Зеркало

— Да ну какое же утро, уже день, — бодро проговорила женщина. — Я страшно извиняюсь, если разбудила вас, просто подумала, что вам будет интересно продолжение. Сегодня у меня окно, а в другие дни я страшно занята. Нам нужно наговориться, Андрей.

— Да, конечно, — похлопал себя по щекам парень, только сейчас заметив на кухне какое-то движение. Невеста вернулась? — Давайте встретимся… Через час. Устроит?

— Вполне. Буду ждать вас на том же месте.

— До связи.

Отложив телефон в сторону, Могучих поднялся с дивана и как можно тише прошагал к стене, отделяющую гостиную от кухни. Человек вообще не маскировался: спокойно готовил себе кофе и, тихо напевая, жарил хлеб в тостере. Дождавшись, пока незнакомец усядется на стул, Андрей вышел из укрытия и разочарованно выдохнул. Да нет, не невеста.

— Я даже не спрашиваю, как ты сюда попала. — Усаживаясь напротив и опустив голову, проговорил парень. Куликова, в одной, между прочим, его рубашке, никак не отреагировала. Забралась на стул, подобрала под себя ноги спокойно пила кофе. Будто у себя дома. Но какие же у нее глаза! Могучих, наверное, только из-за этой красоты не стал ее выгонять. Пленила, что сказать? Взгляд тяжелый, но какой глубокий! В душу смотрит…

— Ой, ай! — Улыбнулась девушка. — Сам привел. Вернулся, потом мы пошли выпили еще. А потом пришли сюда, но ты сразу уснул. Слабенький оказался, мальчишка. — Добродушно рассмеялась она. — Не парься, ничего не было. За рубашку прости — не удержалась. И я не скажу, что мне неудобно! Давненько статные красавцы при мне по утрам в трусах не ходили! Ляпота! — Довольно цокнула она язычком.

— Тебе пора домой, — не поднимая головы, ответил Андрей. Нужно собираться к Садыковой, нельзя опаздывать. В эту минуту зазвонил дверной звонок. Это еще кто?

— Похоже, невеста пришла, — усмехнулась Куликова, прижимая колени к груди. — Вот будет потеха! Иди, открывай!

Моля всех богов, чтобы это было не так, Могучих кинулся к двери и взглянул в дверной глазок. И какой толк от этих молитв? Невеста! Еще и с вещами. Ей сразу такси вызывать, чтобы она ехала обратно? Но эта так просто не поедет. Такой скандал закатит! В конце-концов она ушла? Ушла. Он стал свободным? Стал свободным. Но если подумать, то он сразу пошел налево. Стыдно? Да. Или нет?

— Андрей, прости меня, пожалуйста! — Сходу ввалилась в квартиру невеста, даже не посмотрев на парня. — Я была дура, я решила вернуться! Я готова к свадьбе, браку и прочему бла-бла-бла… — Девушка прошла в гостиную и огляделась. — Андрей, ну чего ты встал? Давай, заноси вещи мои! Не тупи!

Может, и хорошо, что уходила? Где-то на кухне прыснула Куликова, так громко, что Андрей услышал ее с порога. Естественно, услышала и невеста.

— А я не поняла, — округлив глаза, вошла она на кухню. Куликовой было все равно: она все также пила кофе, теперь с улыбкой уставившись на гостью. — Андрей! Андрей, твою мать!

— Мать моя совсем тут ни при чем, — устало ответил Могучих, входя на кухню. — Я сам не понимаю, как она тут оказалась.

— Это вообще что такое?!

— Правильнее было бы сказать — кто. — По-прежнему с улыбкой проговорила Куликова. — Будете так кричать — я вас вскрою. У меня на это дело боль-шо-ой опыт.

— Могучих! Я тебя поздравляю! Ты изменил мне с патологоанатомом! — Резко развернувшись, невеста вылетела из кухни, а затем из квартиры, громко хлопнув дверью.

— Вообще-то я хирург, — поджав губы, ответила Куликова. — И, между прочим, достаточно хороший. Если ей это еще интересно.

— Ты только что похоронила мою свадьбу… — вновь устало присел на стул Андрей и закрыл лицо руками. — Скажи мне, что тебе нужно? От меня тебе чего надо?

— Ой, ай! Да ладно! Во-первых, она страшная! — Махнула рукой девушка. — Во-вторых, кричит как недорезанная. Она тебе нужна? Так и будет всю жизнь орать. А чего от тебя надо? Внимания. Ты интересный парень, Андрей. Неглупый, сразу видно. Я таких люблю.

— Ты пытаешься пустоту в душе заполнить первым встречным, — поднялся со стула Могучих и прошагал в гостиную, раскрывая шкаф. — А в душе тебе больно, от того и пьешь. Портвейн вечерами в компании незнакомых мужчин, хирург. Мне надо уехать. Чтобы, когда я вернулся, тебя здесь не было, — сказал парень, на ходу надевая футболку. — Иначе я вызову полицию.

— Давай! — Махнула рукой с кухни Куликова, не сдвигаясь с места. — Я приготовлю тебе ужин, дорого-о-й!

***

Год 1995.

Хузина.

Бабушкина шпилька, управляемая маленькой детской ручкой, легко вошла в вишню. Поворот! И красный сок брызнул во все стороны, угодив сначала на ребенка, а затем на стену. На покрытой голубыми обоями перегородке отпечаталась красная полоска. Она же не отмоется! Никогда! Но ребенку было весело-радостно! Хлопнув в ладоши, она заливисто рассмеялась и закинула вишню в рот, отбросив косточку в специальную тарелку. Сидевшие напротив девушка и молодой человек застыли в изумлении. Вишневая струя попала и на их лица.

– Я надеюсь, когда-нибудь в этой жизни придумают аппарат для чистки вишни, – утирая сок с лица, проговорил Нуреев. – Чтобы мы не чистили ее бабушкиными шпильками. Мне кажется, я руки теперь никогда не отмою.

– Отмоешь, – кивнула Хузина, демонстрируя свои синие от вишни руки. – Зато весело как! Да, Одеяло?! – Сурово взглянула она на дочь. – Иди бегом лицо мой! Сидит тут, Вождь Краснокожих!

– Веселее некуда… Вчера еще преступников ловил, – усмехнулся Нуреев, сгребая из тарелки чищеную вишню и закидывая ее в рот.

– Куда, ай?! – Округлила глаза Хузина. – Я же на пирог это хотела! Сейчас ужин будет, куда ты вот, а? Алла!

– Прости, не удержался. Так, я пока в погреб схожу, банки отнесу, – поднялся со стула парень, когда в прихожей зазвонил телефон. – Возьму? – Хузина кивнула. – Да?

– Нур, привет. Это я, Боря Литовкин.

– Привет, Литовец. – Сослуживец. Бывший. Хузина, проходя мимо, в шутку ткнула Нуреева пальцем в бок, тот от неожиданности громко икнул и подпрыгнул на месте.

– Нур, дело есть. Помнишь, ты хотел денег заработать?

– Помню. Где встретимся? – Оглядываясь, тихо спросил Нуреев.

– Давай у «Чишма». У нас же денег нет, мы в «Чишма» сидим. – Рассмеялся Литовец. – Подъезжай, я уже там.

– Давай, через полчаса буду, – Нуреев положил трубку. – Я отъеду на полчаса. Можете ужинать без меня.

– Хорошо, только давай быстрее. – Хлопнула входная дверь, и только тогда Хузина положила трубку параллельного телефона.

– Аделя! – Крикнула она, хватая дочь за руку и быстро набрасывая на нее куртку. – Маме отъехать надо, посиди пока у соседей на втором этаже, хорошо?Я быстро!

– Да, мамочка.

***

Грязная «Копейка» резко заскрипела тормозами, остановившись у железнодорожного вокзала. Уже вечером, с наступлением сумерок, здание покрылось типично осенней серостью. Непрекращающиеся дожди окутали его в темные, угрюмые тона, а стекающие капли и сырой, пронизывающий ветер погружал снующих мимо прохожих в глубокую депрессию, заставляя сильнее кутаться в теплые куртки и шарфы. Осень входила в полный цикл – еще чуть-чуть, месяц-полтора, и ливни прекратятся. Лужи начнут покрываться тонкой коркой. Затем – сухой, холодный ветер – предвестник зимы. А затем – снег. Первый. Всегда неожиданное и всегда радостное событие.

Нуреев оставил машину у здания, а сам двинулся дальше, дворами, лавируя между бесконечными точками с едой и одеждой. У вокзала разбили стихийный рынок, кричали продавцы, у памятника первому губернатору голосили таксисты, указывая на покрытые грязью машины – мыть их в такую сырость не было никакого смысла. Где-то в стороне вяло курили сотрудники транспортной милиции. Опять-таки в серой, форменной одежде, поигрывая резиновыми дубинками. В воздухе разящие пахло чебуреками, которые жарили тут же, в ларьке, на масле. У входа на другой рынок, уже дальше, Нуреев зачем-то оглянулся. Будто кто-то следил. Показалось? Или нет?

***

– О, Нур! – Радостно поприветствовал его Литовец у ларька с чебуреками. Свежаявыпечкапахла растительным маслом и каким-то пережаренным мясом. По ладони бывшего напарника стекал жир. Вытерев руки о кожаную куртку, молодой человек обнял друга. – Здорово, старый. Как сам?

– Нормально. Мне ехать надо, у тебя предложение какое-то было? – Поежился от холода Нуреев, оглядывая толпу вьетнамских продавцов напротив. Один ел такой же чебурек, как у Литовца. Второй стриг ногти на ногах, прямо на виду у всех. Как же их тут было много, и каждый говорил, говорил, говорил на своем. На выходе Нуреев обычно радовался – тишина. Наконец-то. И много большеглазых, вот радость-то!

– А, ну да. Короче так. – Литовец осторожно оглянулся. – Одни серьезные люди предложили работу. Есть сумка. Очень важная. Надо ее припрятать. И подержать в квартире пару дней. Потом придешь, заберешь. И отдашь.

– И все?

– И все. Половину денег сразу, половину потом. 20 штук. Не рублей.

– Нет, это шутка какая-то. – Нуреев извлек из внутреннего кармана легкой черной куртки сигареты и, приняв огонь от друга, закурил. – 20 тысяч долларов за хранение сумки?