Парасомния

Август Морган сидел у камина, не было нужды его растапливать, потому что дневная духота никуда не делась. Дышать было сложно, дневной дождь не принес никакого облегчения. Август сидел и читал The Times, удивляясь тому, что нет ни строчки про Литл Оушен. Хотя город был размером с один Лондонский квартал, он все же представлял экономический интерес. Август пришел к умозаключению, что пока они не разобрались с ситуацией, освещать проблему не будут, дабы не поднимать панику среди здорового населения. В целом довольно логичное решение. После прогулки с графом Август постарался вздремнуть, но ничего путного из этого не вышло. Записав все наблюдения за состоянием Оливии в свой блокнот, Август спустился в гостиную. Дом пустовал. Единственная, кто еще напоминал о своем присутствии, была мисс Уолш, которая не отходила от девочки, порхая вокруг нее. Улучшение состояния Оливии отразилось и на ней. Маргарет Уолш была готова рыдать от радости каждый раз, когда ей удавалось покормить девочку и при том, что той не становилось хуже.

Процесс подготовки ко сну Август менять не стал, и мисс Уолш уже приступила к приготовлениям. Спускаясь по лестнице в гостиную, Август встретил Нору, которая выглядела так, словно прошла войну. Видимо, она направлялась спать, потому что утро выдалось для нее тяжелым. Где могли быть Норман и Гарп, Август понятия не имел, да и по большому счету сейчас его это не беспокоило. В голове шел спор между Августом, поддавшимся чувствам, и мистером Морганом, человек рациональным и логичным.

– Ты делаешь ее зависимой, ты хочешь, чтобы она скончалась от опиумной горячки?

– Отнюдь, я пытаюсь спасти девочку в то время, пока ты сомневаешься!

– Ее организм слаб, он может не пережить повторной дозы…

– Мы ее уменьшим, сегодня ночью она спала, а днем ела, это ли не признак верности лечения?

Точного решения о том, давать ей отвар или нет, пока не было. Состав настойки включал много различных ингредиентов, но основой все же было высокое содержания опиума и спирта. После нескольких дистилляций и перегонов препарат Августа был в разы сильнее привычного аптечного Лауданума. Все же избавить ее от зависимости будет немного проще, чем решить проблемы с эпидемией бессонницы.

Над камином висел портрет Саманты, невольно наводящий на мысли о ее странном исчезновении. Августа настораживал тот факт, что никаких поисковых работ не проводилось, объяснить такое поведение можно было сконцентрированным вниманием на здоровье Оливии. Однако то, что даже полиция не придала этому сильное значение, настораживало еще больше. Август пришел к мнению, что ситуация в городе настолько плоха, что пропажа одного человека меркнет на фоне остальных происшествий. Если верить ночному кошмару, Саманта была где-то недалеко, в пределах этого особняка. В ее состоянии, даже если учесть лунатизм, уйти далеко она не могла. Наверное, все же стоило изучить пространство за стеной, на которую указывала Саманта (это точно была она?).

Джонатан Гейл постарался вежливо обратить на себя внимание, когда вошел в гостиную, но отвлечь Августа от мыслей оказалось гораздо сложнее. Пришлось покашлять громче, чтобы доктор услышал наверняка.

– Мистер Морган, – только после того, как Август услышал прямое обращение, он отвлекся от своих мыслей.

– Мистер Гейл, я думал, вы отсутствуете.

– Я отлучался по делам, но не покидал особняка. Позвольте задать вам один вопрос касательно бессонницы?

– Само собой, что вас беспокоит?

– Есть ли симптомы у этой болезни, я имею в виду, как понять наверняка, есть проблемы у человека со сном или нет?

– Вас что-то беспокоит?

– …Н-нет… я просто хочу быть вооружен, когда враг так близко…

– Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, – Август встал, завел руки за спину и сложил их на пояснице. Описывая симптоматику болезни, Август начал ходить из стороны в сторону. – Вначале можно определить по глазам: края век воспаляются, белки глаз краснеют. Под глазами выступают синяки. Кожа лица теряет цвет и приобретает серо-зеленые оттенки. В руках появляется дрожь. В общем, легко спутать с человеком, который часто прикладывается к бутылке, – Август постарался пошутить, но понял по лицу дворецкого, что неуместно, и решил вернуться к описанию. – Спустя время появляются язвы на губах. Развиваются лунатизм и ночные недержания. Больной разговаривает не связанными между собой предложениями, часто случаются провалы в памяти и галлюцинации…

(будь внимательней)

От шепота в голове по телу Августа пробежали мурашки, сознание начало отдаляться от происходящего, чтобы как-то вернуться, Август повернулся к дворецкому. На секунду ему показалось, что за спиной Джонатана кто-то есть, но стоило моргнуть, как видение пропало.

– Мистер Морган, вы говорили про галлюцинации, – Джонатан постарался продолжить, но, увидев недоумение в глазах Августа, остановился. – С вами все в порядке?

– Да… галлюцинации… они случаются, – тут в голову пришла другая мысль. – Мистер Гейл, вы давно служите семье Бруксов?

– Я служил в этом доме еще тогда, когда он принадлежал семье Кимбол, точнее, отцу Саманты, Оллину Кимболу.

– Тогда скажите мне, этот дом хранит много секретов?

– Не меньше других старых домов, мистер Морган.

– Тогда вы, вероятно, знаете, здесь есть потайные комнаты?

– Есть и немало, но если вы надеетесь найти в них Саманту, то, увы, комнаты, что нам известны, уже были осмотрены.

– Спасибо, мистер Гейл, но, возможно, не все…

Их разговор прервала мисс Уолш, которая пришла за Августом, чтобы готовить Оливию ко сну. В том момент, когда она появилась, Август и Джонатан, не сговариваясь, умолкли, словно школьники, обсуждающие похабные темы, в тот момент, когда в класс зашел учитель.

– Мистер Морган, у нас все готово, девочка в кровати, и, как она сказала, ей хочется спать.

– Отлично, Маргарет, уже иду, если нужна будет помощь, мистер Гейл, вы знаете, где моя комната.

– Спасибо, мистер Морган, ваш ответ меня полностью устроил.

– Идемте, Маргарет.

Мисс Уолш была, наверное, единственным человеком в доме, у кого было приподнятое настроение в конце дня. Во-первых, положительные результаты лечения, во-вторых, ей очень нравилось, когда Август Морган обращался к ней по имени.

3

В этот раз прошло все гораздо быстрее, Август сразу дал девочке настойку, полностью рассчитав дозу из ориентира на ее вес. После потребовалось лишь несколько минут беседы, чтобы девочка уснула. В этот раз обошлось без гипноза, чему Август был рад. Оливия уснула, словно до этого и не было никаких осложнений, ее дыхание было ровным и спокойным. Несмотря на это, Август готовился к худшему варианту, поэтому на столе ждала настойка с большей дозой на случай истерии во время приступа лунатизма. Спустя несколько часов наблюдений изменений никаких не произошло, Оливия мирно спала. Сон действовал заразно: веки Августа, как заевшие кулисы, никак не хотели подниматься. Терять сонливость было бы преступлением, поэтому Август поручил мисс Уолш стеречь ее сон и в случае чего тут же его позвать, но внутри он надеялся, что эту ночь девочка проспит до раннего утра.

– Маргарет, я пойду прилягу, за Оливию не переживайте, лунатизма быть не должно, она преодолела тот порог, в который обычно просыпалась.

– Спасибо вам, мистер Морган

– Пока еще рано благодарить.

На этих словах Август вышел и направился в свою комнату. Подходя к ней, он понял, что с того момента, как он покинул ее утром, больше здесь не появлялся. Ничего сюда не тянуло. В мыслях то и дело всплывал ночной образ гостя, который безуспешно старался отогнать Август. Прежде чем войти внутрь, он открыл дверь справа и осмотрел комнату. Она была гораздо меньше и хранила старые вещи и картины, аккуратно накрытые простынями. Он внимательно изучил стену, разделяющую эту комнату и свою, периодически переходя из одной в другую. Все выглядело так, как и должно было быть, однако внутренний покой не наступал.

Вернувшись в свою комнату, Август открыл окно с надеждой проветрить комнату перед сном. Привычка эта привилась с детства, когда его еще укладывала мама. «Так хорошим снам легче попасть в твою комнату», – прозвучал ее голос в голове Августа, когда он распахнул окно. Дневная духота никуда не делась, а лишь усилилась к вечеру. Безветренная погода и низкие тучи над городом консервировали воздух, наполняя его влагой и окружающими запахами. Все, что чувствовал Август, это неприятный липкий воздух вперемешку с навязчивым ароматом нарциссов, сладким до першения в горле. В надежде на то, что ночью температура спадет и в комнате станет немного прохладней, Август оставил окна открытыми и прежде, чем лечь, налил в стакан остатки Лауданума.

Лауданум не содержал в себе волшебства – классическая настойка опиума на спирте, отпускаемая в аптеках без рецепта. Август понимал, что не получится все лечение строить только на опиуме. Скоро возникнет привыкание, и тогда пользы от него будет мало. Тем более этой дозировки не хватит, чтобы помочь местным жителям, но для надежности своего сна выпить стоит. Август не спеша лег на кровать и стал ждать, пока настойка начнет действовать. Спать хотелось до безумия сильно, мозг плохо соображал, то и дело окружая кровать размытыми иллюзиями. То, что-то выплывет с краю, заметное лишь боковому зрению, то почудится, будто его кто-то зовет, то и вовсе по телу проскочит дрожь, как от укола или легкого прикосновения. Август прекрасно понимал, что все это проделки воспаленного мозга, срочно требующего отдыха. Концентрируя все свое внимание, Август мысленно переносил себя подальше от этого места.

– Ави, ты что-то выглядишь неважно…

– Тяжелый день, мам…

– Ты здесь с нами, сынок, отдохни.

Яркие солнечные лучи окрашивали все желтыми оттенками. Даже море выглядело гораздо ярче, чем оно было на самом деле. Отец курил трубку, готовя лодку к отплытию, его брат старался ударить по воде так, чтобы брызги все же задели Августа, а мама смотрела на него и улыбалась. Август зарыл ноги в песок, сухой и теплый, подложил руки под голову и закрыл глаза. Он понимал, что он сейчас здесь рядом со своей семьей, хоть и не физически, но все же здесь, а значит, переживать ни о чем не стоит.

– Засыпай, малыш, на зеленой ветке.

Ветер шумит у твоей колыбельки…

Голос матери звучал где-то вдалеке и очень тихо, но Август все же мог его различить среди других звуков. На второй строчке он понял, что погружается в сон. Не было ничего – ни звуков, ни картинок, ни полноценного сна, только понимание, что он действительно спит и здесь, на берегу, и на кровати в особняке Литл Оушена.

Ледяная волна хлестнула по ногам Августа, от неожиданности он открыл глаза. Вокруг все еще пляж, вот только солнца уже не видно, тучи сгустились над морем, усилился ветер и волны поднялись. Его семья была далеко, они что-то кричали и махали ему руками, но ничего слышно не было. Август поднялся и побежал к ним навстречу, но каждый его шаг утопал в мокром и холодном песке, не давая разогнаться. Кричать было бесполезно – порывы ветра уносили слова прочь. Члены его семьи уже сели в лодку, продолжая его звать, но ближе не становились. Сделав еще шаг, Август ощутил, что под его ногой нет ничего и он падает. Собрав все силы в другой ноге, он постарался оттолкнутся и прыгнуть, но…

Толчок ногой привел к тому, что Август слетел с кровати. Удар об пол был ожидаемым, но от этого не менее болезненным. Так получилось, что Август не успел подставить руки и сперва сильно ударился плечом, а затем уже рухнул всем телом. Пошевелиться или перевернуться не получилось, все тело парализовало. Август лежал лицом вниз, медленно приходя в себя. Боль в голове, словно волна, периодически накатывала, становясь сильнее с каждым приливом. Кроме своего сдавленного сопения, Август больше ничего не слышал, и это его радовало, потому что воспаленный мозг болью реагировал на окружающие звуки. Все, что удалось Августу спустя несколько минут, это лишь повернуть голову в сторону кровати, чтобы лицо перестало вдавливаться в пол. Кровати, которая должна была быть рядом, видно не было, его окружала густая темнота (чернота).