Подсознание террориста

Метод корреляционных плеяд. Для реализации этого метода все множество корреляционных связей следует сначала представить графически в виде некоторого графа. Основные моменты, на которые обращают внимание при интерпретации корреляционных плеяд, следующие. Количество связей признака: некоторые признаки могут иметь иного связей, другие мало. Признаки, имеющие много связей, рассматриваются как центральные, им из теоретических соображений может бить приписано большое функциональное или системообразующее значение; признаки, имеющие мало связей, рассматриваются как периферийные. Последовательность признаков в цепочке связей: сама отдельно взятая цепочка связей не может быть однозначно интерпретирована, поэтому имеет смысл рассматривать последовательность удаления признаков от некоторого центра.

Обратимся к интерпретации результатов многомерного анализа. Факторная матрица представляет собой матрицу факторных нагрузок, где в каждой строке записаны нагрузки данного признака, соответствующего строке по каждому фактору. В наиболее употребительной технике факторного анализа, называемой «методом главных компонент», сами факторы между собой не коррелированы. Реже используется техника так называемого облического вращения факторов, когда сами факторы являются коррелированными.

Факторный анализ может быть применен и для классификации испытуемых. В этой случае строки и столбцы в матрице первичных данных меняются местами, процедура обработки не меняется.

Кластерный анализ позволяет разбить всю выборку испытуемых на определенное число подгрупп (чаще всего две) схожих друг с другом представителей по заданному набору признаков (в нашем случае тестовых показателей). Математическая программа определяет условные центры масс во всем массиве данных, к которым тяготеют подгруппы. В результате исследователь получает списки испытуемых вошедших в различающиеся подгруппы и наборы первичных статистик (средние значения, стандартные отклонения, др.) для каждой подгруппы (называемой кластером). Далее следует качественная интерпретация.

В заключение следует отметить, что интерпретация результатов статистического анализа позволяет исследователю выстроить то пространство интересующих его свойств, в котором и развивается реальная психодинамика личности. Ее исследование является уже задачей качественного анализа и интерпретации данных.

Опираясь на результаты математико-статистической обработки данных данные, можно проследить, хорошо или плохо адаптируется человек к новым для себя условиям жизнедеятельности? Как он переживает насущную ситуацию? Способен ли он к мирному и конструктивному разрешению проблем? Насколько он готов к преодолению трудностей? Может ли самостоятельно принимать ответственные решения? Склонен ли к сотрудничеству? Стремится ли к саморазвитию, к общению с другими людьми? Реально ли смотрит на вещи или склонен к иллюзиям? Как смотрит на окружающих, и какое место отводит себе в обществе? И, наконец, насколько велика детерминирующая сила в управлении поведением его подсознания.

Глава 2

Социокультурные детерминанты формирования личности террориста

В этом разделе мы коснемся национальных, религиозных, возрастных, образовательных, некоторых других социокультурных особенностей личности террориста, что представляет собой комплекс неосознаваемых социокультурных детерминант поведения, относящихся к сфере сверх-Я, т. е. к сфере так называемого (по З. Фрейду) надсознательного.

2.1. Возрастные особенности

Для рельефности составления портрета осужденных за террористическую деятельность (ТД), поиска закономерностей характерных именно для данной категории был проведен сравнительный анализ со среднестатисическими характеристиками осужденных к лишению свободы[15 - Характеристика осужденных к лишению свободы. По материалам специальной переписи 1999 г. / Под. ред. д. ю. н. проф. А. С. Михлина. М.: Юриспруденция, 2001.], отбывающих наказание в исправительных учреждениях разных видов.

Таблица 1

Распределение осужденных по возрасту (%)

Сравнительный анализ распределения всех осужденных и обследуемых нами осужденных за террористическую деятельность по возрасту показывает, что большинство принадлежат возрастным группам 20–49 лет (см. табл. 1 и рис. 1.). Однако среди осужденных за террористическую деятельность выделяется возрастная группа 30–39 лет (43,7 %), а среди всех осужденных к лишению свободы – 20–29 лет (43,5 %). Таким образом, можно говорить о том, что в террористической деятельности чаще принимают участие люди более зрелого возраста.

Рисунок 1

Сравнительная гистограмма распределения по возрастным группам осужденных за террористическую деятельность в сопоставлении со средними показателями по России

В чем же причина таких различий? Как можно проинтерпретировать этот факт таким образом, чтобы в дальнейшем использовать его в практической деятельности применения контртеррористических мероприятий?

Первый и, возможно, главный вывод, который можно сделать, это тот, что вовлечение в террористическую деятельность требует определенного времени. Это и понятно. Современный террорист – это не просто преступник, не просто девиантный подросток и даже не какой-то «революционный сброд», как это было веком раньше. Какую бы последнюю роль ни играл он в самой террористической деятельности – это, так или иначе, сформировавшийся, психологически подготовленный человек. В дальнейшем это найдет свое подтверждение и при анализе прожективных рисуночных тестов. Какие бы черты личности и защитные подсознательные механизмы ни отражались в рисунках данной категории осужденных, в них практически отсутствуют черты инфантилизма.

С точки зрения динамики формирования личности террориста, как нам представляется, указанная временная разница делится в основном на две части: высматривание и отбор (по социально-психологическим и биографическим показателям) лиц, которых можно вовлечь в террористическую деятельность, и затем специальная психологическая разработка их личности агентами террористических группировок и (возможно, но не обязательно) дальнейшая спецподготовка. Далеко не всегда разработка будущего террориста ведется открыто, чаще – под прикрытием каких-нибудь обществ. Значит и у организаторов и у адептов на эту деятельность находится необходимое время, которое могло бы быть и занято. Кто-то поддается такой обработке быстрее, кто-то медленнее, этим и объясняется характер распределения (см. рис. 1), но общая тенденция очевидна. Что подтверждается также и различиями процентных составляющих осужденных за террористическую деятельность в возрасте 18–19 лет и 50–59 лет. Можно видеть, что в процентном отношении подростков среди террористов меньше, чем обычных преступников. И, наоборот, зрелых пожилых людей значительно больше (более, чем в 4 раза – см. таб. 1, рис. 1). С практической точки зрения это означает, что, если лишить организаторов террористических группировок этого временного резерва, то они лишатся большей части своего кадрового резерва. Другой вопрос, как это сделать. Ответ, очевидно, существует и формы таких решений разнообразны, но научный их поиск требует специального социально-политического заказа.

Из приведенных данных возрастного состава современного террориста следует и еще один вывод, непосредственно связанный с первым. То, что среди молодежи процентная составляющая осужденных за террористическую деятельность (ТД) меньше, чем других преступников, на первый взгляд совершенно расходится с постоянно приводимыми в прессе и другой (в том числе и научной) литературе фактами о молодежных группировках, осуществляющих погромы, избиения граждан на почве национальной или иной неприязни. Чем это можно объяснить? Возможно тем, что в современной юридической практике в России пока судят только за действительно организованный противогосударственный терроризм. Аналогичные преступления против граждан (чаще всего совершаемые именно молодежью) не расцениваются как террористические действия. Правильно это или нет решать юристам и политикам. Однако следует заметить, что именно в среде этой полукриминальной молодежи в первую очередь подрастают будущие террористы. Таким образом, логично предположить, что формирование личности террориста проходит два возрастных этапа. На первом молодежном этапе человек вовлекается в какое-либо иногда даже вполне законное протестное поведение, в подавляющем большинстве случаев связанное с возможностью (или реальностью) применения насилия при отстаивании определенных взглядов. На втором этапе уже более или менее зрелые граждане вовлекаются в террористическую деятельность, прежде всего на основе формирования той личностной установки, что у них нет, и не может быть в жизни другого пути.

2.2. Характер преступления и судимости

Косвенным подтверждением выводов, сделанных в предыдущем параграфе может служить и следующий факт. Участники ТД имеют в основном одну судимость 71 %, и только 29 % – имеют две и более судимости. Согласно данным специальной переписи одну судимость имеют 47 % всех осужденных к лишению свободы, 53 % – две и более судимости (см. рис. 2). Таким образом, что большинство осужденных за террористическую деятельность это люди, которые впервые привлекаются к уголовной ответственности.

Итак, террористы это не только люди в среднем более зрелые, как это было, показано выше, но и в тюрьму они попадают не после ряда коротких и не очень коротких отсидок, как это характерно для обычного осужденного. На наш взгляд, этот факт указывает на весьма существенное отличие личности террориста от личности обычного уголовника. Сам факт «ходки», попадания в тюрьму не является для террориста «престижным», не входит в систему его приоритетных ценностей.

Он не проходит свою преступную подготовку на зоне. Его готовят исключительно на воле. В тюрьму он попадает сложившейся личностью, прекрасно понимая, что он совершил. Но при этом чаще всего совершенно не понимая тех подсознательных защитных детерминант, которые толкнули его на путь связей с террористическими группировками. Отсюда и принципиальные различия построения воспитательной работы. Если обычный уголовник готовится к тому, чтобы изменить свою жизнь в сторону правопослушного поведения, ему надо помочь вырваться из криминальной среды и адаптироваться в новой для него жизни на воле. Если и того и другого по настоящему добиться, то исправление практически гарантировано. Однако, на наш взгляд, это совершенно неприменимо к террористу. Выходя на волю, он попадает в ту среду, где он и сложился как личность.

Рисунок 2

Процентное соотношение осужденных за ТД, имеющих одну судимость и более судимостей в сравнении с общей выборкой осужденных по России

Если обычного осужденного воля влечет как возможность «пожить по людски» (хотя бы сколько то), то террориста воля влечет как возможность продолжить террористическую деятельность. Обычный преступник совершает преступление в силу дезадаптации в обществе. Террорист совершает преступление в силу скорее гиперадаптации (хотя и перевернутой, преступной) в том же обществе. Подобная система ценностей возможна разве что у маньяков насильников. Не случайно один из осужденных к пожизненному лишению свободы, вошедших в выборку обследованных нами, называет себя учеником Чикатилло и коротает время в размышлениях о совершенствовании сего образа жизни. Однако при сходстве ценностей имеются существенные отличия в характере преступления. В отличие от маниакального поведения террористическая деятельность предполагает групповой характер, хотя это, конечно, в большинстве случаев тщательно скрывается самими преступниками.

Известно, что преступление, совершаемое группой лиц (в соучастии) представляет большую общественную опасность, особенно такой вид преступления как участие в террористической деятельности. Сравнительный анализ совершения преступления в соучастии всех осужденных к лишению свободы с данными, полученными нами по выборке осужденных за ТД, позволяет определить специфику совершения преступлений участниками террористической деятельности (см. таб.2, рис. 3). Еще раз подчеркнем, что чаще всего осужденные скрывают факт соучастие, особенно это касается первой графы таблицы.

Со слов обследуемых участников террористической деятельности – 36 % из них совершили преступление без соучастия; 3 % являлись подстрекателями; 6 % – организаторами; 25 % – пособниками; 30 % – исполнителями. Однако при подробном изучении личных дел участников ТД мы установили, что 90 % из них являются исполнителями террористических действий. Многие из них совершали преступления под угрозой силы или влияния авторитета лидеров незаконных вооруженных формирований.

Таблица 2

Процентное распределения форм соучастия в совершении преступления с среди осужденных за ТД в сравнении с данными по всей выборке осужденных России

Материалы переписи[16 - Характеристика осужденных к лишению свободы. По материалам специальной переписи 1999 г. / Под. ред. д. ю. н. проф. А. С. Михлина. М.: Юриспруденция, 2001. С. 47.] показывают, что 52,9 % всех осужденных не имели соучастников, 47,1 % – нарушали уголовный закон в группе. 11,1 % выступали организаторами преступления, 1,3 % – подстрекателями, 11,8 % – пособниками, 22,9 % исполнителями.

Важным представляется тот факт, что среди осужденных за участие в террористической деятельности присутствует больше пособников и исполнителей и меньше организаторов, а также то, что они чаще совершают свои преступления в соучастии. Обращает на себя внимание то, что на практике часто очень трудно разграничить роль организатора и подстрекателя, тем более что нередко организатор является одновременно и подстрекателем, так как он вызывает решимость других участников совершить преступление. Таким образом, мы можем предположить, что 9 % осужденных за участие в террористической деятельности являются организаторами совершаемых преступлений, а среди всех осужденных к лишению свободы – 12,4 % являются организаторами. Следовательно, среди всех осужденных организаторы преступлений составляют меньший процент. Большинство же являются исполнителями. Отличительным моментом совершаемых преступлений за террористическую деятельность является участие нескольких лиц.

Рисунок 3

Распределение осужденных в зависимости от вида соучастия (%)

Необходимо отметить, что многие участники террористической деятельности получили наказание за совершенные преступления по трем и более, вплоть до пятнадцати статьей (это в основном осужденные к пожизненному лишению свободы). Содержание преступлений обследуемых варьирует от простого участия в незаконном вооруженном формировании (не доказали участие в убийствах, захвате заложников, просто числился в банде, носил оружие и. д.) до участия в массовых казнях военнослужащих. По 208 статье УК РФ (организация НВФ или участие в нем) статье УК РФ осуждено 27 % из числа обследованных нами, по 209 статье УК РФ (бандитизм) статье УК РФ – 23 %, 205 статье (терроризм) – 10 %, 126 статье УК РФ (похищение человека) – 7 %, 206 статье УК РФ (захват заложников) – 1 %, 222 статье УК РФ (Незаконное приобретение, передача, сбыт, хранение… боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывчатых устройств) – 32 % участника террористической деятельности.

В приведенных данных обращает на себя внимание также и тот факт, что даже при устном опросе многие осужденные за ТД сами признают себя пособниками и исполнителями. Это еще раз подчеркивает различия системы ценностей террориста и обычного уголовника, на языке которого исполнитель (тем более пособник) это что-то вроде «шестерки». Таким образом, в большинстве (а исполнителей среди них большинство) осужденные за ТД не только по идейным соображениям не хотят, но и фактически не могут стремиться в зоне к высокому авторитету. Насколько мы можем судить этот факт в настоящее время используется в воспитательной работе только в диагностическом плане: обычная характеристика осужденного за ТД – «держится особняком». Забегая вперед, скажем, что эта особенность поведения базируется на глубинных изменениях личности в ее коммуникативной сфере (данные по тесту Шутца), что требует изменения всей структуры построения межличностного взаимодействия с этими людьми.

Учитывая сделанные предварительные наметки к социально-психологическому портрету личности террориста нельзя не согласиться с тем, что «действующая формулировка статьи 205 УК РФ об ответственности за терроризм содержит в себе существенный недостаток, поскольку она является весьма неопределенной, так как к терроризму можно отнести широкий круг преступлений так называемой террористической направленности: криминальные взрывы, поджоги, убийства и т. п.»[17 - Устинов В. В. Международный опыт борьбы с терроризмом: стандарты и практика. М.: ООО Изд. «Юрлитинформ», 2002. С. 380.]. Возможно, что именно психологическое изучение личности террориста помогло бы в какой-то мере снять эту неопределенность, например, научиться отличать психологическую структуру поведения террористического поджога от поджога из мести и т. п. Вероятно, поэтому пока редко суды прибегают к использованию данной статьи при вынесении приговора, поскольку описываемое в ней преступление «рассредоточивается» по смежным статьям.

2.3. Национальная принадлежность

По национальной принадлежности обследуемые нами участники террористической деятельности составляют: 48 % – русские осужденные, 44 % чеченцы, 1 % – башкиры, 1 % – мордвины, 1 % – аварцы, 1 % – кабардинцы, 4 % – кумыки. Учитывая весьма малую представленность других национальностей кроме чеченской и русской эти данные имеет смысл отобразить в следующем виде (см. табл.3).

Таблица 3

Представленность различных национальностей в выборке осужденных за ТД (%)

Чеченец – 44 %

Русский – 48 %

Другие – 8 %

Обращает на себя внимание весьма существенная представленность среди осужденных террористов лиц чеченской национальности. Если учесть, что многие чеченцы по паспорту являются русскими (наоборот практически не бывает), то можно считать процент русских и чеченцев среди осужденных за ТД практически равным. Тогда получается, что на душу населения в Чечне террористов больше, чем в России более чем в 85 раз (В России русских 115 миллионов 889 тыс. чел., чеченцев – 1 миллион 360 тыс. чел.).

Лица чеченской национальности, принимавшие участие в террористической деятельности чаще совершают преступления связанные с организацией незаконного вооруженного формирования или участия в нем (ст. 208 УК РФ), а так же они чаще, чем лица других национальностей привлекаются к уголовной ответственности за незаконное приобретение, передачу, сбыт, хранение боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывчатых устройств (ст. 222 УК РФ). Лица русской национальности, осужденные за участие в террористической деятельности, чаще совершают преступления по ст. 209 УК РФ (бандитизм).

Проанализируем также постатейный состав преступлений совершаемых террористами. Данные по всей выборке представлены в таблице 4. Напомним, что большинство преступников осуждено сразу по нескольким статьям, поэтому цифры в таблице отличаются от тех, что приведены выше.

Постатейный анализ преступлений, совершенных русскими и чеченскими осужденными за ТД позволит нам оценить степень тяжести преступлений совершаемых террористами разных национальностей (см. табл.5).

Из таблицы 5 видно, что постатейный состав преступлений чеченских террористов гораздо шире, чем у русских. Интересным также представляется сопоставить эти данные с широтой постатейного состава у других национальностей, процент представленности которых весьма мал. Для того, чтобы проиллюстрировать дальнейшие рассуждения мы предлагаем обратиться к рисунку, на котором совместно отображены две гистограмм – национальной принадлежности и постатейной оценки преступления (см. рис. 4).