Джай Форс и коридор жизней. Часть 1
– Нет, ничего не случилось. Просто хотел добавить чёрный чай для двоих, но не сразу, а после еды.
Девушка тоже заулыбалась в ответ и, подтвердив заказ, радостно ушла.
Только я избавился от нахлынувших переживаний, как дверь в кафе открылась, и в зал вошли двое широкоплечих полицейских с большой немецкой овчаркой. Навстречу им вышел управляющий, и один патрульный сказал ему несколько негромких слов. Тот кивнул в ответ и развернулся в сторону зала:
– Уважаемые гости, – громко проговорил управляющий, обращаясь к посетителям кафе. – Эти любезные офицеры осмотрят наше уютное место. Не обращайте внимания, это просто проверка.
Уловив в зале напряжение, он добавил:
– И, пожалуйста, не предлагайте лакомства мохнатому гостю – он ведь на службе.
Шутка разрядила обстановку, многие посетители заулыбались и перестали замечать людей в форме. Кто-то вслух умилялся служебной собакой, которая спокойно проходила между столами и стульями, ведомая строгим хозяином. Проходя мимо нашего столика, она на секунду задержалась, понюхав чемодан Роберта. Моё сердце заколотилось и дыхание замерло, но я тут же с облегчением выдохнул, когда собака пошла дальше. За две следующие секунды я успел посмеяться над своей мнительностью, мысленно извиниться за недоверие перед Робертом и приготовиться рассказать ему о своих нелепых предубеждениях. Но вдруг я услышал голос:
– Молодой человек, это ваш чемодан?
От таких слов я должен был испугаться в свете моих предположений и бурной фантазии, но вместо испуга почувствовал, как пространство вокруг моего тела зашевелилось, будто кто-то коснулся меня невидимой рукой. Подняв голову, я наткнулся на холодный взгляд, вроде и обычный, но какой-то неправильный: он шёл не из глаз, а из-за них, начинаясь где-то за затылком полицейского.
– Это ваш чемодан? – повторил патрульный, насторожившись от моего молчания.
Я не проронил ни слова: всё моё внимание оказалось поглощено необычной природой взгляда, пристально меня изучавшего. Выручил Роберт:
– Это мой чемодан, – сказал он непринуждённо.
Оба патрульных повернулись к нему. Собака села рядом с ними, безучастно наблюдая за диалогом. Один полицейский представился и попросил предъявить паспорт. Я вспомнил, что с собой у меня только студенческий билет, но интерес ко мне уже остыл. Встань я и уйди в тот момент – никто бы не окликнул. А вот паспорт Роберта послужил поводом для новых вопросов:
– Давно прилетели?
– Несколько часов назад, – спокойно ответил Роберт.
– В гости? – сержант кивнул на меня.
– Нет, – ответил Роберт, чем меня удивил. – Скорее, на поиски материалов для моей новой книги о путешествиях.
Полицейский о чём-то задумался и перевёл взгляд на чемодан.
– А где вы остановились? – спросил он после паузы.
– Пока нигде – только приехал из аэропорта. Но думаю остановиться в хостеле здесь неподалёку, – Роберт сделал размашистый жест рукой, показывая на улицу за окном. – Люблю такие зелёные улицы. Красиво тут!
Видя, что сержант продолжает внимательно рассматривать чемодан, Роберт добавил:
– Или здесь неспокойно и лучше остановиться где-то в центре? Как считаете?
Лицо полицейского перекосило от недоумения. Взгляд, казавшийся раньше замутнённым, вдруг сфокусировался и упёрся в глаза Роберта.
– У нас весь город спокойный и тихий, – сказал полицейский строго и даже с вызовом, но, встретив открытую и дружелюбную улыбку Роберта, неожиданно добавил, возвращая документы: – Только здесь из-за парка цены выше. Если хотите сэкономить, выберите окраину: зелени не меньше, зато вдвое дешевле.
Разворачиваясь к выходу, патрульный добавил:
– Не забудьте оформить документы, если останетесь в стране дольше, чем на месяц. Хорошего отдыха!
После разговора с Робертом полицейские пошли на улицу, больше никого не проверяя.
Я ошеломлённо смотрел на закрывшуюся со звоном колокольчика дверь кафе, с трудом веря, что всё закончилось так быстро, без досмотра и сотен вопросов. Подошла официантка и аккуратно поставила перед нами тарелки с обедом.
Мы молча начали есть.
Мне было неловко высказать Роберту возникшие подозрения, ведь в итоге ничего не произошло, но вопросов в голове с каждой секундой становилось всё больше.
– Ничего странного не заметил? – заговорил он через минуту.
Я обрадовался, что беседа продолжилась не с моей подачи, и расплылся в туповатой улыбке:
– Да здесь всё было странным! – выпалил я слишком быстро, чем сразу выдал волнение. – Что-то явно произошло между ними и тобой! Только не пойму, что именно.
Роберт тоже улыбнулся и, продолжая есть салат, поинтересовался:
– А сами полицейские чем-то запомнились?
Я попытался представить черты их лиц, но не смог.
– Тем, что они тут вообще появились! – выдавил я. – Ещё у того, кто сначала подошёл ко мне, взгляд был каким-то шальным. Будто он не глазами смотрел, а из-за головы. Жутковато.
Я сделал паузу, поразмыслил и добавил:
– Но странней всего были твои ответы. Я, конечно, сообразил, что ты не хотел куда-то меня вовлекать, но куда?
Роберт не спешил отвечать на вопрос, зато озадачил встречным:
– Слушай, а у вас все полицейские свободно говорят по-английски?
И тут до меня дошло: патрульный разговаривал на чистейшем американском английском! Мне и не снилось такое произношение, несмотря на то, что я несколько лет занимался с репетитором из США.
Я только раскрыл от удивления рот.
– Ты даже не заметил, что они говорят по-английски, да? – понимающе закивал Роберт.
– Да, не заметил, – гулким эхом отозвался я.
Несколько раз я прокрутил в памяти картину, как полицейский подходит и заговаривает, но так и не сообразил, почему я сразу не удивился, услышав английскую речь.
Роберт в это время усиленно налегал на еду. Его аппетит, в отличие от моего, не пострадал. Жуя, этот весёлый парень бросил небрежную фразу, от которой я покрылся холодным потом:
– Это были не люди. И ты правильно подметил: отвечал я так, чтобы не давать повода для новых расспросов. Вкусно тут готовят!
Салат, который я и до того жевал без энтузиазма, застрял неподвижной массой во рту: на несколько секунд я потерял способность шевелить челюстью, двигаться и говорить. Ничего не отвечая, я сидел и гадал, кто сейчас бредит, Роберт или я?
– То есть как это, «не люди»? – еле проглотил я комок неразжёванного салата.
Роберту понравилась моя реакция. Он явно рассчитывал полностью завладеть моим вниманием, и у него получилось сверх нормы.
– С нами общались не два бравых парня, а те, кто ими управлял.
Слова Роберта казались безумными, но они удивительно точно отражали мои собственные впечатления от встречи с полицейскими. Где-то внутри меня уже сидело понимание, что Роберт прав, но оно не вписывалось в мою картину мира. Перегретому мозгу требовалась передышка, однако я не мог остановиться и беспорядочно набрасывал новые вопросы:
– Что значит «ими управляли»? Кто? Как такое вообще возможно? Они всё-таки люди, правильно?
– Хорошие у тебя вопросы, Джай! – засмеялся Роберт. – Не зря я сюда летел. Даже удивительно, почему ты не обзываешь меня больным придурком, а спрашиваешь действительно важные вещи.
Пока я смущался, не зная, как реагировать на похвалу, Роберт закончил с салатом и перешёл к горячему блюду. Какое-то время он молчал, то ли подбирая слова, то ли наслаждаясь вкусом рагу, то ли просто выдерживая паузу для поддержания атмосферы, а после продолжил:
– Кто именно посылает всех этих людей, – начал он по порядку, – я до конца ещё не разобрался. Да, подходили к нам люди, ты прав, но общался ты не с человеком, а с существом, которое его контролировало. Мне тоже хочется больше узнать об этих существах и досконально выяснить, как они подчиняют людей своей воле. Я к тебе потому и приехал: решил, что ты поможешь.
Роберт взял со стола перечницу и стал трясти ею над тарелкой с рагу.
– Как думаешь, что они искали? – спросил он.
Я настолько заворожённо его слушал, что ещё долго ждал продолжения рассказа. Он закончил посыпать перцем блюдо и вопросительно на меня посмотрел:
– Есть идеи?
– А? – опомнился я. – Не знаю. Наркотики или взрывчатку, наверно.
Показалось, что Роберт немного разочаровался моим ответом, но долго грустить по этому поводу не стал.
– Да, в какой-то степени ты прав, – согласился он. – Только с тех пор, как у меня появилась книга, таких случаев досмотров, обысков или проверок было уже, наверно, полсотни. Все ищут книгу или что-то с ней связанное, только сами об этом не знают.
Я попытался что-то проанализировать, но потонул в тоннах беспорядочных мыслей, поэтому задал предельно глупый вопрос:
– А что за книга-то?
Роберт внимательно посмотрел мне в глаза, в которых прочитал явную растерянность, и кивнул на мою тарелку:
– Ты бы поел, Джай. Мне уже сейчас чай принесут, а ты ещё и салат не осилил. Кто-то говорил, что сегодня не ел.
Предложение Роберта вернуло меня к реальности. Я увидел, что перед ним и правда стоят уже пустые тарелки, а я застыл с вилкой в руке, так толком ничего и не съев: за разговором я куда-то улетел, не замечая, что мы сидим в кафе, что посетителей прибавилось и что к нашему столику вновь идёт официантка.
– Пожалуйста, ваш чай, – сказала она, снимая с подноса чайник, сахарницу и две чашки на блюдцах.
Забрав пустые тарелки Роберта, она немного замешкалась, глядя на мои, полные еды. Я уловил её взгляд и отшутился:
– Люблю неспешно поиграть с едой. Всё очень вкусно, спасибо.
Девушка улыбнулась, кивнула и ушла. Я снова переключился на разговор и мысленно повторил последний вопрос Роберта.
– А! Книга! – дошло до меня. – Извини, в голове уже каша от всего, что ты наговорил. А это мы ещё и получаса не просидели. Надо действительно поесть, потому что дальше будет ещё хлестче, верно?
Мы засмеялись. Напряжение отступило.
Пять минут трапезы в тишине – и вот я снова готов вникать.
– Давай продолжим, – выдохнул я. – Вроде полегчало. Смотри, что я понял из твоих слов: какие-то существа охотятся за книгой, которую мы всем миром мучаем, пытаясь разобраться, зачем она нужна.
Я разогнул один палец из кулака, обозначая первый усвоенный пункт. Роберт утвердительно кивнул.
– Следующее твоё утверждение: эти существа – не люди, но используют людей в поисках книги. Домысливаю: эти же существа как-то связаны с теми, которых я видел у себя дома. Верно?
Роберт снова кивнул, и я разогнул второй палец.
– При этом, когда мы говорили на днях, ты сказал, что не знаешь точного назначения книги, но в ней, по-твоему, скрыта важная информация о других измерениях. Так?
Роберт поколебался с кивком, намекая на небольшую неточность вывода, но всё-таки согласился. Я отогнул третий палец.
– Хорошо, – произнёс я, глядя на три отогнутых пальца. – Тогда пока отбросим вопрос о нашей вменяемости и начнём с этих утверждений. Расскажи, как ты до них дошёл, с каким-нибудь предисловием. Ты, может, думаешь, что я в теме, а я вообще не врубаюсь, о чём ты говоришь. Постараюсь не перебивать.
Рассказ Роберта изменил мой взгляд на мир.
Глава 6. История Роберта Шарпа
– Первой странностью было то, что в дом, который я снимал в Индии, влезли в тот же день, когда я купил книгу. Сам факт того, что влезли, – ерунда. Я американский турист, живу на окраине – почему бы не пошарить по комнатам, пока меня нет? К этому я готов: путешествую не первый год, поэтому ценности ношу с собой или сдаю в камеру хранения. Но странно другое: тогда у меня украли все книги, которые я держал на полках. Книги обычные: пара путеводителей, «Ким» Киплинга, роман одного русского писателя и несколько автобиографий путешественников по Индии. Кому они были нужны? Ворам-интеллектуалам? Я решил, что на книги позарились только с расстройства: ничего больше не нашли, вот и взяли хотя бы это, чтобы сдать по доллару за штуку. Тогда у меня не возникло никаких подозрений. Не смутило и то, что через пару дней мои вещи досматривали целый час в аэропорту: я предположил, что в полицию пришла ориентировка с фотороботом бандита, похожего на меня.
Роберт рассказывал неспешно и с удовольствием погружался в воспоминания. Я пользовался случаем и налегал на обед.
– Когда вернулся в США, проверки не закончились: на границе до книги докопались таможенники: «Покажи документ о владении этим предметом искусства». Я им: «Это не предмет искусства, а просто красивый сувенир, купил на рынке в Мумбаи». Они: «Покажи чек». – «Алё, какой чек? На рынке же купил!» Короче, провёл у них четыре часа, пока они делали запрос в Интерпол и выясняли, не числится ли моя книга среди нелегально вывезенных из Индии раритетов. Тогда мне впервые и показалось, что слишком много странностей выпало на несколько последних дней. Если кто-то и хотел отпугнуть меня от книги, то эффект получил совершенно обратный: сразу по приезде я взялся за её изучение. Прочитал – сплошная сказка. Обратился к одному профессору в университете, а тот такой: «О! Какая интересная книга! Давай соберём совет!» Ну, окей, совет так совет, если делу поможет. В итоге ты видел на записи, чем дело закончилось: все вдруг очень захотели, чтобы я передал книгу библиотеке. Мой отказ в ролике – только начало. После той конференции ко мне в течение нескольких недель подкатывали разные профессора. Уговаривая продать книгу университету, они мало походили на себя, будто в них что-то вселилось. Но они приводили чертовски убедительные аргументы: я почти согласился и уже представлял, как буду тратить кучу денег, которую мне сулили.
Я закончил обед и перешёл к чаю, а рассказ только набирал обороты.
– Мои родители не очень много зарабатывают, – продолжал Роберт, тоже потягивая чай с чабрецом. – Но то, что я постоянно путешествую, – это результат одного их подарка. В день, когда мне стукнуло восемнадцать, отец пришёл ко мне рано утром в комнату и разбудил словами: «Одевайся, полетели в Вашингтон». Я спросонья подумал, что это очередная его непонятная шутка, но он махал перед глазами тремя билетами на самолёт. Я, конечно, догадывался, что родители не оставят без внимания моё совершеннолетие, но каникулы с мамой и папой – это явно странный подарок.
Роберт смаковал воспоминания. Необычно было видеть, с какой благодарностью молодой парень говорит о родителях. Беззаветная любовь к ним в таком возрасте – штука немодная.
– Но я смирился. Да и что ерепениться? Планов у меня особо не было, девушки тоже, попойка в клубе с друзьями подождёт – поехали! В Вашингтоне сначала стандартная программа – Белый дом, Капитолий, разные мемориалы с экскурсиями.
– А Белый дом и Капитолий – не то же самое? – перебил я.
– Нет. Приедешь в гости – вместе съездим в Вашингтон, покажу разницу. Я там тоже только один раз был, так что будем почти на равных.
– А от твоего дома далеко до Вашингтона?
– Тысяча миль.
Я поморщился, прикидывая, сколько это в километрах: тысяча двести, тысяча четыреста или тысяча восемьсот – всегда путался в этих извращённых измерениях.
– Тысяча шестьсот километров, – заботливо помог Роберт, увидев мою озадаченность.
– Спасибо, – буркнул я, ощутив неловкость. – Перед поездкой в гости подтяну знания про США. Извини, что перебил.
– Да ничего, – ответил Роберт и вернулся к рассказу. – В общем, погуляли по Вашингтону до вечера, потом поехали в отель. Родители сказали, что завтра ещё кое-куда надо сходить, а вечером уже в аэропорт. Я-то ещё хотел по городу погулять, раз уж приехал, но вся поездка – это и так большой подарок. Не то чтобы я прыгал от восторга, ведь Вашингтон – не Лас-Вегас, но всё равно было приятно. Родители весь день чему-то радовались, как дети. Шушукались, смеялись, отец наставлял меня: «Это сердце твоей страны, сынок. Тебе сегодня восемнадцать, и на тебя ложится ответственность не только за свои поступки, но и за весь мир». Мама добавляла: «Мы верим, что ты станешь достойным гражданином». Всё это сильно бы меня взбесило, если бы не их искренняя наивность. Они поселили меня в отдельный номер, и перед сном я прокручивал весь день, запоминая радость родителей. Почему-то захотелось запечатлеть в памяти их пафосные речи и простодушные улыбки.
Роберт вдруг рассмеялся:
– Я даже и не представлял, что они разыгрывали передо мной комедию! Считал их простаками с промытыми мозгами, а на деле сам оказался дуралеем.
– В смысле?
– В прямом! Все эти шаблонные выражения ярых патриотов они бросали просто ради прикола, чтобы проверить, где моя точка кипения. Издевательство достигло апофеоза следующим утром, когда родители привели меня в музей естественной истории. Встали у стенда с пещерными людьми. Отец и говорит: «Вот, сынок, если бы не Соединённые Штаты, сейчас весь мир ходил бы в таком виде», – и показывает на неандертальца. Я уже не выдержал, взорвался и заорал: «Ты что, серьёзно?!» Тут же мама прыснула смехом, да так громко, что я сначала решил, ей плохо. Папа тоже как давай ржать, аж за живот схватился. А я стою, красный от злости, и ничего не понимаю. Оказалось, они меня уже второй день троллят и испытывают на прочность, чтобы подойти к главному… может, счёт возьмём?
– Что? – не понял я поворота истории.
Рассказ настолько меня увлёк, что я забыл обо всём на свете.
– А, счёт! – сообразил я. – Да, давай.
Я нашёл глазами официантку и поднял руку. Девушка подошла, и мы попросили два отдельных счёта. Мне не терпелось узнать, что же было главным, но Роберт держал паузу до выхода на улицу.
– Куда дальше? – спросил он, когда за нами закрылась дверь кафе.
– Ко мне. Забросим чемодан, а потом решим, что будем делать. Ты ещё так и не рассказал, зачем приехал, – ответил я саркастически.
– Да-да! На чём я остановился? – закатил глаза Роберт, прекрасно зная, на чём.
– Тебя развели собственные родители.
– А, точно! В музее они признались, что дурачили меня два дня. Спрашиваю: «Зачем?» – а они говорят: «Чтобы хорошенько запомнил, как видит мир тот, кто не путешествует по другим странам». А потом отец ненавязчиво добавляет: «Ладно, поедем где-нибудь пообедаем и будем тебя собирать в дорогу. Вот твои билеты». Я отмахиваюсь: «Да ладно, пусть у тебя хранятся». Потом замечаю, что он протягивает целую пачку билетов, а должен быть всего один. Взял, ничего не понимая, начал их перебирать. Мама: «Эй! Местами не меняй. Они разложены по порядку». И тут до меня доходит: все билеты на моё имя, но в такие города, названия которых я даже не слышал! Причём одни билеты на самолёты, другие – на поезда. Оказалось, это индивидуальный тур по Африке с посещением шестнадцати стран! Прикинь? А потом отец как бы между делом сказал: «Ладно, не будем терять время, а то ты сегодня ночью летишь в Марокко. Через полгода вернёшься другим человеком. Хоть развеешься немного перед поступлением в колледж».
Роберт остановился, чтобы осмотреться и, по-видимому, запомнить незнакомую дорогу. Он развернулся назад, чтобы понять, как далеко мы ушли от кафе, поглядел по сторонам и снова продолжил путь так уверенно, будто знал, куда идти. Я улыбнулся его методу ориентирования.
– Я даже произнести ничего не мог, – продолжил Роберт, когда чемодан снова тихо застучал колёсами по тротуарной плитке. – А мама от умиления расплакалась. Шесть месяцев, Джай! Ты можешь себе это представить? Они этот подарок два года готовили! Организовали трансфер, жильё, экскурсии, денег дали в дорогу. Подарили в довесок рюкзак с полным набором туристических вещей, ноутбук и экшн-камеру, чтобы я мог видео снимать и монтировать на случай, если решу стать блогером. Я несколько суток в себя прийти не мог: ходил по Касабланке и Марракешу и не верил, что это всё реально. Сколько они денег угрохали – понятия не имею. Но этот подарок был самым…
Тут Роберт так громко выкрикнул череду хвалебных ругательств, что две женщины, шедшие навстречу, брезгливо скривили рты: может, они и не распознали всех сложных оборотов грязного английского, но услышанного им хватило, чтобы осудить хама-американца.
Я засмеялся и, поравнявшись с женщинами, сказал им:
– Извините моего друга. Ему так понравился наш город, что не может подобрать приличных слов.
Женщины ничего не ответили и прошли мимо, но я заметил, как их взгляды потеплели.
– О, прости, – опомнился Роберт, когда догадался, отчего я вдруг поговорил с прохожими. – Я что-то разошёлся. Но представь мой шок тогда, если уж почти семь лет прошло, а я до сих пор под впечатлением. К чему я это всё рассказываю? Чтобы объяснить, что денег у меня особо никогда не было, хоть я и путешествую по несколько раз в год. Из тура по Африке я привёз два чемодана необычных сувениров. Когда показывал их знакомым, у меня стали спрашивать, почём я их мог бы продать. Тогда я рынка вообще не понимал, поэтому здорово удивился, что кого-то заинтересовали побрякушки, которые делают ремесленники африканских племён. Но спрос был, я нашёл оценщиков, в итоге несколько сувениров продал перекупщикам по пятьсот долларов за штуку. Решил, что это шанс. Стал изучать культуры разных континентов и смотреть, что пользуется спросом в США на рынках антиквариата, этнических сувениров, минералов, зарубежных книг – в общем, всего, что позволило бы мне съездить в какую-нибудь далёкую страну, привезти оттуда на продажу что-то необычное и покрыть все расходы на путешествие.
Роберт глубоко вздохнул и иронично закатил глаза:
– Юным романтиком был! После нескольких удачных поездок, когда я всё окупал, я решил на этом зарабатывать. Но как только брался за дело, сразу или на таможне конфисковывали сувениры, или багаж терялся, или неожиданно пропадал спрос именно на то, что я привозил. В общем, через некоторое время стало понятно, что Вселенная по каким-то причинам сдерживала рост моего достатка, оставляя лишь столько, сколько необходимо для нового путешествия, и немножко сверху. Книгу я, кстати, тоже купил только для того, чтобы выгодно продать по возвращении домой.
– Многие из нашей исследовательской группы, – сказал я, – считают, что ты настоящий фанатичный учёный, готовый на всё ради науки, поэтому самозабвенно ищешь источники древней мудрости. Говорили, ты для этой цели даже специально выучил санскрит.
Роберт покачал головой:
– И ты, пожалуйста, не спеши разрушать мой светлый образ в глазах общественности. Он нам ещё пригодится. А в санскрит пришлось углубиться по корыстным соображениям. Я не раз бывал в Индии и на Тибете, и мне часто хотели втюхать вместо книг или свитков, имеющих хоть какую-то ценность, дешёвые неграмотные подделки. Большинство продавцов в Индии сами санскрита не знают, да даже те, кто делает копии старинных книг, порой не различают разницу в начертании символов. Скажу больше: большинство людей, переписывающих книги с целью их дальнейшей перепродажи, превращают живые тексты в мертвые.
– Это как? – заинтересовался я.
– Ну, пережил ты, например, что-то интересное: сходил в поход или почувствовал дикое влечение к официантке, – Роберт покосился на меня, ожидая бурную реакцию.
Я не поддался на провокацию и только усмехнулся:
– И?
– И написал об этом повесть, – продолжил он. – Другой человек начинает её читать и чувствует всё то, что ты пережил, как будто сам оказался на твоём месте.
– Это я так хорошо написал, выходит?
– Не обязательно. Это ты так хорошо вложил в текст свои впечатления и состояния. Написано-то может быть криво, но живо. А вот какой-нибудь парень из другой страны, который даже твой язык не понимает, берёт и копирует буквы твоей повести, да ещё и с ошибками. Читатель, который возьмёт такую копию, уже не сможет полностью окунуться в состояния, которые ты вложил в оригинал.
Я не очень представлял, как такое возможно, ведь символы-то останутся теми же, и тот, кто понимает язык, разберёт написанное. Роберт уловил сомнения и пояснил:
– Помнишь, как ты на себе чувствовал рассказы ребят об ощущениях в теле?
Я кивнул.
– Если бы робот записал их слова, затем распознал как буквы, а потом прогнал через синтезатор речи, ощущения бы у тебя возникли совсем другие: изначальное состояние потерялось бы по пути.
– Так понятнее, – кивнул я.
– Раньше я про эту особенность не знал, но понимал, что если более-менее уметь переводить с санскрита и разбираться в шрифтах и всяких нюансах, можно довольно легко отличить ценный документ от творчества дворового умельца. Хорошие копии старинных индийских текстов тоже можно продать у нас за приличные деньги. Отсюда и необходимость учить санскрит. Так что вся моя псевдоучёность появилась из-за мечты о путешествиях.
Роберт посмотрел на небо, а потом вдруг махнул рукой и добавил:
– Да кого я обманываю? Не из-за путешествий я взялся за языки, а ради денег! Никакой научной романтики.
– Ой, да ладно, – отреагировал я. – Все же только ради этого и идут в университеты. Не знаю никого, кто бы пошёл туда ради науки. «Выучишься – срубишь больше бабла», – так большинство родителей учит детей. Только другими словами.
