Психология выбора

Само состояние подлинного (этического) выбора является благотворным для человека вне зависимости от того, что именно выбрано. «Эту минуту можно сравнить с торжественной минутой посвящения оруженосца в рыцари – душа человека как бы получает удар свыше, облагораживается и делается достойной вечности. И удар этот не изменяет человека, не превращает его в другое существо, но лишь пробуждает и конденсирует его сознание, и этим заставляет человека стать самим собой» (Киркегор, 1994, с. 252). Человек становится сам собой, осознавая себя как выбирающего. Через пробуждение сознания в акте выбора он пробуждается, «собирает себя» (Мамардашвили, 1997). Таким образом, для Кьеркегора выбор – это не техническая операция, служащая решению ситуативной задачи, а то, что обладает высочайшей ценностью само по себе. «Решись только на выбор, и ты сам увидишь, – говорит Кьеркегор, – что это единственное средство сделать жизнь действительно прекрасной, единственное средство спасти себя и свою душу, обрести весь мир и пользоваться его благами без злоупотребления» (Киркегор, 1994, с. 253). Речь, конечно, идет именно об этическом выборе, основание которого в свободном решении личности, но не о непосредственном, эстетическом выборе. «Непосредственность, как цепь, привязывала человека ко всему земному, теперь же дух стремится уяснить себя самого и извлечь человеческую личность из этой зависимости, чтобы она могла сознать себя в своем вечном значении» (там же, с. 266).

Разрыв этой зависимости Кьеркегор прямо связывает с принятием ответственности за себя и выбором себя самого, который перерождает человека. «Выбор сделан, и человек обрел себя самого, овладел самим собою, то есть стал свободной сознательной личностью, которой и открывается абсолютное различие – или познание – добра и зла. Пока человек не выбрал себя самого, различие это скрыто от него» (там же, с. 305–306). Эстетик, по Кьеркегору, сам себя не выбирает: «Пока человек живет исключительно эстетической жизнью, вся его личность – плод случайности» (там же, с. 339), а его жизненной задачей становится «культивирование своей случайной индивидуальности во всей ее парадоксальности и неправильности» (там же, с. 340). Жизненной же задачей этика «становится он сам: он стремится к облагороживанию, урегулированию, образованию, всестороннему развитию своего “я”, иначе говоря – к равновесию и гармонии души, являющейся плодом личного самоусовершенствования. Жизненной целью такого человека становится также он сам, его собственное “я”, но не произвольное или случайное, а определенное, обусловливаемое его собственным выбором, сделавшим его жизненной задачей – его самого во всей его конкретности» (там же, с. 341).

Интересную трактовку этой мысли предлагает Ш. Иенгар, констатируя, что мы находим себя в эволюции процесса выбора, а не просто его результатов (Iyengar, 2010, p. 110). «Можно сказать, что мы стремимся прийти в состояние гомеостаза с помощью петли обратной связи между идентичностью и выбором: Если я таков, то я должен выбрать это; если я выбираю это, то я, по-видимому, таков» (Ibid., p. 109). Т.В. Корнилова с соавторами также в согласии с этим констатируют, что в актах выбора человек ориентируется не только на предвосхищения исходов в развитии ситуации, но и на то, кем он станет в результате своего выбора (Корнилова, Чумакова, Корнилов, Новикова, 2010, с. 12), однако подробнее эту мысль не развивают.

В художественной литературе и кино предложено немало убедительных иллюстраций того, как сделанный в критической ситуации выбор трансформирует личность в целом. В их числе «Фауст» И. Гете, «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского, фильм В. Аллена «Мечты Кассандры».

Французский философ-интуитивист А. Бергсон рассматривал выбор как проявление свободы воли человека, личностный, волевой поступок, совершаемый в плоскости сознания, но детерминируемый тем, что лежит вне этой плоскости: «Подлинная ситуация выбора, в которой сошлись несколько жизненно существенных альтернатив, принципиально неподвластна рассудочному вычислению и вообще принципиально неразрешима в той самой горизонтальной плоскости жизни, где она возникла и проявилась. Для осуществления выбора необходим переход сознания в другое измерение, в другую – вертикальную – плоскость» (Бергсон, 1992, с. 303). Согласно Бергсону, осознание своего намерения и последствий поступка меняет саму личность, в результате чего альтернативы, из которых приходится выбирать субъекту, являются по определению неравноправными из-за движения сознания вперед по временной оси. По А. Бергсону, выбор, воплощающий в себе акт принятия решения, личностный поступок и свободу воли, обусловлен всем предшествующим жизненным путем личности и личностным развитием. Совершение личностного, свободного выбора становится возможным лишь благодаря тому, что его предопределяет весь предшествующий выбору жизненный путь человека, накопленный им в процессе развития опыт.

Ключевое место понятие выбора занимает в работах экзистенциальных философов XIX–XX вв., рассматривающих этот феномен в аспекте свободы – детерминированности человеческих поступков, риска, неопределенности и ответственности личности за собственную жизнь. Несмотря на неоднородность этого направления и зачастую противоречивость позиций разных авторов, можно выделить общий вектор рассмотрения проблемы выбора: отсутствие предзаданности природы человека («существование предшествует сущности»); формирование человеком самого себя и трагичность, необратимость этого процесса.

В трудах К.Т. Ясперса проблема выбора выступает одновременно как философская проблема, вопрос веры и одна из ключевых проблем психотерапии. Согласно его учению, для осуществления подлинного выбора (выбора в себе «образа божьего») необходимо обратиться к религиозной или философской вере. Полемизируя со сторонниками психоанализа, автор подчеркивал роль свободного, экзистенциального выбора пришедшего на психотерапию человека: «При всех советах пациенту, стремлении помочь ему взглянуть на его реальную ситуацию, на его личностный мир и на самого себя, важнейшим остается решительное Да или Нет пациента» (цит. по: Руткевич, 1997, с. 29); задача психотерапевта – лишь подвести пациента в процессе общения к мысли о необходимости такого выбора.

М. Хайдеггер определял выбор как универсальную структуру фактичного экзистирования, осуществляемого в условиях неопределенности, в открытой и многомерной перспективе понимания собственной фактичности и проектирования собственного будущего. Фундаментальным выбором вот-бытия, к которому, в конечном итоге, сводится всякий бытийный акт, является выбор человека между возможностями быть подлинно и неподлинно, между «самостью» и «безликостью» (Хайдеггер, 1993). Согласно Хайдеггеру, со-существование с Другим является неотчуждаемым моментом индивидуации вот-бытия, поскольку внутреннее напряжение фундаментального выбора вот-бытия осуществляется в форме «внешнего» конфликта его самобытия и его неподлинной «подчиненности», конфликта собственных и чужеродных бытийных возможностей (Борисов, 1997).

По Ж.-П. Сартру (1989, 2004), человек – это «существо, которое устремлено к будущему и сознает, что оно проецирует себя в будущее» (Сартр, 1989, с. 323), а личностный выбор – это творение себя, воплощение в жизнь проекта самого себя, который переживается субъективно как преодоление внешних препятствий через обретение «смысла в выборе» (Сартр, 2004, с. 498). С каждым выбором человек выбирает не только себя, но и человека вообще, признавая за тем или иным выбором ценность. При этом накопление выборов образует так называемый фундаментальный проект (Сартр, 2004), задающий общую направленность целей в жизни. Фундаментальный экзистенциальный выбор человека – это выбор своего жизненного проекта, выбор себя, сопряженный с проявлением экзистенциальной ответственности (ответственности за человечество в целом), принятием неопределенности и переживанием тревоги: «Если я услышу голос, то только мне решать, является ли он гласом ангела» (Сартр, 1989, с. 325).

Поскольку предзаданность существования человека отсутствует, человек «осужден быть свободным», осужден всякий раз «изобретать человека»: нет ограничений, но нет и оправданий. Будучи свободным, человек осуществляя проект самого себя, совершает множество выборов и представляет собой «совокупность своих поступков» (там же, с. 333), не имея оправданий и внешних опор. Единственное, что человек не властен делать, так это избежать выбора: «Выбор возможен в одном направлении, но невозможно не выбирать <…> даже в том случае, если ничего не выбираю, тем самым я все-таки выбираю» (там же, с. 338). Согласно Сартру, каждая человеческая жизнь представляет собой цепочку различных «маленьких жизней», отрезков бытия, связанных определенными экзистенциальными решениями – «узлами». Мир не имеет смысла и Я не имеет цели, но через акт сознания и выбора Я, занятие позиции человек может придать миру значение и ценность: «Выбрать себя так или иначе означает одновременно утверждать ценность того, что мы выбираем» (там же).

Н.А. Бердяев рассматривал проблему выбора в контексте свободы и веры. Согласно автору, свобода – это «не выбор между поставленным передо мной добром и злом, а мое созидание добра и зла. Само состояние выбора может давать человеку чувство угнетенности, нерешительности, даже несвободы. Освобождение наступает, когда выбор сделан и когда я иду творческим путем» (Бердяев, 1990, с. 53). Веру Бердяев определял как акт свободы, свободного избрания; отличие знания от веры он видел в том, что знание принудительно и гарантировано, безопасно, оно не оставляет свободы выбора и не нуждается в ней (Бердяев, эл. ресурс, гл. 6).

В трудах Н. Аббаньяно выбор предстает как решение человека быть или не быть в соответствии со своей изначальной проблематичностью. Человек может выбрать позицию по отношению к жизни и миру: быть или не быть свободным; выявлять инструментальную полезность вещей и направлять свою чувственность на внешние цели или возвратиться к природе; выбрать между расслабленностью, нечувствительностью к призыву и, напротив, вовлеченностью, принятием собственного предназначения и верностью ему. Выбор для Аббаньяно – это всегда экзистенциальный акт, включающий в себя неопределенность и риск; соединение будущей ситуации и прошлого в решении настоящего. Временный аспект выбора заключается в том, что каждое конкретное решение никогда не может быть решением, принятым раз и навсегда: оно должно обновляться; человеку нужно решиться на судьбу в силу конечности своего существования, прикрепиться к Бытию, которое находится за пределами этой временности. Ценностный смысл выбора содержится в том, что мы решаем для себя то, что нам важно решать; выбор же, не поддерживаемый верой в ценность выбираемого, невозможен, поскольку является отказом от выбора. Философ выделяет две составляющие в субстанции бытия человека: «субстанцию в себе» (чистую изначальную проблематичность, в которой выбор отсутствует, но которая влечет и подталкивает человека к решению задачи в мире) и субстанцию человека, которая обнаруживается через выбор решения, позиции. Структура экзистенции – это призыв к решению, движение, но не само решение. Решение решать не имеет оттенка предопределенности и находится в руках человека – «человека выбирающего» (Аббаньяно, 1996).

Понятие выбора также находит свое отражение в трудах М. де Унамуно, рассматривающего его как способ достижения духовного бессмертия в ситуации конечности человека и бесконечности мира (см.: Зыкова, 1997), М. Бубера, говорящего о существовании экзистенциальной дилеммы, возможности выбора человеком одного из модусов бытия – «Я-Ты» или «Я-Оно» (см.: Гуревич, 1992; Лифинцева, 1997; Бубер, 1999), и А. Камю, указывающего на стоящий перед человеком выбор между универсумом священного и универсумом бунта (Камю, 1999).

Взгляды крупнейших экзистенциальных философов на проблему выбора легли в основу современных экзистенциальнопсихологических концепций и внесли значительный вклад в понимание механизмов выбора, его индивидуально-личностных предпосылок и феноменологических аспектов.

1.1.2. Этические представления о моральном выборе

Согласно определению, в ситуации морального выбора «человек, проявляя свою автономию, самоопределяется в отношении системы ценностей (идеала, принципов) и способов их реализации в линии поведения или отдельных поступках» (Словарь по этике, 1989, с. 48). В самом общем виде, моральным выбор можно назвать в том случае, если существуют реальные альтернативы разрешения ситуации, выбор является свободным (то есть не подверженным внешним влияниям), ответственным, осознанным, а ситуация выбора трактуется как этически неоднозначная (Белкина, 2003) и сопряженная с сопоставлением личностных ценностей (Чигринова, 2010). В ситуации морального выбора человек берет на себя ответственность (моральную) не только за выбор направления, соотносимого с нравственными убеждениями, но и за реализацию выбора и за его последствия.

Достаточно очевидно, что далеко не каждая ситуация выбора приобретает характер морального выбора и предполагает моральную ответственность, так как «далеко не все наши действия и поступки подлежат моральной или правовой оценке, но лишь те, которые так или иначе затрагивают интересы другого (или других)» (Введение в биоэтику, 1998, с. 28). Здесь снова следует упомянуть «категорический императив» И. Канта (Кант, 1965, с. 499), перекликающийся с современными представлениями о ситуациях морального выбора.

Проблема морального выбора активно разрабатывается в рамках этики (Стребков, 1972; Николаичев, 1974; Бакштановский, 1983; Гусейнов, 2002; и др.) преимущественно в аспекте моральных поступков и выбора ориентиров для разрешения этических дилемм. Данная проблема затрагивается рядом авторов в контексте исследования морального и этического развития детей (Kohlberg, 1969; Субботский, 1975, 1983; Якобсон, 1983; и др.), совести и ее соотношения с другими механизмами регуляции морального поведения (Снайдер, Снайдер, Снайдер, 1994; Лефевр, 2003а; Циновская, 2004; Лэнгле, 2004, 2005), роли эмоций в разрешении этических дилемм (Haidt, 2001; Greene, Morelli, Lowenberg et al., 2003), понимания правды (Знаков, 1993а, б) и обмана (Ariely, 2008), разрешения нравственных конфликтов личности (Колпакова, 1999), а также применительно к конкретным этическим проблемам: эвтаназии (Белкина, 2003; Знаков, 2005), суицида (Тихоненко, 1992; Леонтьев Д.А., 2008), силового принуждения в деятельности силовых ведомств и спецслужб (Колотуша, 2008), помещения умирающих в хоспис (Greipp, 1996).

Тем не менее, несмотря на безусловную важность изучения морально-нравственного аспекта выбора, эмпирические исследования в этой области довольно немногочисленны, а теоретические подходы, как правило, трудны для операционализации.

Моральный выбор (или выбор конкретного поступка как реализация моральной ориентации) детально рассматривается отечественным исследователем Б.О. Николаичевым (1974), выделяющим два уровня нравственного выбора по степени его конкретности. Николаичев различает выбор общих моральных ориентаций (выбор «стратегии» поведения) и выбор конкретных поступков на их основе (выбор «тактики» поведения), называя их «теоретическим» и «практическим» моральным сознанием соответственно. Таким образом, на первый план выходит проблема выбора средств для достижения моральной цели, что, согласно автору, происходит по двум основным критериям: по соответствию средств цели а) в нравственном и б) в операциональном отношении. Одним из ключевых понятий в данной теории является понятие «моральной ответственности», означающее, что, помимо правильного выбора моральных ориентаций, важен учет возможных последствий своих поступков, причем «под объективной возможностью предвидеть результаты действий следует иметь в виду не только фактические возможности субъекта, но и потенциально-должные» (там же, с. 54).

В.И. Бакштановский понимает моральный выбор как «ключевой акт нравственной деятельности» (Бакштановский, 1983, с. 16), определяя условием для его реализации осознание двух «рубиконов» морального выбора: ценностного (выбор цели) и операционного (выбор средств). Он характеризует моральный выбор как целеустремленный и целесообразный акт. По его мнению, ситуация морального выбора возникает «при необходимости предпочтения варианта поступка во всех его составляющих» (там же, с. 38). При этом он рассматривает структуру поступка в русле деятельностной его трактовки. Субъектом морального выбора, согласно Бакшта-новскому, является субъект ответственности и активности, что схоже со взглядами Д.А. Леонтьева (2005) относительно свободного выбора и самодетерминации.

Ю.А. Шрейдер положил понятие ситуации морального выбора в основу своего курса по этике (наряду с этической системой и этическими принципами). По его мнению, моральный выбор проявляется в том, что «человеку приходится решать, не противоречат ли какие-то притягательные для него ценности каким-то не вполне осознаваемым интересам сохранения и развития собственной личности» (Шрейдер, 1998, с. 16–17). Автор дает следующие характеристики ситуации морального выбора:

• внутреннее ощущение, что поступить следует вопреки тому, как хочется;

• дискомфортное состояние, требующее усилий воли;

• отсутствие опоры на ситуативные обстоятельства и мнение окружающих;

• отказ от собственных притязаний ради сохранения морального достоинства;

• неотложность и непланируемость ситуации морального выбора (там же, с. 18–19).

Он говорил о том, что «моральный выбор – это не планирование отдаленного будущего и не теоретическая прикидка того, как следует поступить в некоторых возможных обстоятельствах» (там же, с. 19). В ситуации морального выбора «субъект оказывается вынужденным определить свои предпочтения между альтернативными действиями в условиях, когда наиболее привлекательные для него альтернативы вступают в противоречие с абсолютным благом» (там же, с. 26). По Ю.А. Шрейдеру, поступок является действием, которое человек совершает в результате сознательного предпочтения одной из возможностей, ему предоставляющихся, то есть поступок является итогом выбора, где ориентиром выступает благо как некоторая ценность. Считая разум и свободную волю предпосылками морального выбора, Ю.А. Шрейдер наделяет человека ответственностью за свой поступок.

С.В. Борисов (2004) выделяет следующие характеристики морального выбора: жертвование полезным и приятным, усилия воли и разума, определяющее значение внутреннего мира в противовес внешнему общественному мнению. Он также указывает, что эти характеристики применимы к моральному выбору как в глобальных ситуациях нравственного конфликта, так и в повседневных ситуациях выбора, в которых человек руководствуется внутренними нравственными критериями.

Оригинальную и крайне эвристичную модель свободного выбора, перекликающуюся с экзистенциальными взглядами С. Кьеркегора, предложил В.А. Лефевр в своей известной работе «Алгебра совести», первоначально вышедшей в 1982 г. (Лефевр, 2003а). Эта модель получила развитие в его более поздних работах (Лефевр, 2003б). Предметом анализа здесь выступает свободный выбор, который субъект может делать при определенных условиях. В качестве одной из априорных предпосылок своего подхода Лефевр формулирует принцип, очень близкий выводам С. Кьеркегора, а именно: «Живое существо стремится генерировать такую линию поведения, при которой устанавливается и сохраняется отношение подобия между ним и его моделью себя» (Лефевр, 2003а, с. 29). Этот принцип, который Лефевр называет принципом саморефлексии, он прямо противопоставляет более общепринятому принципу рациональности, предполагающему, что субъект стремится вести себя так, чтобы получить как можно больше или потерять как можно меньше ценного для него продукта. Введение принципа саморефлексии помогает понять некоторые ситуации нравственного вызова, про которые говорят как про ситуации, в которых нет выбора. Действительно, только одна альтернатива в таких ситуациях позволяет субъекту сохранить свой образ себя, самоуважение или даже повысить его, в то время как возможное альтернативное поведение приведет к его утрате, что неизмеримо в понятиях утилитарной рациональности – просто субъект станет после этого другим человеком, пройдет своеобразную «негативную инициацию», пусть даже получит в результате этого много утилитарных благ.

Модель Лефевра включает еще несколько допущений. Во-первых, рассматривается выбор между двумя полярными альтернативами, олицетворяющими для субъекта добро и зло. Во-вторых, субъекту приписываются потенциально неограниченные интенции (возможные намерения что-то совершить), которые не всегда воплощаются в реальном действии. Определенные условия опосредуют трансформацию части интенций в практическую готовность совершить соответствующее действие. В-третьих, субъект способен к осознанию.

Эти условия Лефевр описывает на языке булевой алгебры с помощью формулы A

= f(a

,a

,W) (там же, с. 189).

Переменная A

отражает готовность субъекта выбрать добро или зло. Переменная a

представляет настоящее и принимает значение 1, если мир склоняет субъекта к позитивному выбору, и 0, если к негативному. Переменная а

представляет прошлое – обобщенный опыт, говорящий субъекту, что мир был для него позитивен (1) или негативен (0). Переменная W представляет будущее – веру субъекта в то, что мир будет позитивен (1) или негативен (0).

В более позднем варианте модели свободного выбора В.А. Лефевр дает несколько иную трактовку той же формулы: X

= f(x1, x

, x

) (Лефевр, 2003б, с. 167).

Трактовка переменных X

и x

существенно не отличается от трактовки переменных A

и a

в первой версии формулы. Переменная x

трактуется как представления субъекта о характере давления мира: считает ли он, что мир толкает его к добру (1) или к злу (0). Наконец, переменная x

описывает интенцию субъекта, его добрые или злые намерения, которые, как известно, далеко не всегда воплощаются в соответствующие им поступки. Лефевр предполагает, что существует хотя бы один вариант значений переменных x