О книгоедстве
И это как раз-таки им смотрящим с его высокой вершины все те непомерные страдания масс иногда порою оказываются, бесконечно далеки и вовсе-то совсем никак не приметны.
Ну, а сие само собою подразумевает, что они могут более чем искренне создавать ту самую трафаретно-плакатную действительность.
Да еще и как раз именно в том самом виде и форме, в каковой то и вправду окажется сколь вполне вот удобным в их Богом забытой стране буквально-то всем в ней власть безнравственно предержащим.
35
А люди безмерно возвышенные пускай себе всласть наслаждаются всем тем чисто своим довольно-то малодоступным невежественным массам искусством.
Ну, а всякий простой народ при всем том еще и специально будут буквально-таки вдоволь обкармливать пошлостью ради самого извечного поддержания в обществе лишь разве что одного того вполне ведь устоявшегося состояния, при котором и существует то веками нисколько не изменяющееся повседневное расслоение…
Причем это вот, в сущности, и есть, собственно, то, что уж сегодня вот происходит в России.
Пошлость народу – это именно тот самый всеобъемлюще статный новый лозунг современного российского шоу-бизнеса.
И уж смотря исподлобья вертикально вверх на всю ту совсем безвольно воспарившую к сизым облакам интеллигенцию, чиновники от современной культуры так и потирают при всем том руки и сколь искренне они вполне самодовольны!
А между тем всему тому их успеху на данном поприще неизменно способствует как раз именно то обстоятельство, что российская интеллигенция буквально пресыщена своим собственным донельзя многогранным, но явно при всем том довольно же подслеповатым просвещением…
36
Однако все – это касаемо разве что лишь тех еще творцов отнюдь никак не массового искусства, кто в силу исключительно же эгоистичной своей элитарности на редкость малодоступен для всякого ведь понимания тем самым абсолютно «бескрылым большинством».
Ну а тех, кто видят этот мир как-либо во всем иначе, разве что явно вот всецело по-своему, но безо всякого при всем том излишне заумного оригинальничания, тоталитарное общество и близко никак не потерпит и планомерно затравит буквально изо всех своих сил.
И это разве что только именно в связи со сколь многократными пожеланиями трудящихся масс по отношению ко всем тем шагающим никак не в ногу (в искусстве) в прошлом и применялись по-своему и впрямь совсем вот никак непритязательно убедительные бульдозеры.
А то и был наиболее изрядно же наглядный аргумент в том самом безумно яростном споре, каким это именно, в принципе, и должно было ныне являться всему тому выдержанному в том еще должном духе сколь утопически оптимистическому социалистическому искусству.
37
Причем абстракция, как форма чересчур уж вширь и вкось непомерно раздавшегося истинно при этом отнюдь не всегда виртуозного творчества от всего этого и близко совсем не пострадала.
Нет скорее, наоборот именно благодаря этому она лишь поболее уж вознеслась на свой напрочь лишенный всяческой конкретной формы исключительно так вполне многогранный Парнас.
Хотя, в принципе, свое как есть довольно небольшое место под солнцем ему явно было еще от века бесспорно уж всецело как есть разом положено…
И произошло – это, собственно говоря, только лишь оттого, что американские политические деятели из неких своих невозмутимо трезвых и прагматичных, политических соображений столь решительно ей смело подставили свое до чего грубое капиталистическое плечо.
А между тем беззастенчивое вовлечение любого рода искусства в политические игры весьма вот неизменно будет чревато именно тем исключительно на редкость самым неприглядным его опошливанием, смешиванием с грязью…
То есть сатрап СССР и чужую культуру весьма основательно всячески извозил во всех тех сколь еще зловонных идеалистических нечистотах, а не одну лишь именно так только свою.
38
И кстати, безмерно ведь разом замарать великих людей, дабы они с ног и до головы увязли в сущей тине пошлых интриг или вообще утопить их в тюремной параше – то, как есть и было наиболее сладкой мечтой и впрямь до чего переразвитого тоталитаризма…
И если нисколько нельзя было (в свое время) считай на корню извести все доподлинно массовое искусство, раз от всего этого оно бы явно никак не в меру тогда разом бы захирело, то вот никак не давать ему увидеть мир, выйдя на тот еще широкий экран, собственно, и было проще простого.
Весьма талантливые фильмы клали на полку именно по этакому сколь тогдашне более чем распространенному главному, сугубо цензурному принципу.
И все, то безмерно тягостное вмешательство серой власти СССР в истинно великое духом творчество весьма вот явственно проистекало от одного полностью понятного его устремления, никак не допустить хоть какого-либо вовсе-то ему совсем не подотчетного отображения невероятно суровых реалий нынешнего железного духом века.
Нет, уж все их вполне должное проявление в большом и славном искусстве до чего неизменно должно было следовать одной той безупречно удобной начальствующему взору приглаженной наглядности во всех ее полностью сознательно извращенных формах чисто разве что пропагандистского безмерно вычурного бытия.
39
Пейзаж сегодня, слава Тебе Господи, ныне несколько на деле явно сменился, однако ту весьма наглядно зияющую острой болью реальность и в настоящее время только поболее, чем некогда прежде, сколь старательно залепливают ведьминым отваром безотрадно сладковатой пошлости, раз чего-либо полноценнее этого «чудодейственного средства» попросту и не существует в самой природе вещей.
Ведь явно окажется на самом деле вполне предостаточным всего-то навсего перевести хорошую книгу в том самом довольно-то дурном ключе, и тогда она и впрямь неизбежно послужит абсолютно иным целям, нежели чем было то, для чего она и была как есть, первоначально еще предначертана самим ее автором.
Прекрасный замысел будет возможно всячески опошлить и затмить грязным и слащаво вульгарным его как есть вот дальнейшим перевоплощением на некоем другом языке.
А, кроме того, массовое искусство вообще порою специально низводят до полностью трафаретно праздничного уровня.
И все это именно подобным образом и делается, причем, прежде всего, лишь ради того, дабы и впрямь можно было весьма вот полноценнее достичь цели совсем же искусственно облегченного восприятия всей этой нашей подчас никак непростой и нелегкой жизни.
И до чего ее ныне на редкость беспрестанно так и стараются всячески подсластить и сколь тщательно весьма ярко всячески ведь затем приукрасить.
И это при том, что подлинно народная песня, как правило, необычайно же грустная, а вовсе не восторженно слащавая…
40
Причем почти весь духовный прогресс в этом-то самом вопросе до чего явственно шаг за шагом неизменно же следует как раз за тем самым вовсе ведь на редкость безотказно и беспросветно низкопробным техническим развитием.
И вот чего именно пишет обо всем том Иван Ефремов в его романе «Лезвие Бритвы».
«Создать, проявить, собрать красоту человека такую, чтоб она была реальной, живой, – это большой подвиг, тяжело. Проще дать общую форму, в ней подчеркнуть, выпятить какие-то отдельные черты, отражающие тему, ну, гнев, порыв, усилие. Скульпторы идут на намеренное искажение тех или иных пропорций, чтобы тело приобрело выражение, а не красоту.
А изображение прекрасного тела требует огромного вкуса, понимания, опыта и прежде всего мастерства. Оно практически недоступно ремесленничеству, и в этом главная причина его мнимой устарелости».
И ведь вовсе так нет ни малейшего признака какой-либо устарелости в том наиболее главном сегодняшнем устремлении духовно развитых людей России и ближнего зарубежья взять бы, да сколь деятельно переложить…
То есть всенепременно же приноровиться, дабы весьма основательно пристроить все те тяжкие и большие общественные заботы на чьи-либо совершенно чужие покатые плечи.
И во многом то явно сродни ремесленничеству в той самой крайне же важной области сущего переосмысления самых различных аспектов общественного бытия, и это именно то, что и пришло на смену всякого того до чего разного рода сомнениям, раз теперича, они нам оказались никак так совсем не к лицу…
41
И вот, в некоем новом виде сходу и возрождается то стародавнее язычество, поскольку новая «кровохаркающе нигилистическая мысль» неизменно формирует в человеке все, то наиболее главное, чего в нем давно уже попросту не было, а именно истую веру во всесильных идолов, и они теперь точно окажутся живыми, а никак не деревянными.
И надо бы трезво и жестко разом отметить, что это именно те, кому пламенно достались все бразды правления, и принялись всячески создавать (при помощи чужих рук и таланта) до чего наглядные образы идеалистического толка, причем лишь ради того, дабы полностью стала вполне очевидна вся благодатная суть их величайшего краснознаменного царствования.
А как раз-таки потому и вся вящая монументальность сколь сходу востребованная от искусства этими во всей своей живой плоти обожествленными людьми-идолами… она-то и послужила сразу «трем богам».
Во-первых, будучи таковой, она до чего неизменно весьма вот критически подчеркивает обещанное многолетие данной власти, пришедшей на самые долгие века.
Ну, а во-вторых, именно вящая монументальность и подтверждает ее жизнеспособность и великую мощь.
А в-третьих, она точно также разом уж вызывает во всех подданных нового императорского, хотя и чисто на сей раз пролетарского трона истинный трепет и неуемное восхищение.
42
И ничего того поистине нового с тех весьма стародавних и древних времен и близко пока попросту вот совсем не возникло, да только привилегированная каста в некую ту давнюю эпоху как есть, уж была относительно мала и даже, пожалуй, сравнительно незначительна.
Ну а тем почти единственным и далеко не самым наихудшим нововведением всех тех новых революционных реалий и стало как раз-таки именно то, что общее количество всяческих нахлебников и паразитов на теле народа в сущие разы как-никак, а лишь невпример только ведь еще тогда возросло.
И главное, все это вполне поскольку, что весь тот безмерно расширяющийся бюрократический аппарат и есть самая наглядная и сколь неизменная часть всякого того обыденного быта царства светлых и радостных обещаний совершенно уж иной, нежели чем она некогда вообще только была ранее и впрямь-то бескрайней, словно море широкой общественной жизни.
Однако речь тут идет не только о государстве тех вот самых пролетариев, что исключительно полностью навсегда разорвали доселе их сковывавшие путы былого рабства…
Да, нет и самое явное наличие, той еще непомерно огромной бюрократической машины было и есть, тем самым весьма уж неотъемлемым свойством буквально-то любой так и расползавшейся по швам, от края и до края изъеденной коррупцией империи.
А это разве что только и предвещало ее на редкость прискорбный близкий конец, а вовсе не начало того нового, никем ранее на своем горбу пока вот совсем не изведанного высокоидейного существования в том попросту как есть отныне будто бы и впрямь вполне бесконфликтном мире.
43
Причем почти для любой империи мелкие ее обыватели не более чем разве что пешки на шахматной доске до чего и впрямь-то совсем так необъятно широкой общественной жизни.
Новоиспеченный диктаторский режим (в нынешнем его современном виде), он-то все эти качества разве что исключительно ведь значительнее разом укрупняет, а вовсе не создает он нечто новое, доселе и невиданное во всей той когда-либо и впрямь вообще этак имевшей же место общечеловеческой истории.
А точно также и плодит он совсем ничего не производящих (кроме той еще сущей тупой болтовни) осатанело амбициозных бездельников, причем в том самом безыскусно прямом и более чем безыдейном смысле!
А потому и явно зазря ко всему тому никак недвусмысленно призывал Антон Палыч Чехов, чтобы уж все вот разом, значится, сколь дружно сходу взялись бы за славный физический труд…
Нет, от всех данного рода горестно слащавых воззваний остались одни лишь на редкость пустозвонно благие намерения, ну и этого явно было, как есть вовсе ведь невообразимо же мало.
Для злосчастных уроженцев сталинской эпохи все эти яркие всполохи революционных молний безвременно разом окончились именно той еще колонией строгого режима на вширь попросту отныне совсем невероятно необъятной территории всей той шестой части суши.
44
И тот до исподнего нутра, считай насквозь пронизанный ложью диктаторский режим, что именно сам себя во всеуслышание сходу объявил поистине всенародным, затем и станет сколь ласково греться под знаменем кроваво красного вероучения.
Причем со всем тем откровенно видимым удовольствием он ведь вскоре разом и наплодит тех бездушно властвующих над серой людской массой никак не в меру тупых и весьма словоохотливых дармоедов.
Да вот еще и произведет он их на свет именно тем на редкость естественным для него образом, то есть совсем безо всяческих каких-либо мнимых извращений и отклонений от всего того, что как есть считай изначально было ему чисто тем теоретическим путем фактически столь всемогуще завещано великим демагогом Карлом Марксом.
То есть, вполне суждено было тогда великой стране попросту ведь разом находиться в сущих тенетах той до чего безумно резвой и донельзя розовощеко циничной сущности, что сходу всячески оплела собой абсолютно любое общественно полезное разумение.
И вот та злосчастная власть, что насквозь провонялась самым зловещим словоблудием только лишь повсюду и насаждала один только страх, сущую беспринципность и полное бесчестье.
Причем тот безупречно твердый ко всему тому фундамент был чисто так заранее заложен в виде самого разнообразного цветасто книжного кликушества, чему собственно и должно было, затем послужить опорой ко вполне удачному воцарению над всей и всяческой правдой жизни той самой сколь громогласно разрушительной, да и банально лживой теории.
Ее безмерно радостное принятие на ура неизменно вот проистекало от одного того весьма уж щедро чрезмерно растравленного светлыми идеями вовсе-то совсем неуемного изумительно восторженного воображения.
Причем это как раз-таки то немыслимо нелепое следование в само небо вполне наглядно явственно же указующему его персту и вызвало затем сущее буйство нелепых эмоций у тех господ интеллектуалов, что были никак не в меру возвышены всем тем ярко искрящимся духом своим.
И это именно этакие люди буквально весь этот мир и захотели до чего воинственно переиначить, и главное только лишь к чему-либо истинно наилучшему, да и совсем вот без крови, пота и слез.
45
И этаким бравым фантазерам чисто ведь наобум вполне показалось, что все тут на деле безукоризненно само уж собой фактически разом полностью ясно.
А как раз потому достаточно будет только лишь наспех сбросить с себя тяжеленные вериги беспросветно темного прошлого существования, и все тогда вскоре придет к ним полностью как есть всецело само.
Да только в том самом сколь доподлинном мире житейских реалий этого нет, да и быть его, кстати, совершенно и близко так нисколько не может!
И собственно говоря, сама суть их весьма ведь бестолковых рассуждений никак не более чем весьма наглядное порождение праздного и умиленного безделья в крайне уж и поныне насущных делах самого конкретного между тем обдумывания всех тех и близко немаловажных и сложных вопросов всего того донельзя же обыденно житейского бытия.
И, кстати, вот еще что: расположено оно гораздо подалее всяческой дали от всех тех на редкость доподлинно настоящих потоков истинно здравомыслящего общественного сознания.
А все потому что это именно в угаре интеллигентских дискуссий о самых тех наиболее различных аспектах всевозможных перемен к чему-либо и вправду несусветно наилучшему сама ведь собой разом исчезла всяческая хоть сколько-то того стоящая ретроспектива грядущей, куда и вправду значительно поболее праведной общественной жизни…
46
И буквально все те имевшие место богоспасительные беседы носили тогда без тени сомнения разве что тот весьма злосчастный характер, так сказать, бескрайне же умиленных сладких надежд, а не сколь строго и до конца вполне верно и взвешенно выверенных логических построений.
И вот он всему тому и впрямь-то как есть более чем невозмутимо наглядный пример, причем как раз-таки из того на редкость примечательного окончания романа Достоевского «Бесы»:
«Мне ужасно много приходит теперь мыслей: видите, это точь-в-точь как наша Россия.
Эти бесы, выходящие из больного и входящие в свиней – это все язвы, все миазмы, вся нечистота, все бесы и все бесенята, накопившиеся в великом и милом нашем больном, в нашей России, за века, за века! Oui, cette Russie, que j’aimais toujours*. Но великая мысль и великая воля осенят ее свыше, как и того безумного бесноватого, и выйдут все эти бесы, вся нечистота, вся эта мерзость, загноившаяся на поверхности… и сами будут проситься войти в свиней».
(*Пусть Россия все та же прежняя).
Интересно вот только, где это, собственно, оно еще попросту весьма разом так видано…
Уж из всего того более-менее до конца полностью явно определенного тут разве что, то вполне ведь одно: нет никаких в том сомнений, что великий писатель до чего
отчаянно некогда разом придался всяческим праздным идеалистическим размышлениям.
Ну а заодно и были они из того самого совсем вот вовсе вот невзрачного разряда тех самых истинно сентиментальных умозаключений, что уж вполне оказались бескрайне ведь далеки от всех реалий этого нашего чисто повседневного существования.
47
Но, скорее всего, Достоевский всего-то навсего беспричинно поддался некоему чисто внешнему влиянию, поскольку российский либерализм 19-го столетия весь, как он есть, так и пропах духами Французской революции.
Ну, а гильотина новоявленным прореволюционно настроенным маргиналам явно уж со всей очевидностью некогда показалась средством не вполне во всем на деле достаточно радикальным – им, как видно, понадобилось нечто, что будет значительно поновее и конструктивнее, дабы уж всех тех изуверов угнетателей и впрямь со свету более чем незамедлительно сходу изжить.
Чьей-то беспрестанно пылающий мозг нисколько не признавал никакой плавной постепенности и тех весьма хорошо обдуманных, да и со всем этим миром вполне веско согласованных действий.
А потому российским левым радикалам все вот было надобно прямо сразу, здесь и сейчас, поскольку несколько затем и впрямь могло оказаться чересчур не в меру так поздновато, раз уж совсем невзначай, а смогут некие исторически важные события всецело еще обойтись и безо всякого их сколь и впрямь-то весьма прямого участия.
А им до чего чувственно никак не терпелось сходу же осветить мрак людского невежества всем тем, что было ими почерпнуто из мира вовсе-то совсем иного бытия.
Да только откуда-то оттуда чего-либо вообще уж брать можно было, только лишь с самой явной оглядкой на те крайне суровые реалии своего родного столь уж и бесноватого идеями века.
Поскольку вот коли бессистемно и сумбурно так и хапать яркие в ночи угольки всякого вольнодумства, то и руки себе обожжешь, и весь этот мир сожжешь впрямь-то может быть вовсе дотла.
И если кто-либо явно желает праведно поучаствовать в великом и требующем крайней неспешности процессе довольно-то медленного преобразования общественной жизни, то для этого надо бы вполне еще научиться, никак не ставить массивную телегу впереди той весьма сноровистой лошади.
48
И уж пиши не пиши про то, что люди никак не смогут заново (лучше) наладить свой быт, обильно пустив кровь будто бы и впрямь крайне безжалостных своих угнетателей, но есть и такие, которые неизменно отыщут лазейку, дабы сколь благородно избегнуть неизбежного провала их извечно грязной (от сырой землицы) логической линии.
И они как раз под нее безотлагательно и рьяно разом закапывают исключительно так все, что над ней несколько возвышается в плане совершенно обыденного своего общечеловеческого благоустройства.
Ну, а при помощи тех еще искрометно пламенных своих идей господа товарищи, как то само собою, очевидно, разве что более чем многозначительно возжелали чисто уж в единый миг сходу переменить весь этот мир, дабы он всенепременно стал одним подпольем со всеми его весьма суровыми законами и вполне тому соответствующим бытом.
Но дело тут было отнюдь не в неких разве что уж самых отдельных личностях, а, собственно, говоря, во всех тех «либералах дегустаторах» грядущей всеобщей славной свободы…
Они и впрямь неудержимо возжелали незамедлительного освобождения буквально ото всех невероятно жестоких рамок обыденности, некогда имевших свое место и время в тех еще безгранично примитивных условиях того самого предыдущего 18-го века.
А то столетие неизменно было все той же неразрывной нитью крепко-накрепко фактически разом увязано именно что со всеми теми временами того весьма стародавнего и, как есть почти всецело доиндустриального, исключительно «гужевого» и парусного бытия.
И именно на нечто как есть, во всем тому подобное сколь зорко же указывает Марк Алданов в его великом литературном труде «Истоки».
«Исторический процесс есть процесс случайный.
В сущности, понятие прогресса мы все-таки выдумали в результате только небольшого запаса небеспристрастных, часто самодовольных, наблюдений над жизнью одной второстепенной планеты в течение двух-трех последних столетий: в шестнадцатом веке люди жили приблизительно так, как две тысячи лет тому назад, так что тогда говорить о прогрессе было бы уж совсем глупо…»
49
И вся та ныне до чего только весьма этак прославленная культура не более чем чисто внешняя оболочка всякого нынешнего современного человека, а внутри он в целом и состоит из точно тех же прежних древних инстинктов.
Причем они подчас могут оказаться гораздо вот сильнее всякой той хорошо обдуманной и тщательно взвешенной логики.
Но при всем том большинство порывов человеческой души вполне благородны и светлы, ну а потому и достойны они всяческого, между тем, к себе истинно большого уважения.
Однако иногда – это бывает полностью совсем же явно наоборот.
И сколь неизменно, то еще сходу чисто ведь разом на деле понятно, что как-никак, а будучи весьма на редкость до чего только надежно более чем тщательно завуалирована внешней культурой, примитивная эгоистическая сущность и близко никак от всего этого не становится несколько менее хищной.
Нет вот, скорее наоборот – именно технический прогресс, а также и чрезвычайно ударившаяся в сущую элитарность современная философия неизменно во всем лишь, куда только поболее поспособствовали именно тому, дабы цивилизованный человек практически напрочь утратил всякую жалость к ближнему своему.
А из всего того само собою разом и следует, что непременно будет он к какому-либо полностью постороннему ему человеку всецело относиться, только лишь как к некоему несносно зловредному насекомому.
И чем ведь всех тех на редкость аккуратненько обводимых им кружочком исключительно ничтожных представителей человечества и вправду затем разом окажется несколько поменее, тем лишь только-то оно и будет затем весьма значительно лучше, разумнее и праведнее.
И самой, между тем, наиболее наилучшей вуалью на хищной морде дикости всегда вот является некое, то этак совсем уж нескромное общественное благо со всею строгостью разом и вытекающих из него оргвыводов, что кому-то и вправду должно быть именно худо, поскольку он на редкость безнравственно угнетает всякий простой народ.
Но, конечно, все – это одни лишь те донельзя неотесанно грубые слова, и они само собой никак не более, нежели чем некое вовсе-то совсем пустое мудрствование.
Раз уж все то, что сколь еще бескомпромиссно и вправду наглядно, всячески ведь игриво и радостно мельтешит у кого-либо прямо перед глазами.
Ну, а к той более чем однозначно крайне так, как она есть скрытой подоплеке вещей мало кому хоть как-либо будет на деле охота вполне же разумно и свеже разом приглядываться.
50
Вот оно то подлое угнетение – уничтожить его, и никаких гвоздей!
Тем более что именно к этому всякого грамотного человека, словно магнитом всегда тянули цивилизация, да и чрезмерно надутая крайне уж на редкость неизменно спесивая философская мысль.
Да и вообще современное искусство, к примеру, подчас вовсе бестрепетно и беспрестанно разве что только и занимается одним лишь явным выпячиванием всех тех наиболее основных и чисто внешних черт человеческого сознания.
И главное, все – это вместо того, чтобы разом ведь весьма ответственно заняться поиском именно тех подчас глубоко затаенных в душе человека, довольно-таки сколь значительно трагичных причин для всего того кем-либо вовсе уж откровенно и наглядно проявленного крайне недостойного поведения.
