Преступление Ахана

– Милости прошу, входи, достойный ратоборец! – донесся из шатра женский голос.

– Меня зовут Ахан, – представился вошедший, – тебя же я знаю: ты – Рахав. Вернее, прекрасная Рахав!

– Лесть приятна, если не преждевременна. Садись, Ахан, на это покрывало, – сказала Рахав, поглаживая серые завитки полученного накануне подарка, – чем я обязана твоему вниманию, храбрый офицер?

– О, очень, очень многим!

– Начни с малого!

– Начну с малого. Я, как и Йошуа, большой ценитель молодой козлятины. Благодарю тебя, Рахав, за гостинец!

– Рада, что угодила. Представь, я сама вращала вертел, сама солила мясо, перчила его, поливала вином.

– Какая искусная кулинарка!

– В Йерихо я держала харчевню, и посетители чревоугодники неизменно хвалили мою стряпню.

– Держала харчевню? Ты деловая женщина, Рахав!

– Пожалуй. Так говорят обо мне. Ты, кажется, сказал, что я очень многим обязана твоему вниманию. Пустяковый повод мы обсудили. Давай-ка, обратимся к главному, Ахан.

– Согласен. Солдат не станет хитрить, ходить вокруг да около, а выложит все напрямую. Рахав, я восхищен твой красотой, я полюбил тебя с первого взгляда и я хочу на тебе жениться. Вот главное!

– Спасибо, милый Ахан, – ответила потеплевшим голосом Рахав и робко погладила его по щеке своею тонкой рукой, – нет ничего в мире ценнее прямодушия! Когда ж случился тот первый взгляд, что внушил тебе страсть?

– Ты со своим семейством шла по камням обвалившейся городской стены. Я увидел тебя, твои глаза встретились с моими – не помнишь разве?

– Кажется, припоминаю: меня обжигал горячим взором молодой удалец-воин. С мечом, щитом, в шлеме. Озабоченная, я не запомнила его лица. Значит, это ты разглядывал меня?

– Да, то был я! И с той минуты сердце мое принадлежит тебе!

– О, я так тронута! – воскликнула Рахав и снова, но уже смелее, погладила Ахана по щеке, – но что ты знаешь обо мне? Ведь я язычница, а ты иудей. Разве можем мы соединить наши судьбы?

– Я слышал, ты готова принять иудейскую веру!

– Возможно, так и случится. Однако не пришло еще время решения. Пока не отвечу тебе ни согласием, ни отказом.

– Расскажи, Рахав, как случилось, что уцелел твой клан?

– Двое ваших соглядатаев разведывали Йерихо. Поначалу они явились в мою харчевню, надеясь услышать что-нибудь важное от трапезничающих болтунов. Я сразу распознала, кто они такие, эта парочка. Сама накрывала им на стол и приносила еду.

– Как звали тех двоих? Может, я с ними знаком!

– Имен не спрашивала, а они мне не представились. Разведчики чинно сидели за столом, смаковали приготовленные мною блюда и прислушивались к разговорам вокруг. В это время постучались в дверь моего заведения царские ищейки и, остановившись на пороге, строго так заявили мне, дескать, ходят слухи, будто могут появиться у меня двое иудеев, которые разнюхивают наши военные тайны. Как придут шпионы в харчевню, я обязана буду донести о них властям, а не то сама окажусь в тюрьме.

– Испугалась, Рахав?

– Я не робкого десятка. Ответила сыщикам, что никого чужих у меня не было и нет, а слухи врут. Те ушли несолоно хлебавши. Я же поспешила к двум иудеям, отвела их во внутреннюю комнату подальше от праздных ушей, сообщила им, какая угроза над ними нависла, и научила, где и как прятаться.

– Ты спасла двух наших, Рахав!

– Верно, спасла. Разведчики благодарно признали это и говорят, мол, давай дадим друг другу зарок. Ты обещаешь не доносить на нас, пока мы прячемся и обследуем Йерихо. А мы поклянемся, что ежели сдержишь слово, то наши воины не тронут твой клан, сиречь сохранят жизнь отцу с матерью, братьям, сестрам, их семьям, и имущество у них не отберут.

– Честный уговор. Вот только как в горячке боя узнать, где ваши?

– Всем родичам полагалось собраться в моем жилище и не высовываться наружу, а чтобы солдаты опознали, который дом мой, я должна была выпустить из окна красный шнурок.

– Ловко придумано! И весь твой клан жив?

– То-то и горе, что не весь! Жена и дети брата – Накман его имя – погибли.

– Не верю, что иудеи не исполнили клятву до конца!