Мама, я демона люблю!

Пощёчина прозвучала свистом хлыста. Озадаченный фамильяр потёр мгновенно покрасневшую щёку:

– Это ещё что такое? Рыжуля, я не белый и пушистый. И сдачи ведь дать могу. – Он угрожающе поднялся, как мокрого котёнка, без видимого труда отбрасывая обмякшую ору.

– Попробуй только!

Я отступила, вспоминая заклятье. Вот сейчас, сейчас… У меня только что отлично получалось… Пасс за пассом – и ничего. Пальцы в точности повторяли давно изученные движения, ладони скользили по воздуху – но магия исчезла так же внезапно, как и появилась.

– Что, рыжуля, никак? – зловеще ухмыльнулся демон. – Так может, попробуешь влепить мне ещё одну пощёчину и посмотрим, что из этого выйдет?

Демонов стоит бояться. Опасаться, обходить по большой дуге при встрече и не поднимать глаз, чтобы, не дай Лунная жрица, он не обратил на тебя внимание… Я об этом забыла, принимая Рока за домашнего зверя. За друга. Зря.

Он приближался медленно и неотвратимо, как сытый кот, лапой поддающий по и без того придушенной мышке.

– Охрана!!! – Камила не теряла времени даром. Злодеи перессорились между собой? Чудесно! Перебои с магией? Замечательно! А тут как раз подоспело ещё полдюжины вооружённых мужчин, патрулировавших обитель по периметру. Патрулировали они подчёркнуто неспешно, передавая друг другу здоровенную, сыто побулькивающую флягу. Поэтому приближались вразвалочку, но абсолютно уверенные в собственной непобедимости. – Наконец-то! Взять их!

Рок закатил глаза и кивнул на подбегающий отряд, откладывая разборки:

– Ну? Давай, ведьма. Не можешь справиться со мной, так хоть их уложи.

Было бы это так легко, как он говорит!

– Не могу!

Демон презрительно сплюнул, попав на подол оры, чем окончательно её взбесил. Женщина на четвереньках доползла до одного из поверженных охранников, выхватила из обмякшей руки пику и кинулась на нас.

– Тоже мне, ведьма! Надеюсь, хоть бегаешь быстро?

– Так себе…

– Тогда придётся учиться в процессе.

И мы бежали. Ох, как мы бежали! Уверена, что вслед нам не успели выпустить ни одной стрелы. Не потому, что стражники ослушались приказа Камилы убить преступников на месте. Просто ни лука, ни арбалета ни у одного из них не оказалось, лишь пики и мечи. Но я всё равно готова была поклясться, что в ушах свистело: если не от стрел, то хотя бы от ветра.

Рок схватил за руку и тянул, почти волоком тащил за собой, не давая сбиться с шага.

– Брось меня! – ныла я. – Брось! Я не смогу, я ненавижу бе-е-е-егать!

– У тебя хоть какие-то достоинства, кроме круглой задницы, есть?! – рыкнул он.

– Самокритичность? – предположила я, пытаясь оглянуться на ходу, чтобы оценить правдивость комментария.

– Не тормози! Да чтоб тебя!

Стоило над макушками мелькнуть копью, даже демонская выдержка дала слабину: Рок перекинул меня через плечо ягодицами по направлению побега. Теперь я имела возможность наблюдать трёх приближающихся стражей и азарт в их глазах, не имеющий ничего общего с тягой к правосудию. Азарт гончих, загоняющих зайцев, – пожалуй; а вот тяги к выяснению, кто прав, кто виноват, – и близко нет. Поэтому я старательно и звонко завизжала.

Рок вильнул, якобы пытаясь прорваться к воротам, но в последний момент ловко оттолкнулся ногой от тяжёлой створки, за которой нас уже поджидала вторая половина стражей, сменил направление и скрылся за дверью, ведущей к кельям. Вслед нам полетела ругань: куда менее ловкие охранники, не способные балансировать с помощью крыльев и хвоста, посшибали друг друга. Демон поторопился пристроить засов и запихнуть меня в ближайшую крохотную келью без окон.

– Не сиделось в Подземье, да? Хотелось воли и свежего воздуха? – бормотал он, подпирая дверь тяжёлым сундуком. – Кушайте не обляпайтесь! И воздух, и воля! И ведьма без мозгов и таланта в придачу!

Я зло всхлипнула, пытаясь не то возмутиться, не то пустить в ход наистрашнейшее женское оружие – слёзы. Получилось и то и другое одновременно.

– Сам виноват! – Я рукавом вытерла раскрасневшийся нос, подбежала к демону, пихнула его, насколько хватило сил, и уселась на сундук, скрестив руки на груди. – Зачем ты меня сюда потащил? А над орой издевался зачем? И вообще ты меня… ты… ты… ты напугал меня! Я правда подумала, что ты хочешь её убить!

Он перестал мерить шагами комнату, а я вдруг снова вспомнила, что он демон. И вообще ни разу не друг мне.

– О, так ты испугалась, рыжуля? – протянул он столь нежно, что захотелось не усесться на сундук сверху, а спрятаться внутрь. Рок опустился рядом, закинул ногу на ногу и небрежно обнял за плечи, притягивая ближе с неестественной силой. – Так ты испугалась? – уточнил он, поигрывая моей косой.

Его пальцы скользили по волосам легко, быстро, почти невесомо, но в каждом движении ощущалась сила: вот сейчас схватит, намотает пряди на кулак и как следует дёрнет, опрокидывая на спину. И что тогда? На что способен разозлившийся демон?

– Испугалась, – прошептала я и заставила себя чуть уверенней добавить: – И сейчас ты тоже пугаешь. Мне это не нравится.

– Ей это не нравится! Какая прелесть!

Он сжал мой затылок, заставляя смотреть в полыхающие огнём глаза с какого-то дюйма. Раньше казалось, что от него пахнет пряными осенними листьями. Терпко, томительно… Нет. От него пахло серой. Он словно обратился в пламя, вынужденное мучить само себя, чтобы гореть, чтобы не погибнуть.

– Пусти! Больно!

– А теперь ей больно! Ты уж определись, рыжуля, больно тебе или страшно. Знаешь, когда пытают по-настоящему, это знание помогает выжить.

– Перестань!

– Перестать? – Он коснулся кончиком носа моей скулы, вдыхая так сильно, словно пытался впитать запах навечно. – Стоило подумать об этом раньше. До того, как додумалась вызвать демона. Ты подписала договор, по которому я прямо-таки обязан сделать тебя ведьмой за тридцать три дня. Правильные методы с тобой не работают, так может, пора перейти к альтернативам?

Я не сразу поняла, что это его рука щекочет моё уже обнажённое колено. Когда он успел задрать юбку, когда начал оглаживать пальцами бедро? Я забилась, как в горячке, рискуя остаться вовсе без волос, в которые демон вцепился мёртвой хваткой.

– Пусти-пусти-пусти!

– И что ты мне сделаешь? Заколдуешь? Или ещё раз влепишь пощёчину?

Первое никак не выходило, поэтому, недолго думая, я перешла ко второму. Хлопок! Хлопок! Ещё хлопок!

Я колотила его снова и снова, а демон и не думал отбиваться или хватать за запястья. Он хохотал:

– Давай, рыжуля, вот так! Настоящая ведьма должна уметь злиться!

Наверное, стоило обмякнуть и расплакаться. Если ему так нравится злость, значит, делать надо что-то совершенно иное, чтобы обескуражить, выиграть секунду и вырваться. Но, как назло, от слёз не осталось и следа. Лишь горькая, вяжущая на зубах обида.

И тогда я перестала отбиваться. Позволила его пальцам подняться по бедру, вытерпела, когда кончик носа скользнул вдоль шеи к декольте и обратно, а потом… Потом я его поцеловала.

В этом поцелуе не было ни нежности, ни распалённой ссорой страсти. Я умела целоваться, Антуан говорил, что очень хорошо. И я давала губам двигаться, заставляя память молчать, не позволяя знакомому лицу всплыть перед внутренним взором. И уж точно не позволяя себе смотреть, как тёмные, горящие пламенем глаза Рока светлеют, остывают. Как ненависть на его лице сменяется изумлением, а потом перетекает в нечто новое, непонятное и невероятно тягостное. Я целовала его, обхватывала губы губами, раз за разом слегка прикусывая их до красноты, до томительной припухлости. Антуану нравилось так…

И демон сдался. Перестал болезненно сжимать бёдра, расслабил пальцы, тянущие волосы, но не убрал рук, а лишь трепетно, недоверчиво прикасался.

Я провернулась и скинула его на пол. Не тратя времени на визги и попытки выбраться из кельи, ударила ногой в живот. Раз, второй, третий.

– Не смей прикасаться ко мне, слышишь? Не! Смей! Ко! Мне! Прикасаться! Ты, демон!

Раз за разом я била его. В грудь, в живот, в лицо. Наверное, больно. Плевать! Я била его, изгоняя из памяти лицо другого мужчины, прикосновения которого были так желанны, но так лживы.