так ведь?

Палмер кивнул.

– Где остальные?

– Лестер должен быть в модуле «Хармони», там были неполадки, – будничным тоном отрапортовал Холлис.

– Коэн вызвался привести Льва, – подал голос Косицки. – Сейчас будут.

– Палмер, свяжись с Уокером и Лестером. Либо они двигают сюда, либо остаются там, где они сейчас, но блокируют переходные шлюзы. И не спрашивай, просто сделай, ладно?

– Коммандер.

– Ага, – ляпнул невпопад Стоун, просто чтобы ответить хоть что-то. Он напряжённо размышлял о предстоящей речи. За всю дорогу от каюты до «Клэрити» ничего стоящего в голову не пришло.

Говорить всякого рода чушь вроде того, что всё будет хорошо, Стоун не собирался. И он сам, и все вокруг понимали, что ничего «хорошо» уже точно не будет.

– Что ж… вы сами всё видели. Соединённые Штаты были уничтожены баллистическими ядерными ракетами, – начал Стоун. – Канаде и Мексике тоже неслабо досталось, так что…

Он перевёл дух. Голос предательски начал дрожать. Стоун был этому рад. Отстранённость и цинизм начали отступать.

– Мне жаль, но… Боюсь нам просто некуда теперь возвращаться. Больше у нас нет дома. Вероятнее всего, погибла и большая часть населения…

Стоун не умел красиво говорить. Вот и теперь донёс до всех лишь сухую информацию. То, что они и так уже знали. То, во что до сих пор отказывались верить.

– Сами понимаете, устроить подобное могла лишь ещё одна сверхдержава. Логика, здравый смысл, да и траектории ракет говорят, что ответственен за это Китай.

Окружающие переглянулись. Стоун многое бы отдал, чтобы узнать, о чём каждый из них сейчас думает.

– Конечно, я могу и ошибаться. Именно, поэтому Палмер выуживает из кэша поисковиков информацию… Что успел нарыть, Палмер?

Палмер вздохнул.

– Всё так, коммандер. Вы правы. КНР нанесла первый удар по Вашингтону в 23:45 по атлантическому времени. Далее последовали удары по Арлингтону, Лэнгли, Норфолку, Сан-Диего, Гавайям…

– Всюду, где были наши базы или располагались командования, – подвёл итог Стоун.

– Наши МБР взлетели лишь на полминуты позже, но этого преимущества китайцам хватило, – продолжил Палмер, судорожно сглатывая, голос его становился всё выше и выше с каждым словом. – Может наш ответ и уничтожил противника, но они успели запустить достаточно, чтобы уничтожить мирные города…

Его голос сорвался. Он зажмурился и зажал рот рукой, словно стыдясь. Высокомерного зазнайку Палмера Стоун тоже не особо жаловал, но прийти на поддержку всё же не преминул. Ему вдруг вспомнился один из кошмарных снов родом из детства – он выглядывает в летние сумерки из окна на ферме в Мантеке и видит, как на пурпурном горизонте вырастает грибовидное облако пепла, несущее смерть всем без разбора…

– Всё хорошо, Палмер, – сказал Стоун, содрогнувшись от воспоминаний. – Мы все знали, что такое может случиться. Всё это витало в воздухе 80 лет как. Никто, конечно, не верил. Никто не хотел верить. Мы всегда отметали эти мысли, словно неуместные, заметали их далеко под ковёр. Мы считали, что если не думать и не говорить о плохом, о наихудшем варианте развития событий, то ничего и не случится. Мы думали, что человечество благоразумно…

– Мы все ошиблись, верно?

Стоун кивнул. Голос Грейс, полный отчаяния и ярости, всё звенел у него в ушах. «Мы все ошиблись». Интересно, что думали, те, кто поворачивали ключи и нажимали на кнопки запуска? Считали ли они, что они ошибаются? Или до последнего свято верили в какой-то идиотский долг? А когда запуск был произведён – что они почувствовали? Облегчение? Удовлетворение от выполненной команды? Ужас от содеянного? Или ничего? Вопросы, вопросы…

– Практически все базы НАТО в Европе уничтожены, – сказал Палмер, прильнув к монитору. – Атаке подверглась Окинава… Огромные потери среди гражданских почти по всему миру… На этом новости обрываются… – Он поднял взгляд на команду.

Стоун кивнул. Само собой, они обрываются. Их больше некому писать. Да, по большому счёту, скорее всего и не для кого. Он подплыл к иллюминатору. Внизу простиралась Атлантика – как и всегда, с такой высоты кажущаяся бесконечно далёкой и безмолвной.

Взаимный массированный ядерный удар. И всё из-за чего? Из-за влияния на мировом рынке? Из-за ресурсов? Разногласия в идеологиях? Раздутых имперских амбиций? Да всего сразу. Стоун покачал головой. Всё это дерьмо и выеденного яйца не стоит. По большому счёту человечество подписало себе приговор ни за что. Люди – идиоты. За идиотизм тысяч поплатились миллиарды – кто-то погиб мгновенно, кто-то умрёт чуть погодя от лучевой болезни, уцелевших ждут ядерная зима, голод и вечное существование в узких бетонных коридорах… Стоун упёрся лбом в иллюминатор.

Створки шлюза раздвинулись и в «Клэрити», переругиваясь, влетели Коэн и Лев. Стоун узнал их по акцентам. У Коэна – говорок еврея из Бронкса, у Льва – жуткий русский акцент, от которого он не избавился за всю жизнь. А он всю сознательную жизнь бороздил космос с американцами – сначала на ISS-1, затем, после развала России – на ISS-2. С учётом того, что русские больше не занимались освоением околоземных территорий, Лев стал кем-то вроде переходящего талисмана, доставшегося по наследству от предыдущей станции вместе со старым жилым модулем «Zarya». Стоун даже думал иногда, что в Москве вообще и не подозревают о существовании Льва. Однако списывать на Землю «безбилетника» ему было жаль.

– Скверное дело, капитан, – с порога заявил Коэн.

– Что ещё стряслось? – ехидно поинтересовался Стоун, не поворачивая головы. Будто может быть что-то хуже уничтоженной Северной Америки.

– Протонная буря. – Стоун обернулся. – Вспышка на Солнце. И прогноз довольно точен. Из ЦУПа должны были бы предупредить, но… вы понимаете, – Коэн неуклюже развёл руками.

Стоун понимал. Они не успели.

– Вот о чём я и толкую, это ведь всё меняет, правда, Стоун? – Лев положил руку ему на плечо и доверительно заглянул в глаза.

– Как знать, – уклончиво протянул Стоун.

Мартинес подплыла к ним.

– О чём ты говоришь?

– О «Дивинити»[10 - Divinity – «божественность»], – ответил Лев.

– Головном отсеке? Что с ним?

Лев воззрился на Грейс.

– С ним всё неплохо, он в порядке. В отличии от «Зари», например. И от нас, конечно.

– Вы бури испугались? Но это же глупо! – Грейс сердито выдохнула.

– «Дивинити» – единственный отсек, способный защитить людей от такого рода катаклизмов, – старик словно лекцию студентке читал.

– Влияние магнитных бурь не изучено до конца, – Грейс, как и положено упёртой студентке-всезнайке стояла на своём. – Да, от них будут сбои в работе оборудования, но…

– Где ты изучала влияние магнитных бурь на человека, Мартинес? – Лев и не думал сдаваться. – Одно дело – находиться под куполом ионосферы Земли, совсем другое – быть ограждённым от солнечного ветра лишь титановой обшивкой.

– Но…

– Так, Грейс, – Лев положил вторую руку ей на плечо, – однажды тебе будет мучительно стыдно объяснять своей двухголовой дочери, почему она не такая, как все.

Грейс замялась, а потом вдруг рассмеялась.