Наследная ведунка

Глава 7

А он мне нравится!

Дальше через лес Когтистая лапка шёл смело. Если, конечно, можно назвать смелостью попытку закидать камнями дрожащего под кустом зайца и доблестное сражение на кулаках с покосившейся осинкой. Но то, как рыжий спасал меня от сверкнувшей в свете живого мха паутинки, было даже мило. Самого мха, кстати, вор не испугался, так что я не стала его предупреждать, что ползущее по стволам за нами серебристое пушистое пятно плотоядно, а обожрать до костей заночевавшего в лесу человека или заблудившуюся корову ему ничего не стоит. В конце концов, пятно небольшое, его вполне можно спугнуть огнём: маленькие хищники чахнут от любого света ярче собственного, даже в полнолуние не рискуют выбираться из нор.

Наконец, началось кладбище. Просека сузилась до тонкой нити, последней надеждой соединяющей нас со скрывшимся в чащобе городом. Уже не распознавались, только угадывались далёкие окрики, давно затерялся среди прелой гнили запах селения, а за сияние факелов у городских ворот Вис уже версту как принимал костёр пастухов, отправившихся с лошадьми в ночное. Я не смеялась над воришкой, когда он сверялся с неверным светом, боясь заплутать. Пусть думает, что и в одиночку, если что, отсюда выберется. Что его выпустят без моего дозволения.

Он не заметил, когда холмики, через которые петляла тропка, подросли и стали встречаться чаще. Присел на один, перешнуровать сапоги.

– А ничего тут, спокойно. И деревья стали реже. Красивое место.

Я стояла рядом, скрестив руки на груди. С тоскливой улыбкой осматривала пушистые, первыми зазеленевшие горочки. Место и правда красивое, спокойное. Лес как будто отступил, прижал к животу лапки, чтобы днём не мешать несмелому весеннему солнцу нагревать поляну и радовать теплом скрючившихся внизу мертвецов, а ночью не застилать от них звёзды. Когда я была девочкой, поляна была занята могилами едва ли на треть…

– Для мёртвых всегда выбирают красивые места.

Вис откинулся назад, ладонями опираясь о курган.

– А и зря. Лучше бы живым их оставили.

Я присела на корточки, нащипала жухлой прошлогодней травы и прикрыла проклюнувшийся на соседнем пригорке цветок. Того и гляди, снова ударят морозы. Да и без них ночи пока холодные, хоть днём и жарит почти по-летнему.

У нас не принято обозначать и подписывать могилы, как делают на севере страны. Там зимы холоднее, снега наметает выше человеческого роста. Им, наверное, и правда нужны торчащие из земли метки и яркие полотенца с вышитыми именами, повязанные на них. Мы считали иначе: пока есть те, кто помнит, письмена ни к чему. А я помнила каждого, кто здесь лежит. Могла лежать рядом, найдя пристанище с теми, с кем родилась, с кем прожила короткую, но наверняка счастливую жизнь. Правильную. Если бы не оказалась дурой.

– Ну так когда кладбище-то начнётся? Мне пугаться уже или как?

Я выпрямилась, украдкой проверила, не мокрые ли щёки, и только после этого повернулась к спутнику.

– Можешь и пугаться, – указала на теснящиеся холмики.

Сейчас заверещит, вскочит, начнёт брезгливо отряхиваться и плевать через плечо, чтобы смерть не пристала.

Вис и правда поднялся. Не слишком торопливо. Посмотрел на курган, склонив голову на одну сторону, на другую…

– Нипочём бы не догадался, – признался он виноватым шёпотом. – А камни где?

– Камни?

– Ну, чтобы мертвец не выбрался и к живым не вернулся, камень сверху надобно положить, – пояснил вор.

Камень… Холодный, тяжёлый, давящий, прижимающий к груди студёную густую черноту… Чтобы не выбрался. Чтобы не навредил, не напугал. Чтобы закопать – и забыть.

– У нас так не делают. Обычно… – закончила я едва слышно.

Даже не знаю, где делают. Далеко. Очень далеко. И это «далеко» Вис тоже видел.

Я стояла посреди могил. Неживая среди мёртвых. Вот тебе и увеселительная прогулочка, вот тебе и посмеялась над докучливым воришкой. Горло перехватило удавкой слёз.

Хотела ли я и правда пошутить над рыжим нахалом? Или просто боялась идти одна к тем, кого так несправедливо пережила?

Он не произнёс ни слова. Лишь переплёл свои пальцы с моими: горячие с ледяными и дрожащими. И стоял так ещё долго-долго, в кои-то веки сдержав болтовню.

Ветер нетерпеливо пробежался по холмам, потрепав молодую поросль на них, как макушки притихших сорванцов. И умчался дальше, туда, где меж пригорков белели камни – мелкие и побольше. Они, точно пятна сливок на полу, призывали следовать за собой, чтобы уличить стащившего лакомство кота. Ветер успел соскучиться. Что ж, я тоже.

– Идём, – не выпуская руки, я потянула его вслед за смерчем, к каменному валу.

Нагромождение смотрелось здесь чуждым, ненужным. Точно стены темницы, разделяющие иссыхающих заключённых и честной народ, веселящийся на площади. Вроде и рядом, а непостижимо далеко…

Вис ойкал, с непривычки напарываясь на камешки помельче и спотыкаясь о крупные, я же перескакивала с одного на другой, зная, который из них выдержит, а какой вывернется из-под стопы. Когда-то я бывала здесь очень часто. Когда-то очень давно.

– Их сюда что, специально притащили?

Вор перелезал через булыжники, протискивался мимо слишком близко стоящих валунов, как вёрткий зверь. Гляди ж ты, приноровился! Неужто прежде придуривался, притворялся неуклюжим парнем? Или, может быть, отвлекал меня от тёмных мыслей беззлобной руганью? Да нет, вряд ли!

– Может и специально. Они стоят здесь уже… давно, – смягчила я слово.

Всегда. Они стояли здесь всегда. Кажется, они и выросли здесь специально для неё. Для нас… И, когда придёт срок, один из камней дождётся меня.

– Да тут прямо как в горах! – на горизонте холмы и правда каменели, темнели провалы и расщелины. Но туда я старалась не смотреть.

– Ты и в горах успел побывать? – голос дрогнул от зависти, и я зло закусила губу, поняв, что выдала себя. Я не видела ничего. Только слышала о далёких странах от приезжих.

Мне не сбежать, моё место здесь. Потому что здесь – мой камень.

Вис с готовностью принялся рассказывать:

– Лучше гор могут быть только… горные харчевни! Ты бы знала, как варят пиво горняки! Кто бы мог подумать, да? У них и хмель-то не растёт, всё покупают. Иной раз за валюту его принимают, ну и, знамо, не переводят на паршивую брагу… Сердцем я всё ещё там. Знаешь, когда меня туда занесло… – Вор запнулся и неосознанно потёр запястья. Но продолжил всё так же бодро: – С торговым обозом. Мы путешествовали, продавали шелка и драгоценности…

– Горнякам-то? – недоверчиво хмыкнула я. Сразу представился Мелкий – укутанный невесомой тканью, возлежащий на подушках, звенящий браслетами с каменьями в такт движениям многочисленных танцовщиц…

– Миледи, – Вис замер на плоской вершине последнего булыжника, который мы смогли преодолеть поверху, дальше придётся протискиваться между, элегантно поклонился, – красота ценится везде. Ваш покорный слуга был одним из лучших знатоков своего дела, пока на наш обоз, – он очень реалистично всхлипнул, покачнулся и чуть не свалился с камня, но ловко удержал равновесие, – пока на наш обоз не напала толпа разбойников. Зубастых! – он изобразил страшную рожу. – Кровожадных! – взмахнул невидимым мечом, вспарывая брюхо несуществующему врагу. – Я выжил чудом! Лишь благодаря удаче и красноречию… – пружинисто прыгнул, приземлившись точно на ровный пятачок грунта.

– Замучал их болтовнёй? – перевела я, съезжая по шершавому валуну к вору в объятия. – Они предложили тебе отправиться на все четыре стороны, ещё и доплатили, чтобы поскорее убрался?