Квинтэссенция

Ричард переживал за Гвен как за собственную дочь. Она была живым воплощением всех детей, подростков, юных людей, которые жили в мире, созданном за них. Они не успели совершить в своей жизни ни одной ошибки, а уже таким ужасным образом с ними обходилась действительность. Ричард не мог представить, что ждёт их в дальнейшем. И ему было тревожно. Тревожно за мир, тревожно за Гвен. Поэтому едва он услышал о её странных видениях, как немедленно заключил мысленный договор. Если с ней произойдёт что-нибудь до его отъезда, вампир заставит принять помощь, насколько бы необычайной она не была. Время пришло.

– Ты как?

Гвен лежала в своей постели в окружении Ричарда и своих родителей. «Быстро они», – улыбнулась она и поспешила ответить на вопрос, чтобы не смущать их своим молчанием:

– В порядке. Ничего страшного, я скоро вновь буду полна сил, – никто даже не улыбнулся и Гвен порядком испугалась: – Что с вами?

– Ты была без сознания полчаса вместо положенных одной-двух минут для обычного обморока, – сказал Ричард, потирая виски.

– Это… Очень плохо? – неуверенно спросила Гвен. Она редко видела Уэсли и Мерет такими собранными и волнующимися одновременно. Что-то явно произошло, пока она лежала, наблюдая за видениями.

– В любой из таких приступов ты можешь умереть. Мне ли объяснять тебе симптоматику и последствия длительной потери сознания? – Ричард старался держать себя в руках, но тоже переживал за Гвен. Ему пришлось на какое-то время остановиться и перевести дыхание. Только потом вампир сообщил ей неожиданную новость: – Послушай, мы приняли решение, что тебе не стоит пытаться заниматься учёбой, пока мы не будем уверены в твоём здоровье. Ладно?

– Что ты имеешь в виду? – Гвен неуверенно покосилась на родителей. Уэсли был готов объяснить, но решил предоставить эту возможность Ричарду.

– Существует множество способов проверить человека на наличие неординарных способностей. Или проблем, тут уже как повезёт. Но не суть. Я знаю лечебницу, в которой есть такая практика. Всего пару месяцев и ты свободна, как ветер в поле.

– А теперь остановись, – Гвен села на кровати, уже абсолютно теряя смысл беседы. Почему-то она никогда не задумывалась о том, что имеет прямое отношение к миру, к которому стремилась всё это время. – Я могу быть… Не человеком?

– Никто не может знать этого. Даже когда только один из родителей принадлежит к роду, отличному от человеческого, сохраняется вероятность появления ребенка с его задатками. Иногда эти «способности» мутируют, представляя из себя нечто совершенно новое. Так как слияния крови сейчас довольно много, в мире столько разновидностей существ, что и представить трудно. Именно поэтому существуют такие заведения, как лечебница, про которую шла речь.

Гвен смотрела на Ричарда с полным пониманием того, что он не шутит, и всё же хотела рассмеяться. Какая лечебница? Что за бред он несёт? Разве так вообще бывает?

– Мы перебрали все способы, доступные нам, – с теплом обратилась к ней Мерет, – и ни один из них не помог. Почему бы не довериться Ричарду? Поверь, Гвен, мы желаем тебе только лучшего.

Конечно, она верила. Она верила в слова Ричарда, и, что не менее важно, верила в своих приёмных родителей. Они сыграли слишком важную роль в её жизни. Кто знает, что было бы с Гвен, если бы не готовность Мерет и Уэсли взять её под своё крыло, чтобы потом вновь потерять, пустить в большую жизнь. Гвен всем сердцем любила их и не хотела подвести. Её жизнь словно уже делилась на две больше части: в одной из них она счастливо жила со своими родителями, а во второй пыталась забыть события, которые привели её к этим любящим людям. А Ричард выступал мостом между этими жизнями, связывая их, не давая забыть самой их сути. Однако, как бы Гвен не старалась, не могла в полной мере назвать Уэсли и Мерет настоящими отцом и матерью, считая их просто близкими родственниками. Слишком свежи оставались воспоминания о Джулии и Морисе.

Вот так это и происходит. Едва ты приходишь в себя, как тут же узнаешь, что находишься под угрозой и отправляешься в лечебницу. Для Гвен любая новость в тот день напоминала сумасшествие. Сначала Ричард со своим спасением мира, теперь поездка чёрт знает куда, чёрт знает зачем. К счастью, рано или поздно первые эмоции от получения неожиданных новостей перестают играть большую роль в восприятии. Так что после нескольких дней раздумий, Гвен нашла причины для радости. В новом месте она сможет пообщаться с разнообразными существами и достать много интересной и полезной информации.

«Может и правда стану исследователем этой темы?» – Гвен задумчиво улыбнулась, представляя, как после долгих лет труда она выступает перед многочисленной аудиторией, проливая им свет на то, что люди не одиноки. Такие рассуждения поменяли её взгляды на заточение в странном учреждении. Совсем скоро Гвен сидела в поезде, предвкушая новую жизнь на ближайшие месяцы. Рядом с ней сидела Мерет, в очередной раз давая дочери наставления на все ситуации, что с ней только могут произойти. Гвенда практически не слушала её, посматривая в окно. На прощание Ричард сказал, что и сам уезжает на следующее утро. Он дал обещание приехать к Гвен хотя бы на денёк через пару месяцев. А она пообещала сообщать всем о своём самочувствии и словах врачей. Уэсли, кажется, битый час извинялся перед ней за то, что не сможет проводить в дороге. Гвен улыбнулась и обняла его, заверяя, что одного переживающего за неё взрослого ей вполне хватит. Она надеялась, что покинула дом, оставляя всех в приподнятом настроении.

С Мерет они расстались после встречи с директором лечебницы. В его кабинете он ещё раз рассказал про цели, достижения и заслуги врачей. После обещания, что если что-то пойдёт не так, то он сразу позвонит, Мерет более или менее успокоилась. Она обменялась взглядами с Гвендой, которая заверила её, что всё в порядке. Только после этого Мерет покинула лечебницу. Гвен осталась один на один с мужчиной и начала осматривать его, пока тот заполнял её дело. Короткие русые волосы, карие глаза, невысокий рост. Ничего примечательного в его внешности не нашлось. Кабинет был маленькой комнатой, в которой с трудом помещался огромный письменный стол и несколько шкафов, расставленных вдоль всех стен. За сверкающими стеклами лежали странные украшения, между которыми располагалось по паре томов. Содержание шкафов было так же скучно, как и внешность директора. Поэтому Гвен ликовала, когда он наконец закончил с бумагами и отпустил её в комнату.

– Всем привет, – улыбнулась Гвенда, опуская сумку на кровать. Кроме неё здесь уже лежали две другие девочки, на вид немного младше неё. Одна из них с улыбкой кивнула в знак приветствия, а вторая протянула руку.

– Лилия, можно просто Лили, – у неё были светлые волосы и веснушки по всему лицу. – Каким ветром к нам занесло?

С Лили они довольно быстро подружились. Вторая девочка, Сара, оказалась немой. Её отправили сюда, чтобы изучить обстоятельства, при которых она внезапно обретала речь. «Как говорили её близкие, это было довольно жуткое зрелище», – рассказала Лили. Она же была здесь из-за ушей.

– Они не всегда были такими. Когда мама заметила, то запаниковала. Нашла эту клинику и решила, что хуже не станет, – проговорила Лилия, приподнимая волосы, чтобы полностью показать уши. Гвен ахнула от восторга. Вытянутые, они больше напоминали эльфийские, чем человеческие.

– Если я выйду отсюда раньше, пообещай сообщить, чем закончилась твоя история лечения. Ты обязана превратиться в настоящую эльфийку, – рассмеялась Гвен, но Лили только смутилась.

– Вряд ли я стану такой. Скорее это просто частичная мутация. Ведь эльфами не становятся, а рождаются.

– Значит ты будешь первой.

Вера и оптимизм Гвен часто спасали не только её, но и окружающих людей. Благодаря надежде на светлое будущее, она смогла жить дальше после кошмара в детстве. Оптимизм шептал ей, что жизнь обойдётся с ней как нельзя лучше, постоянно подавая знаки и знакомя с нужными существами. Чего стоил только один Ричард. А сейчас она и вовсе в месте, где может узнать с десяток таких, как он. Пусть не по характеру, но по происхождению уж точно. Гвен чувствовала необычайное воодушевление и азарт. Вот только и половине из её желаний было не суждено сбыться.

Для начала её отправили на обследование. Изучили всё, что только могли, и даже больше. Потом привели к женщинам, которых назвали целителями, и оставили на несколько часов. Уже под конец дня её забрали и отпустили к себе в комнату, ничего толком не объяснив. В такой неразберихе прошло несколько недель. Гвен не отпускали никуда, кроме комнаты, нескольких лечебных помещений и небольшого участка двора. С последнего она несколько раз пыталась перебежать к другой части здания, но охрана оказалась куда надёжнее.

– Ты выглядишь хуже, чем в свой первый день здесь, – призналась Лили однажды.

– Спасибо, – буркнула Гвен. – Просто я надеялась на нечто другое. Жуткая лечебница с жутко строгим контролем. Ни разговоров с другими пациентами, ни прогулок, ни деятельности.

– Реальность часто не совпадает с нашими желаниями, – улыбнулась Лили. Гвен с грустью посмотрела на неё. Два дня назад Лили на самом деле признали мутантом и собирались выписать после того, как она сдаст контрольные анализы. Это значило, что Лили вернётся домой и вряд ли сможет вписаться обратно в свою привычную жизнь. Гвен долго пыталась придумать хоть какие-нибудь слова поддержки, но все ей казались глупыми и пустыми. Поэтому они проводили время в тишине.

Спустя несколько дней после отъезда Лили Гвен наконец сообщили её диагноз.

– Пророчество? – не выдержала она и в недоумении переспросила врача. – Да быть этого не может.

– Ещё как может, – без интереса сказал тот и протянул несколько бумажек. – Можешь запросить о переводе в отделение к таким, как ты, или остаться здесь. Вне зависимости от решения ты будешь ежедневно посещать сеансы у врача узкой специализации на протяжении месяца, после чего можно будет думать о твоей выписке.

Гвен молча забрала листы и села на кровать. Сара смотрела на неё, пытаясь понять, что она будет делать. Плакать, кричать, злиться или, может, обрадуется таким новостям? Но Гвен сидела, молча глядя в пол. «Пророчество». Само это слово вдруг показалось ей безумно глупым и бессмысленным. Что ей делать с этим знанием? А самое главное – для чего всё это? Мир, к которому она так хотела прикоснуться, был настолько близок всё это время. Близок и в это же время опасен. «Интересно, я всё ещё могу умереть из-за приступов или так и должно быть?» – вдруг подумала Гвен и постаралась запомнить вопрос. Она не хотела думать о том, как теперь сложится её дальнейшая жизнь. Может, как и Джулия, сможет спокойно прожить жизнь среди людей. Или как Уэсли. Даже выйдет замуж за человека. И забудет этот период жизни как страшный сон. Однако хочет ли она этого на самом деле?

Чего Гвен на самом деле хотела сейчас, так это спокойного сна. Даже после двухнедельного затишья, в котором она пребывала в лечебнице, слишком многое произошло так быстро. Пытаясь заснуть далеко после полуночи, Гвен внезапно поняла, что единственное, чего она желала всю свою жизнь, это максимально приблизиться к матери. Чёрт, она слишком хорошо запомнила Джулию. Её ласковый голос, аккуратные движения, светлые вещи и нежные слова. Сказки, которые она рассказывала Гвенде в далёком детстве. В них никогда не было плохого конца. Только герои, побеждавшие злодеев. Каждую ночь мать оставалась рядом с дочерью, и они вместе наблюдали за ночником, отбрасывающим волшебные тени на стены и потолок до тех пор, пока Гвен не засыпала.

По щекам Гвен давно текли слёзы. Ей не нужно было всё это. Не нужен особенный мир, способности, существа. Только Джулия рядом. На её стороне… На стенах палаты не танцевали сказочные тени, а лишь темнела обшарпанная краска, стоило луне скрыться за облаком. Ночь не была пугающей. Но в ней не существовало спокойствия для Гвен.

***

– Здравствуйте, меня направили к вам… – на следующий день она стояла на пороге нового кабинета. За столом сидел врач, что-то записывая в огромной тетради. Услышав голос, он оторвался от своего занятия и посмотрел на посетительницу.

– Добрый день. Пожалуйста, присаживайтесь, – он с улыбкой показал на кресло перед столом.

Только Гвен так и застыла на пороге. Дверь за её спиной захлопнулась. Наверное, виной тому был сквозняк. Она не дёрнулась от этого звука, наоборот, словно вросла в пол и не двигалась. Непонимание в её глазах сменилось на ужас, руки тут же задрожали. Что происходило дальше, Гвен помнила сквозь пелену тумана. Она выронила направление и сделала шаг назад, тут же упираясь в закрытую дверь. Врач, испугавшись за её состояние, встал и направился к ней. Гвенда схватилась за ручку двери и всеми силами пыталась открыть дверь, но руки не слушались её. «Успокойтесь, прошу», – подойдя ближе, врач попытался дотронуться до неё, но Гвен со всей силы оттолкнула его и тут же сама рухнула на пол, потеряв сознание.

– Я уже испугался, что придётся звать на помощь, – первые слова, которые услышала Гвенда, придя в себя, исходили от расплывчатого силуэта рядом. Она плохо помнила, что произошло и где находится, но постепенно воспоминания возвращались. А врач тем временем продолжил: – Меня предупреждали о продолжительности потери сознания. Этот составил сорок минут. Твой рекорд, не так ли?

– Не подходи ко мне! – взвизгнула Гвен, когда мужчина остановился возле кресла. Он удивлённо посмотрел на неё. Сбито дыша, она вспомнила, что вызвало у неё такой приступ ужаса, который теперь ощутила снова.

– Что так сильно будоражит тебя? Это из-за видений? – спросил врач, нагнувшись над Гвен. Она вжалась в кресло, задержав дыхание. – Я могу перенести наше занятие на вечер, если ты чувствуешь себя разбитой.

Гвен отчаянно закивала, понимая, что это единственный способ быстро покинуть кабинет. Пока мужчина, подойдя к своему столу, что-то говорил ей, Гвенда выбежала в коридор. Только захлопнув за собой дверь и убежав в женский туалет на другом этаже, она почувствовала себя в безопасности. Теперь, стоя одна напротив своего отражения, Гвен вдруг разрыдалась, оперевшись на раковину. Она боялась кричать, поэтому сдерживала себя, но понимала, что выходит плохо. Кое-как умывшись, Гвенда подошла к входной двери, нащупала замок и несколько раз повернула его. Её с ног до головы пробирала дрожь, всё тело словно горело. Пройдя от стены к стене на трясущихся ногах, она осознала, что нужно делать.

Найти телефон не составило большого труда. Гвен положила в карман кофты только его и теперь трясущимися руками набрала номер. Раздались невыносимо долгие гудки. Не выдержав, она сбросила и набрала снова, надеясь, что это каким-то образом ускорит процесс. «Господи, да подними ты уже», – Гвенда вновь начала давиться слезами, закрыв рот рукой и не давая себе расплакаться из-за предстоящего разговора. Но терпение и надежда на лучшее подходили к концу.

– Привет, лучик. Что-то случилось? Ты несколько раз за две минуты меня набрала. Прости, что сразу не поднял: немного занят, – услышать бодрый голос Ричарда через динамик сейчас казалось лучшим звуком во всём мире. Гвенда долго не могла отчётливо произнести хоть слово. Не выдержав, она вновь зашлась в рыданиях.

– Гвен, что случилось? Где ты, ты в госпитале? Прошу, попробуй успокоиться и сказать, где ты находишься, я тут же приду. Ты меня слышишь? Сделай несколько вдохов и выдохов. Боже, я надеюсь, что ты не в плену и можешь это сделать. Гвен, это очень важно, где ты? – Ричард не оставлял место тишине с самого начала звонка. Понимание, что он сейчас сойдёт с ума от волнения, немного привело в себя Гвен и она смогла ответить ему.

– Я одна… В лечебнице.

– Я сейчас приду, буду у входа, хорошо? Я не могу переместиться внутрь здания. Ты сможешь выйти?

– Я-я не знаю, – Гвен подбежала к небольшой форточке. Из неё был виден внутренний двор. – Рик, я боюсь выйти, я… Боюсь, что он понял, что я поняла, и…

– Хорошо, тише. Будешь диктовать, куда мне идти, ладно? – в трубке послышался шорох и, сама не зная зачем, Гвен несколько раз кивнула. Шорохи затихли, голоса Ричарда не было слышно. Видимо, он положил телефон в карман, чтобы тот не мешал, но не сбросил звонок. Гвен прижимала телефон к щеке с такой силой, словно его грозились вырвать из рук. Прошли долгие, но уже куда более спокойные минуты, пока она объясняла Ричарду, как её найти.