Джай Форс и коридор жизней. Часть 2
– Это заслуга Блэйка. Эдвард Кинкард пришёл в офис «КРМ», которым руковожу я, потому что там главная приёмная для новых сотрудников. Эдвард очень настаивал на встрече с директором, и мне стало любопытно. У нас в компании я больше занимаюсь инфраструктурой и кадрами, а Блэйк глубже погружён в производство и логистику. Блэйк работает из другого офиса и в тот раз просто заехал за какими-то документами. Я сказала, что пришёл странный тип, который работал в «Тексвилле», и Блэйк решил остаться, чтобы познакомиться. Мы с Эдвардом поговорили, Блэйк изучил схемы и поверил в парня. Мы потратили много денег, чтобы реализовать его проект, но он того стоил. Надеюсь, Дольтиссори после этого сгрыз себе локти.
Изящно изложила. Версия Ди выглядит симпатичнее, чем реальная. Я искал возможность лишний раз нагнуть Дольтиссори, который накануне хвастался газетчикам, какой он молодец, и тут приходит Кинкард, показывает схемы и заявляет, что если мы примем его предложение, он выдаст кучу информации о «Тексвилле»: от закупочных контрактов и документов с производства до списков всех покупателей. Я тогда как раз выводил несколько тканей из ассортимента, отчего освобождалась линия. Я так ненавидел Дольтиссори, что был готов на эксперимент, лишь бы заполучить всю подноготную «Тексвилла», да и Кинкард не глупость предлагал: видно было, что башка у него работает как надо.
Наконец-то Рита раскрепостилась: хохочет над фразой про Дольтиссори. Воспользуюсь ситуацией и реабилитируюсь перед Ди:
– Да, с Кинкардом повезло: он талантлив, и я рад, что он с нами. Вдвойне приятнее, что эта история у вас ассоциируется с «КРМ». Только мне всё-таки хочется разрешить наш с сестрой спор. Поэтому, Рита, если вы не против, я попрошу вас рассказать ещё кое-что.
Ди смотрит на меня с интересом. Кажется, оттаивает.
– Спрашивайте, я готова.
– Мне нужна нелицеприятная правда, и мне важно услышать её от вас. С чем плохим у вас ассоциируется «КРМ» или «брат и сестра Саммерс»? Самое первое, что приходит в голову.
Не ожидала, сестрица? Да, я могу смотреть проблемам в глаза.
Кажется, я смутил Риту. Ну, ничего, назад уже не повернуть. Надеюсь, она не соскочит с вопроса, иначе грош ей цена как человеку.
– История с аварией на одной из ваших фабрик. Давно, лет семь назад, я прочитала о ней в газете. Я только начинала шить и всё время проводила за швейной машинкой, поэтому так болезненно отреагировала на новость о швейном цехе.
Вот этого я не предугадал.
– Газеты написали, что погибли тридцать три швеи. Я смотрела на свою комнату, где, по сути, всё выглядело как рабочее место швеи из цеха, и плакала.
Прости, Ди. Если бы я знал, что эту историю ещё кто-то помнит, не задавал бы дурацкого вопроса.
– Тридцать восемь человек. Я собрала пресс-конференцию на второй день после аварии, поэтому сказала тридцать три, и газеты подхватили эти цифры. Пять женщин, которых мы достали из-под завалов, через несколько дней умерли в больнице.
Что же ты наделала, Рита? И зачем я только спрашивал? За день до обрушения Ди разговаривала со швеями и обещала, что скоро начнётся ремонт. Жалобы шли уже давно, мол, иногда с потолка сыпется песок, но мы не хотели останавливать производство, потому что только начали выбираться из ямы.
– Простите, Диана.
– Нет, Рита, всё в порядке. Наоборот, я благодарна вам за искренность. Вы правы: это самое ужасное, что может произойти с компанией.
Она до сих пор винит себя. До аварии я предлагал варианты, как перенести производство, но Ди говорила: «Перенесём, когда Луну через потолок увидим». Во время расследования комиссия постановила, что виной обрушения стал резонанс, в который входили несколько потолочных балок из-за работы станков в соседнем цехе. Формальных нарушений с нашей стороны было мало, чтобы нам предъявить обвинения. Аварию признали несчастным случаем.
Рита замолчала – умная девочка.
Ди наверняка сейчас прокручивает картину, когда мы зашли в цех через двадцать минут после обрушения. Офис у нас ещё был общий и недалеко от фабрики, поэтому мы быстро узнали и быстро добрались. Ехали в одной машине, но всю дорогу молчали – слова не нужны, когда понятны причины. Охрана фабрики перекрыла территорию, эвакуировав всех из соседних цехов, а мужики с производства начали расчищать завалы.
Ди сразу бросилась внутрь, хоть её и уговаривали этого не делать до приезда аварийной бригады. Я пошёл за ней.
Во всём цеху стоял туман из пыли, через огромную дыру в крыше светило солнце, и это было самым жутким, потому что сразу вспомнились слова Ди про Луну. Кругом груды камней, досок и шифера. С потолка что-то снова упало, я зачем-то крикнул охранникам, шедшим за нами, остаться на месте и дождаться аварийную бригаду. Ди выкрикивала имена женщин, которых я не знал. Послышался слабый стон, и Ди бросилась на него, карабкаясь через обломки. Я поскользнулся на шифере и упал, и только тогда увидел, как сильно трясутся мои руки и ноги.
– Мы с Блэйком приехали очень быстро…
Ну зачем ты продолжаешь? Неужели за все эти годы ты не успокоилась? А я успокоился?
– Я вошла в цех и не узнала его: половина под обломками, и ничего не видно из-за солнца и пыли. Потом я услышала стон и добралась до Беллы – начальницы цеха. Она почти не могла говорить, но сумела попросить позаботиться о детях всех погибших девочек. Она даже не обвиняла меня, хотя у неё было полное право меня проклинать!
Ну-ну, Ди, не говори лишнего. Нам удалось скрыть от комиссии, что мы были в курсе проблем с потолком, потому что все, кто жаловался, погибли.
– Я сдержала обещание: их дети никогда не будут нуждаться. Но взгляд Беллы до сих пор стоит перед глазами.
– Мне очень жаль, Диана. Простите ещё раз.
– Мне тоже, Рита. Мне тоже…
После аварии Ди так ужесточила технику безопасности, что штрафовала и увольняла любого за малейшую небрежность.
Хуже то, что нам несколько лет приходили письма с угрозами, в которых нас называли убийцами. Из них мы поняли, что несколько погибших женщин говорили дома о проблемах с потолком в цеху, но даже газетчики не смогли зацепиться за эти рассказы: никто из родственников не был на производстве, и со стороны казалось, что они просто ищут виновных вместо того, чтобы принять случившееся и жить дальше.
– Я схожу в вагон-ресторан и выберу для нас напитки. У проводника только чай, а я бы выпила какао или солёного кофе. Я так понимаю, ты уже что-то принёс?
Хочет скрыться. Что ж, я её не виню.
– Да, в коробке три морковных пирога. Когда придёшь, съедим их вместе, хорошо?
– Хорошо, Блэки. Рита, что вам заказать?
Она назвала меня Блэки!
Ну, давай, девочка, это не тот момент, в который нужно отказываться.
– Я бы выпила какао.
Молодец.
– А мне закажи, пожалуйста, капучино.
– Хорошо. Только давайте договоримся: когда я вернусь, у вас не будет таких скорбных лиц, ладно?
– Договорились.
– Ладно.
Вот и улыбнулись. Как мне повезло с такой сестрой!
Мы остались одни. Ди спешить не будет – наверняка задержится в вагоне-ресторане, чтобы посидеть в одиночестве. А мы за это время успеем познакомиться. Надо сделать так, чтобы сегодня вечером после встречи у меня было продуктивное свидание с продолжением.
– Простите меня, Блэйк. Я не хотела расстраивать вас и вашу сестру.
Какой удачный момент, чтобы к ней подкатить!
– Такого не напишут в газетах, да? «Саммерсы небезразличны к судьбам людей» – какой унылый заголовок для статьи! Гораздо веселее поливать нас грязью.
– Ну что вы, не обращайте внимания! У меня был случай, что я уволила сотрудницу за систематические прогулы, так она пошла в местную газету и дала «разоблачающее интервью», в котором меня с чем только не смешивала! От такой несправедливости другие мои сотрудницы сами пришли к ней домой и велели пойти в газету с опровержением. Я, конечно, пожурила своих заступниц, потому что могло показаться, будто я их подговорила, но мне было очень приятно. Опровержение так и не вышло, но делу это не повредило. А ведь у меня всего три ателье. Не представляю, как вы справляетесь с тем, сколько желчи льётся в ваш адрес.
– Тяжело только первые годы, а потом привыкаешь. Ведь если нет завистников, значит, стоишь на месте!
Немножко ранимости плюс бравада равно шарм. Кажется, она повелась, раз так улыбнулась.
– Сестра велела нам взбодриться к её приходу, поэтому давайте не будем её подводить. У вас есть тема, которая бодрит больше всего?
Я сказал с подтекстом, а она смеётся – я на правильном пути. И глаза у неё снова загорелись.
– Вообще-то есть. Когда Диана сказала, что вы Саммерсы из «КРМ Индастриз», признаюсь, меня посетила корыстная мысль. Я сделала эскизы большой коллекции одежды и захотела их ей показать. В коллекции я собираюсь использовать кинкард и другие материалы «КРМ», тексвилловскую синтетику и несколько фактурных тканей мелких производителей. Я уверена, что коллекция выстрелит. Вы думали о прямом выходе на рынок моды?
Ну и поворот! Я считал, что я её клею, а оказывается, что она клеит меня. Это я называю судьбой.
– Мы уже несколько лет думаем о том, чтобы выпускать каталоги одежды, которые бы наглядно показывали возможности наших тканей, но пока дальше разговоров дело не сдвинулось. Если у вас есть готовые эскизы, мы с сестрой с удовольствием посмотрим. Где вы их храните? Если там, куда мы едем, можем встретиться сегодня вечером. Не уверен, сможет ли Диана присутствовать, но я с удовольствием приду.
Это джекпот! Просто лучший поворот событий!
– О, как здорово, Блэйк! Может, тогда прямо сейчас и начнём? У меня всё с собой. Нам ещё ехать два часа – вы успеете понять, интересно вам или нет.
Да она сама меня взяла в оборот! Нравится её напористость. Лучше красивой предприимчивой женщины может быть только красивая предприимчивая женщина в моей постели.
– Чего же вы медлите? Доставайте скорее!
Как она мгновенно вскочила к чемодану! Она теперь нарочно виляет задом, зная, какая засветила удача. Если у неё всего три ателье, она не сошьёт целую коллекцию своими силами. Мы для неё реальная возможность, за которую надо цепляться. Вот это я понимаю правильная девочка: и грудью придавит, и умом!
– Садитесь сюда, пока Дианы нет.
Она уже не играет скромницу – похвально. Делай, как я скажу, и будешь королевой моды. Хорошо, что всплыла история с Кинкардом и аварией: Рита теперь мне доверяет.
– В этом альбоме три коллекции: повседневная, вечерняя и верхняя одежда. С подробной выкладкой по всем используемым материалам. Альбом почти готов, и скоро я планировала искать спонсора для подготовки показа, но раз вы здесь…
А здорово смотрятся! Нужно мнение Ди, она в моде лучше сечёт и поймёт, было ли уже такое на рынке или нет, но на первый взгляд модели отличные.
На Ритины формы мне с такого ракурса, конечно, удобно пялиться, но если так пойдут дела, попялиться ещё успею: сейчас время денег, а они поважнее прелестей.
– Выглядит впечатляюще. Эти цифры означают типы тканей и количество в погонных метрах?
– Да, вот страница с легендой, какие рулоны я брала за основу.
– У этих трёх тканей «КРМ» осенью поменяется ширина: увеличится ровно на двадцать сантиметров, имейте в виду.
– Спасибо.
Она даже образцы материалов вклеила в альбом. Вот это я понимаю подход. Так, брюки пошли. Хм… как ни странно, выглядят сексуально, не то что Ди носит – будто с солдата сняла.
– Рита, вы меня удивляете.
– Надеюсь, приятно?
– Очень!
Как она необычно хочет кроить платья! Не верю, что кто-то такое уже делает: Ди сразу бы повелась и уже бы носила. Рита соображает в трендах: за таким шмотьём выстроится очередь.
– Давно вы начали придумывать коллекцию?
– Некоторым идеям пара лет. Я всё это время опасалась, что кто-то из модельеров придумает похожее, поэтому следила за всеми показами и каталогами, но пока ничего подобного не встречала.
Теперь я хочу её видеть рядом с собой и ночью, и днём. Интересно, у неё кто-нибудь есть? Да какая разница? Ведь у неё теперь будет Блэйк Саммерс!
– Мы точно сможем сотрудничать. Обговорим с сестрой, как именно. Если она не одобрит официальную поддержку от «КРМ», мы тогда с вами вдвоём придумаем другой вариант сотрудничества, потому что я впечатлён вашими работами.
Всегда надо оставлять лазейку.
– Спасибо, Блэйк. Для меня многое значит услышать это от вас.
Нет, у неё точно никого нет. А если и есть, она уже на него плевать хотела.
Кто это стучит? Проводник? Или доставка из ресторана?
– Входите, открыто!
Что это за тип в дешёвом пиджаке? Уж точно не проводник и не официант. Ошибся купе?
– Блэйк Саммерс и Диана Саммерс?
Курьер, что ли? Дела и тут догонят.
– Да, слушаю вас.
Рита, похоже, не прочь сыграть роль Ди. Забавная!
Какой-то нервный парень. Что, интересно, он достанет из кармана? Что это? Пистолет?!
Глава 27. Почему так хочется перемен
Два выстрела подряд – вот последнее, что я увидел глазами Блэйка Саммерса. Первый выстрел – в Риту, второй – в меня. Точнее, в Блэйка, которым я был ровно до того момента, пока пуля не пробила грудь. Сознание забилось в панике и тут же выпрыгнуло из того мира назад.
– В общем, я рада за вас, – продолжала Ева, и мне понадобилось напрячься, чтобы вспомнить, о чём только что шла речь.
Прожитая за Блэйка жизнь теперь казалась просто вспышкой в памяти.
– Ну правда! Не смейтесь. Может, я и не очень верю в отношения между ровесниками, но если вам хорошо и интересно друг с другом, то остальное неважно.
Ева попросила не смеяться? А! Это потому, что у меня не до конца сошла улыбка после Карининых слов в мой адрес.
Я перевёл взгляд на Карину: она улыбалась. Из её глаз лился ласковый огонь, отчего по мне пробежали мурашки: Рита была двойником Карины в том мире. Она погибла из-за шутки, которую я разыграл. Убийца искал брата и сестру Саммерс, он даже спросил, чтобы убедиться, и только потом спустил курок.
– Как овощи? – спросила Ева, и за мыслями я не сразу понял, что меня.
– Очень нравятся, – машинально ответил я и вдруг явственно ощутил вкус морковного пирога, который ел Блэйк в вагоне-ресторане и которым так и не успел угостить сестру и попутчицу.
– Я забыл принести что-нибудь к чаю, простите, – задумчиво произнёс я.
– Да ладно тебе, – удивилась Ева моей интонации. – Не убивайся ты так сильно, а то аж в лице поменялся.
Два выстрела. За что?
Хотя, неудивительно, что с таким отношением к жизни Блэйк заработал чужую ненависть. А почему вторая пуля искала Диану? По тому же самому с той лишь разницей, что она успела поменять своё мировоззрение, и это в конечном счёте её спасло.
Я вспомнил, что перед спонтанным гиперпрыжком задался вопросом, почему я испытываю такое странное чувство близости к Еве. Ответ оказался нагляднее, чем я мог предположить: в мире Блэйка мы с ней брат и сестра, и это только один случайный параллельный мир. А сколько таких ещё? Тысячи? Миллионы? Миллиарды?
– О! – воскликнула Ева, не дождавшись моего ответа. – У меня же остался пряник, который тот чудак Петер подарил! Я ещё не пробовала, а вы?
– Нет, не открывала пока, – замотала головой Карина.
– Я тоже.
– Ну и отлично. А то мы ночью все сладости сожрали – так все диетологи рекомендуют поступать, – а о прянике забыли. Как удачно!
Карина засмеялась, и я через силу ухмыльнулся.
Интересно, а как устроены эти события в параллельных пространствах? Какова первопричина того, что мы с Кариной стали встречаться? То, что её из-за меня убили там, и здесь я должен вернуть ей отнятую счастливую жизнь? Или то, что мы стали близки здесь, и из-за этого наши пути пересеклись там? Такое чувство, что первопричина находится за пределами логики и вне времени и пока ускользает от моего понимания.
Для меня уже не было новостью, что время – непостоянное значение. Теперь картина мира расширилась: время зависит от восприятия, и можно осознать все события Вселенной вне контекста времени. Правда, я не представлял, как это сделать, но потенциальная возможность впечатляла масштабами. Как же исхитриться, чтобы проследить жизни миллионов таких Блэйков, Собов, Джаев и тех своих воплощений, с которыми мне ещё предстоит встретиться в гиперпространствах?
Для начала не думать об этом так сильно, чтобы крыша не поехала.
Я наколол очередной кусочек кабачка на вилку и понял, что размышления помогли отнестись к смерти Блэйка спокойнее. Масштаб параллельных миров немыслим, и неудивительно, что везде жизнь моих двойников рано или поздно заканчивается. Другое дело, есть ли у этого круговорота финал? И если есть, то какой? И как в параллельных мирах зарождается личность, которую я могу назвать своим двойником?
На каждое озарение приходят десять новых вопросов – вот истинная математика на пути познания реальности. От этого становится ещё интереснее!
Ясно одно: события в одних мирах напрямую связаны с событиями в других. Может, Блэйк не за свои прямые грехи расплатился, а потому, что наш с ним двойник набедокурил в другой параллелке, и Вселенная просто подбила баланс, списав долг с общего счёта. Тогда где гарантия, что следующий платёж не выпадет на мою жизнь?
Я вдруг понял, что моих двойников-обормотов, таких как Блэйк, может быть сколько угодно, и всегда есть вероятность, что результаты их обормотства прилетят ко мне прямо сейчас. Впрочем, с такой же вероятностью ко мне может прийти и десяток текстильных фабрик, что было бы намного приятнее внезапной смерти.
Бр-р-р! Аж мурашки по коже. Хватит фантазий, налягу лучше на еду!
Пока я рассуждал, Ева сходила за пряником и приготовилась его резать. Перед этим она включила чайник.
– Чего притихли? – спросила она, доставая блюдо под пряник. – Опять переглядываетесь и думаете об одном?
Даже неудобно стало, что я в этот момент просто ел и размышлял о гиперпрыжках.
– Об одном думаешь здесь только ты, – ответила Карина. – Что с тобой случилось? Была же нормальная до прихода Джая.
Карина уже доела второе и встала убрать со стола пустые тарелки. Чтобы освободить свою, я быстро закидал оставшиеся овощи в рот.
– Нашло что-то, – мечтательно сказала Ева. – Помню, в детстве я каждое лето ездила к бабушке за город. У неё были кролики, и я всё время ждала, когда появятся новые крольчата. Мне объяснили, что для этого нужно, чтобы кролик сначала подружился с крольчихой. Это звучало так мило! Вот и сейчас я смотрю на вас, и у меня возникают те же милые чувства, и я тоже хочу, чтобы вы… подружились.
Карина уже сложила все тарелки в раковину и вернулась к столу:
– Ева-Ева! – протянула она. – Теперь ясно, откуда ты такая: с детства вдохновляешься кроликами! Только не понимаю одного: почему мы начали шутить на эту тему так рано? Мы встречаемся меньше недели.
«Зато я понимаю», – подумал я, вспоминая Риту и Диану.
Ева заварила чай и расставила перед нами бокалы.
– А я не верю, что вы встречаетесь всего неделю, – прищурилась она. – На вас глянешь – сразу видно, что вы вместе минимум год.
Она сделала паузу, пока мы переглядывались с Кариной, и продолжила:
– Вот помните, как позавчера Роберт с француженкой мутил? Забыла, как её зовут.
– Матильда, – напомнил я.
– Точно. Помнишь, какие между ними были полосы?
Я кивнул.
– А между вами, – загадочно говорила она, – не полосы, а облако, как будто вы уже смешались друг с другом. Ну, вы же понимаете, о чём я говорю!
Я понимал. А вот почему Ева не замечает такого же облака, связывающего её саму со мной и Кариной, неясно. Наверно, со стороны всегда виднее.
Сказать, что я с Евой вижу связь более переплетённой, чем с Кариной? Ну, нет, это будет совсем глупо. И об историю Блэйка, Риты и Дианы тоже умолчу – не думаю, что Карине приятно услышать, что в том мире она для нас – случайная попутчица.
Я решил изложить свои наблюдения нейтрально:
– В отеле было видно, что все, кто собрался, – не посторонние друг другу люди. Иначе бы у нас не получилось соединиться в мета-мире в общую фигуру и куда-то полететь. Так что в каких-то гиперпространствах мы знакомы давным-давно.
– Возможно, – пожала плечами Ева. – Мне это пока не очень понятно. Так глобально я не могу себе этого представить. Но я бы хотела увидеть больше.
«Я бы хотела увидеть больше».
Её слова щёлкнули в голове, как тумблер.
Внезапно меня догнало осознание, что пять минут назад я тоже захотел «увидеть больше» и стал свидетелем собственной смерти.
Блэйк – не просто мой двойник, он – это я! Его мысли, поведение, отношение к жизни – это тоже неотъемлемая часть меня. Я что, никогда не оценивал девушек как кукол с выпуклостями? «Ух, я бы с ней!» Или никогда в плохом настроении не думал о бездомном, как о мусоре? «Поскорей бы его кто-нибудь отсюда убрал!» Оценивал и думал. Только такие мысли обычно скрыты за воспитанностью.
Большую часть времени воспитанность работает на благо, но в какой-то момент чаша здравого смысла переполняется, воспитание переливается за край и превращается в пену высокомерия. «Что, пишешь с ошибкой, неуч безграмотный?» «Что, напился, как свинья? Бесполезный для общества дегенерат!» И почему сразу «как свинья»? Ведь я люблю поросят и считаю, что пора завязывать с их поеданием и начинать разводить просто как прелестных домашних животных.
Похоже, главный враг живёт не среди дварков и планетарных энергетических структур, а прячется внутри меня: это моё собственное высокомерие. Пример с Блэйком продемонстрировал, к чему оно может привести.
Интуиция подсказывает, что борьба с собственной заносчивостью будет долгой и кровопролитной. И, чтобы в ней победить, я нанесу свой первый удар: вместо умствований и рассуждений о том, какой я молодец, раз умею прыгать по гиперпространствам, я просто наслажусь моментом и поболтаю с двумя прекрасными девушками, с одной из которых я готов провести всю последующую жизнь, а с другой я будто бы уже провёл всю жизнь предыдущую.
Пардубицкий пряник оказался вкусным: свежим, не приторным и с яркими специями. Каждый день есть не будешь, а в качестве необычной сладости – самое то. Забавно, что, захотев наслаждаться текущим моментом, я даже вкус ощутил объёмнее.
Пряник напомнил о позавчерашней встрече, и мы стали обсуждать ребят. Разумеется, поговорили о Роберте с Матильдой, и я рассказал, что романтика между ними случилась намного раньше, чем мы думали. Вскользь вспомнили Хуана и Тома, подольше остановились на Петере и Лиэн.
Оказалось, что Карина не рассказывала Еве подробностей вчерашней поездки к Самуилу. Просто упомянула, что у него шикарный особняк за городом и мы там приятно провели время на веранде.
– А ты не рассказывала, что Самуил – непростой… человек? – аккуратно я спросил Карину, намекая на то, что он совсем не человек.
Она ответила с самой ненавязчивой интонацией, которую только могла воспроизвести:
– Я рассказала, какой огромный у него особняк. По одному этому ясно, что человек он непростой.
Я кивнул, всё понимая: даже лучшей подруге Карина не могла признаться, что теперь мы дружим с не-человеком.
– О, кстати, Ева! – вспомнил я. – У Самуила в саду были дорожки из белой матовой плитки, не пачкающейся и как будто даже немного светящейся. Карина сказала, ты можешь знать, что это за материал.
– Фотка есть? – спросила Ева.
– Нет. Но там каждая плитка была квадратной и вот такого размера.
Я показал руками ширину.
– А! Ну, тогда всё ясно! – поняла Ева. – Это известная итальянская белая не пачкающаяся матовая плитка с эффектом свечения.
– Что, серьёзно? – удивился я. – Такая есть?
Ева закатила глаза:
– Конечно, нет! Ты просишь вылечить запой по фотографии и даже фотографию не показываешь! Как я пойму, что там за материал по такому описанию?
Карина засмеялась первой, а я за ней.
– Чудной ты, Форс! – продолжила Ева. – Про гиперпрыжки объясняешь так понятно, что любой обзавидуется. Говоришь, что чувствуешь, и мы сразу ощущаем то же самое. Но с тротуарной плиткой это не прокатывает. Я не так часто напивалась, чтобы ползать по разным тротуарным плиткам и чувствовать их телом.
– Ну вот, – огорчённо вздохнул я. – А Карина говорила, ты профессионал.
Теперь мы смеялись втроём.
– Слушай, Джай, – сказала Карина, когда мы успокоились, – а ты и правда мог бы чаще рассказывать, как перемещаешься в гиперкапсуле и что при этом чувствуешь. Ева права: у тебя здорово получается передавать состояния. Мы тут без тебя ковырялись, искали ощущения, а ты пришёл, озвучил их, и они стали намного ярче.
Я снова почувствовал вихрь, о котором говорила Карина.
– Имеешь в виду специально встречаться, чтобы делиться ощущениями от прыжков? – уточнил я.
– И вместе находить новые! – воскликнула она. – Вот как мы делали позавчера, только без банкета.
