Амплерикс. Книга 1. Серый камень

– Щедрая диетра у вас, ничего не скажешь.

– Сдохнет тварь не сегодня завтра. Старая уже. Вот тогда наступит веселенькая жизнь, денег-то нету…

– А чем торгуете?

– Да чем нам торговать, – почесал затылок старик, – разве что шмотьем, что баба моя шьет. Когда наторгует, а когда и с пресный хрен с базара принесет. Взяли сегодня росток. Посмотрим, какого дерьма из него вырастет. Сейчас диетра, говорят, совсем плохая пошла. Корни глубоко не пускает, жрет мало. Мы свою на свиньях взрастили. Да сейчас и свиньи-то… Не свиньи, а одно название – дохлые, костлявые. На таких харчах разве здоровую диетру вскормишь?

– Налоги есть налоги, – вздохнул инспектор, который, будучи простым деквидом, хорошо понимал старика, так как сам каждый месяц рисковал жизнью, удаляя клыки своей пока еще молодой диетре, чтобы получить сок.

– Давали бы нам еще чего хорошего взамен, – по-старчески прокряхтев, недовольно сказал Цедор. – Подохнуть не разрешают, лекарства жрать заставляют. А налоги берут! Нашли мальчишку – по диетрам лазить. Коли б не моя старуха, то вовсе отказался бы налог платить, вот что я тебе скажу.

– За такое и посадить могут, – потер подбородок инспектор.

– Да и пусть содют, – усмехнулся старик. – Уж лучше я буду в Песочных рукавах сидеть, на казенных харчах, чем туда-сюда каждый месяц по диетре скакать. Тоже мне, нашли мартышку. В Песочных рукавах не так уж и плохо, как малюют. У меня братец старший там надзорным всю жизнь провел. Рассказывал мне, что надзорным там сложнее, чем заключенным. Заключенному-то чего? Сидишь себе целыми днями, спишь-жрешь-срешь, горя не ведаешь. А за тобой надзорные еще и убирают. И харчи приносят. Что тут эти поганые лепешки жрать, что там. Только тут ты сам крутишься, да еще налоги. А там тебе еду дают. Сервис не хуже, чем в таверне под Серебряной Слезой.

– Эх, Цедор, Цедор. В твоем возрасте легко рассуждать, когда все уже позади осталось, а впереди только Хранилище. А мне вот товарищи, кто в Песочных рукавах служили, рассказывали, что заключенные там мрут как мухи. Лечения нет, света почти не видят, а в клетках сыро – иной раз из песочных стен вода сочится, спать невозможно.

– Вот-вот, я о том и говорю, – прошамкал старик. – Там хоть подохнуть дадут.

– Ладно, отец, бывай, – сказал инспектор, видя, что разговор со стариком пошел по второму кругу.

– И ты здоров будь.

Инспектор прижал плотнее емкость с соком и, удовлетворенно вздохнув, пошел со двора к дороге, где стояла запряженная ослом телега, груженная бутылями и банками остальных соседей. Дом Цедора и его жены был последним на сегодня, и инспектора не могла не радовать мысль о том, что смена подошла к концу.

Старик долго смотрел в спину инспектору. Когда фигура служителя казны превратилась в едва различимую точку, старик задрал голову кверху. Ему нравилось смотреть на небо.

Своего естественного светила Амплерикс не имел. В любое время суток и время года небо на планете было черным, как уголь, растертый в пыль по холсту. Когда плебры запускали из Огненного моря высоко в небо сотни, а иногда и тысячи пламенных шаров, территории Амплерикса хорошо освещались, а черный, как воронье крыло, небосвод озарялся ярким огненно-медным отливом. Состояние осторожно наступающих сумерек, когда до прихода темноты еще надо подождать и когда вдалеке хорошо различимы лица соседей, деревья, дома и даже ухабы на дорогах – таким тут, на Медистом плато, был день, а днем огненных шаров в небе обычно горело более чем достаточно. Но сегодняшний день не отличался яркостью. Шаров в небе было немного, и темнота небосвода приятно давила на старика, позволяя ему увидеть мелкие звезды. Видел он и едва заметное розоватое рассеянное свечение на небе, опоясывающее всю планету. Пройдет немного времени, и перед наступлением ночи огненные шары убавят свой жар, заключив деревню в почти непроглядную темноту. Тогда особенно хорошо будут видны крошечные звезды, а розовый пояс на орбите Амплерикса по известной причине и вовсе обретет кроваво-красный оттенок.

Глава 2.

Животные на планете Амплерикс в пищу не годились – мясо их было ядовитым. Если съесть говяжью котлету, то с жизнью, конечно, не распростишься, но желудок после такого обеда может заболеть так, что несчастный будет пытаться разодрать себе живот. Из-за этого основная часть населения планеты вынуждена была питаться скудной растительностью да семенами, которые добывались в единственном месте на Амплериксе – в Низине. Семена варили, парили, тушили, перетирали с луком и пряностями. Из них готовили супы, лепешки и даже то, что здесь сходило за десерты. Когда хочется есть, еще и не то придумаешь.

Низиной называли земной покров под столицей планеты. Триарби была далеко не самым большим городом Амплерикса и полностью располагалась на густых кронах деревьев игура. Эти огромные растения с окаменевшими у основания стволами возвышались над Низиной на сотни метров. Там, в высоте крон игура, перемешанный с тонкими нитями белоснежных облаков воздух был чистый и свежий – только таким удостоены дышать жители столицы и сама Королева.

Ни величественных каменных крепостей, ни скальных замков, ни монументальных теремов в Триарби не было. Королевский дворец являл собой совокупность арок, пещер и ходов, прорубленных высоко, в мощных кронах деревьев игура, и образующих бесконечные коридоры, залы и покои. Они были увиты красной и зеленой листвой и увешаны густыми лианами, на которых по вечерам распускались мелкие цветы, дающие приятное синеватое сияние. Остальные жители столицы владели куда меньшими жилищами, располагавшимися несколькими ярусами ниже. Каждая семья в Триарби старалась выделить свой дом из общей массы, особое внимание уделяя входной двери – ведь среди бесконечно густых ветвей и листьев деревьев игура, в которых высекались дома, было сложно с первого взгляда различить вход.

Триарби в основном была населена представителями пятой ступени в иерархии жителей Амплерикса – обычными деквидами, а еще плавийцами, этими суровыми воинами, готовыми в любой момент защитить от Хищников королевскую династию Бальеросов и остальных жителей столицы, а при необходимости – по приказу Королевы –совершить марш-бросок в любую другую часть Амплерикса, чтобы отдать свою жизнь за мир и покой на планете.

В отличие от небесных высот, занимаемых столицей, глубоко у ее подножия, в Низине, у самых оснований деревьев игура, воздух был спертый и тяжелый. Если по какой-то роковой случайности в Низине оказывался любой случайный человек, то уже совсем скоро у него начинала идти кровь из носа, рта и ушей, и несчастный падал замертво. Находиться в Низине без вреда для жизни могла только низшая, шестая ступень – нивенги, которые и добывали из растущих там, внизу, крошечных серых цветков те самые семена, несметной вереницей караванов поставляющиеся отсюда в любые, даже наиболее отдаленные уголки Амплерикса. В наказание за злодеяния своих предков нивенги восемь тысяч лет назад были приговорены Верховным судьей к вечной каторге в Низине, обречены всю свою жизнь, от рождения и до последнего вздоха, добывать семена – пропитание для жителей Амплерикса.

В цепочке из шести ступеней обитателей планеты нивенги находились на самом последнем месте, лишенные всяческого уважения и навеки пораженные в правах. Корона гарантировала им всего одно благо – скудное однотипное существование. Самым большим страхом королевской династии Бальеросов было восстание нивенгов и их мутация обратно в мерсеби – в своих предков. Как выглядели изгнанные тысячи лет назад с Амплерикса мерсеби, можно было узнать только из старых пыльных атласов, хранившихся в Королевской библиотеке. Это были трехметровые человекообразные прямоходящие ящеры, покрытые блестящей черной чешуей. Мерсеби имели усыпанные шипами лапы, одного взмаха которыми было достаточно, чтобы неосторожная жертва оказалась рассеченной на сотни мелких кусочков и на глазах рассыпалась еще до того момента, как ее разум осознает, что наступил конец. Передвигались мерсеби стремительно и бесшумно, не оставляя своему противнику и шанса, в чем им помогали широкие жилистые крылья из тонкой просвечиваемой черной кожи.

Восемь тысяч лет назад, в День воцарения, когда благодаря совместным усилиям Магов и ангалийцев будущая корона одержала победу в жестокой битве с мерсеби, эти беспощадные кровожадные существа были выброшены за орбиту Амплерикса, но по совету Магов корона оставила на планете несколько особей этих ящеров, чтобы создать из них будущих нивенгов и проклясть их на бессрочный каторжный труд в Низине. Долгие годы уединившиеся в казематах у Огненного моря Маги меняли сущность мерсеби, отсекая их крылья раз за разом после появления на свет очередного потомства и не выпуская их на волю. В один день самка мерсеби, уже отдаленно похожая на человека, родила детеныша без крыльев. Его чешуя была не прочной, как у истинных мерсеби, а тонкой, словно бумага, и вилась по кожному покрову едва заметным черным узорным рисунком. Выше, чем на два метра, новое поколение уже не вырастало. А когда один из детенышей вдруг заговорил, Маги решили, что дело сделано, и единогласно постановили, что цивилизации мерсеби на Амплериксе наступил конец.

Получившимся в результате опытов над мерсеби нивенгам было дозволено жить только в Низине – почти никто из них не знал, как оно там, наверху, в раскинувшейся на кронах игура Триарби. Столица располагалась так высоко, что даже если нивенги запрокидывали головы и пристально всматривались в устремившиеся вверх стволы деревьев игура, они не могли разглядеть ни неба, ни города, ни свежей листвы. Лишь редкие тусклые иголки света от огненных шаров в вечно черном небе, продравшиеся сквозь стену плотно стоящих друг к другу окаменевших стволов игура, могли достигать Низины. Эти отголоски света немного разбавляли плотную тьму Низины и питали цветки, из которых нивенги с утра и до самой ночи собирали семена для остального Амплерикса.

– Ну как ты, малыш? – Папа сидел на краю кровати, ласково убирая густые белокурые вьющиеся волосы со лба и лица дочери.

– Я хорошо, папа, – тихо ответила Калирия, которая проснулась за мгновение до того, как отец зашел к ней, отодвинув в сторону сотканную из белых, красных и зеленых листьев занавеску, отделяющую спальню дочери от остального дворца. Изящный невысокий хрустальный эспи?р, стоящий на резном столике возле кровати Калирии, светился свежим тускло-зеленым оттенком у самого основания спирали, показывая, что на планете раннее утро.

– Хочешь, я принесу тебе завтрак сюда?

– Нет, папа, не надо. Я буду есть на балконе, как обычно.

– Сегодня на улице тебе будет прохладно. Надо послать ноту плебрам, чтобы увеличили количество огненных шаров в небе над столицей.

– Не надо, папа, – все так же тихо говорила Калирия, и дело было не в ее сонном состоянии, а в болях в теле, которые девочка испытывала последние несколько месяцев. – До меня дошли слухи, что жителям столицы не по душе слишком высокие температуры. Не надо из-за меня одной делать в Триарби еще теплее.

– Мне нет дела до того, что по душе жителям столицы. Если нужно, я распоряжусь увеличить…

– Папа, – повернула к нему голову Калирия, внимательно на него посмотрела и четко произнесла: – Не надо.

– Как изволишь. Давай я помогу тебе подняться, и пройдем на веранду. Клида сейчас накроет там.

– Хорошо, папа. Только сначала подай мне шарф, пожалуйста, – смущенно попросила дочь.

Отец кивнул ей, взял лежащую на подоконнике ткань изумрудного цвета не толще воздуха и подал ее девочке. Калирия обернула Королевским шарфом шею и прижала его руками, будто хотела, чтобы он стал ее частью.

Отец наклонился к ней, и девочка обхватила его своей тоненькой ручкой за шею. Папа с легкостью подхватил дочь и на руках с ней подошел к висящей на стене лампе. Он зажег лампу лучиной от каминного огня, чтобы комната Калирии, освещаемая лишь висящим в небе за окном огненным шаром, стала хоть немного светлее. Затем он вышел с девочкой на балкончик – небольшую, увитую красными ветвями игура, неогороженную площадку с низким столиком, и усадил Калирию в мягкое кресло, в котором она любила отдохнуть после завтрака и полюбоваться открывающимися с балкона видами на Триарби. Небо в столице было почти таким же красивым, как в Эрзальской долине – плебры запускали над Триарби много разнотонных огненных шаров. Их свечения хватало, чтобы лишенное естественного светила постоянно черное небо Амплерикса озарялось огненно-розовыми красками. В переплетении с облаками эти краски создавали ощущение невесомости. На ночь огненные шары утихали, а некоторые и вовсе гасли, погружая Триарби в сон.

Королевский дворец был самым высоким строением в столице, недосягаемым для остальных жителей Триарби. Несмотря на то, что именно в этом дворце с древнейших времен жила королевская династия Бальеросов, правящая всей планетой, на Амплериксе находились замки куда более величественные и изысканные, чем королевская резиденция в Триарби. То были три Ярких замка, разбросанные по планете Амплерикс и являвшие собой не просто богатые серебристые дворцы, но целые города.

Первый из Ярких замков – Гальтинг. Красота этого города-скалы была невероятной, как и его размеры. Гальтинг был жемчужиной Эрзальской долины, ее самым главным городом, ее столицей. Эта населенная ангалийцами глыба парила над Эрзальской долиной, возвышаясь над землей на двадцать или тридцать человеческих ростов. Издали казалось, словно от поверхности несуществующего океана оторвался и попытался вознестись к небу безграничных размеров айсберг, но ему не хватило сил, и он повис в воздухе. Его седые, устремленные вверх изящные стены были изрезаны изумрудно-голубыми узорами, будто Гальтинг был инкрустирован чистейшим высокогорным льдом. Весь этот многоярусный серо-голубой массив прорезали изнутри витиеватые дороги, дома, дворы и арки. Там были площади, рощи, фонтаны, базары, даже озера. С бесчисленных уступов этого великого древнего города стекали водопады, и их капли разбивались в пыль в самом низу, отчего расстояние между городом и землей было постоянно укутано водяной дымкой. Несмотря на то, что Гальтинг принадлежал ангалийцам и был символом их власти над ветрами, в столице Эрзальской долины проживало немало простых деквидов.

Другим Ярким замком был Марьяни. Этот город, источающий чистый свет юной далекой звезды, покоился в морской толще на самых глубоких доньях белого водоема планеты – Эр-Нерая. Сверкающий белизной Марьяни поистине являлся легендой Амплерикса. Ведь если в Гальтинг (при наличии желания и каких-никаких денег) нанести визит мог любой деквид, то сюда, в столицу Эр-Нерая, расположенную глубоко под водой, проникнуть было никак нельзя даже за деньги, ибо монеты не были способны купить возможность дышать в морских пучинах. Только Мастера воды прекрасно чувствовали себя и под водой, и на поверхности Амплерикса. В отличие от массивного Гальтинга, Марьяни казался утонченным и немного капризным. Эта многовековая резиденция Мастеров воды была стройна и чрезвычайно высока, будто стела, застывшая в своем стремлении достичь поверхности белого водоема. Никто, кроме разве что самих Мастеров воды, не мог похвастаться тем, что воочию видел Марьяни. В школах Амплерикса ученикам рассказывали, что точное место в Эр-Нерае, где находится столица белого водоема, неизвестно ни одному живому существу. Лишь Мастера воды могли, бросившись с берега в Эр-Нерай, безошибочно добраться до Марьяни. Маги, вероятно, тоже, хотя едва ли этим мудрецам могла прийти идея поплавать в водах Эр-Нерая – их умы были заняты другими задачами. Своей вершиной, рассказывали учителя, Марьяни достает до самой поверхности Эр-Нерая, но сливается с оттенком воды и остается незаметной.

Сотни лет назад одна из Королев, ревностно любившая корону, во времена своего недолгого правления попыталась запретить ангалийцам и Мастерам воды называть свои дворцы столицами, ибо столица на планете Амплерикс, как и королевская власть, была одна, и имя ей было Триарби. Впрочем, дальше прихоти та задумка не продвинулась, и секретарий Королевы убедил владычицу в том, что у короны есть дела поважнее, чем думать о Гальтинге и о Марьяни.

Наконец, третий Яркий замок назывался Серебряной Слезой и располагался в Восточном Амплериксе. Если два предыдущих Ярких замка принадлежали представителям четвертой ступени, то Серебряная Слеза была городом для простых деквидов. Ангалийцы и Мастера воды пренебрежительно закатывали глаза, когда речь заходила о Серебряной Слезе, – они были едины во мнении, что не может город для обычных людей именоваться Ярким замком и пытаться встать вровень с Гальтингом и Марьяни. Но Серебряная Слеза была поистине великолепна. Этот Яркий замок вырастал из недр каменистой земли на десятки метров вверх, словно горный хрусталь, пробивший земную твердь. Издалека его стены можно было принять за чистое стекло, в которое неведомым образом были подмешаны витиеватые струи дыма. Серебряная Слеза была единственным из всех трех Ярких замков, который стоял на земле, как, собственно, и полагается городу. Это неровное, хрустально-дымчатое изваяние, населенное тысячами деквидов, было по всему своему периметру окружено черными извилистыми стволами. Некоторые из стволов возвышались и свисали над городом. Случайному путнику, завидевшему город издалека, могло показаться, будто чья-то гигантская смолянистая лапа высунулась из земли и попыталась сжать Серебряную Слезу в кулак, но не успела, навеки закаменев.

Ходили легенды, что Серебряная Слеза появилась за много веков до Гальтинга и Марьяни, когда еще династия Бальеросов не правила на Амплериксе. Но подтвердить или опровергнуть сие утверждение было, конечно, невозможно. Лишь Маги могли бы ответить – если б захотели.

Тем временем Калирия, которой сегодня на завтрак подали диковинную пищу, наблюдала с балкончика королевского дворца за тем, как внизу, на площади, кипит жизнь Триарби. Вот верблюды да редкие лошади, запряженные в телеги, неспешно везут товар, иногда не в состоянии разъехаться друг с другом на узкой, проложенной в кронах игура, дороге. Выше, над макушками столичных зданий, проплывают по воздушной толще большие и маленькие парусники, подгоняемые ветрами Эрзальской долины. У границы Триарби видна, хотя и плохо с балкона, голубоватая чистая кромка Парящих вод.

Своих водоемов в Триарби быть не могло – крона деревьев игура хотя и достаточно плотна для того, чтобы высечь в ней дома и дороги, но вот вода там точно не удержится и обрушится мелким дождем в Низину. В благодарность короне за победу над мерсеби, прямо в День воцарения ангалийцы и Мастера воды одарили столицу собственным морем. Для этого ангалийцы, повелевавшие на Амплериксе ветрами, сотворили изысканную смесь потоков воздуха, которые, преодолев тысячи миль из своей колыбели в Эрзальской долине, достигли Эр-Нерая. Из этого бескрайнего белого водоема Мастера воды позволили ветру зачерпнуть столько воды, сколько можно было унести с собой в столицу. Уже в Триарби ветра, принесшие туда белые воды Эр-Нерая, истончились и превратились в невидимую чашу, постоянно поддерживая воду высоко наверху, у крон деревьев игура. Когда правившая в те времена Королева впервые увидела это сплошное, лишенное дна море, повисшее у древесных берегов и окаймлявшее Триарби с запада, ее удивление было столь велико, что она нарекла то море Парящими водами.

Завершив трапезу, Калирия отодвинула от себя тарелку и поднесла к губам небольшую наполненную водой хрустальную чашу в плетеной треноге из застывших белых волокон игура.

– Утолила голод? – заботливо спросил отец.

– Да, папа, спасибо. А что это было? – Она взглядом указала на пустую круглую тарелку, собственноручно вырезанную предводителем Вильдумского отряда из каменной коры игура и преподнесенную девочке на ее пятилетие четыре года назад.

– Это… – Поморщил лоб отец, вспоминая слово. – Это… сейчас… Ах, да. Это яблоко.

– Как интересно… – задумчиво шепнула Калирия. – Яблоко… А откуда оно у нас во дворце? И почему я раньше его не пробовала?

– Его вчера прислал патриций Шай Лаплари в знак внимания и приверженности короне.