Волшебный дар. Голубые ангелы

Дронго вошел в кабину лифта со смутным ощущением вины и ненависти, которое как будто стукнуло ему в голову, взявшись невесть откуда. Замысливший убийство уже заранее ненавидит не только того, кого он собирается убить, но и всех остальных, словно те виновны в его преступлении.

Убийца положил руки на столик.

Дронго поднялся на третий этаж и вышел в коридор. Здесь никого не было. Он достал ключ от своего номера.

Убийца поднялся из-за столика и вышел в холл.

Один из охранников, обходивших отель снаружи, увидел сквозь стекло в глубине холла неясные очертания чьей-то фигуры. Отсюда невозможно было разобрать, кто там проходил, – мужчина или женщина. Но охранник не стал приглядываться. Здесь много лет ничего не случалось. В Алворе даже пропажа курицы была чрезвычайным событием. И, зевнув, охранник пошел дальше.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Спускаться к раннему завтраку он не любил. Среди его постоянных привычек было неприятие плотных завтраков по утрам. Обычно он ограничивался чашкой чая с небольшим бисквитом или сухим шотландским печеньем. Приняв душ и тщательно побрившись, Дронго спустился вниз к одиннадцати часам, когда многие гости, позавтракав, уже выходили из ресторана.

Дронго обратил внимание, что на лужайке перед двумя автомобилями с открытым верхом уже столпились игроки в гольф. Погода была ясная, сухая, и любители этой аристократической игры собирались продолжить вчерашнюю партию. Среди мужчин, стоявших на лужайке, он разглядел Мануэля Сильву, невозмутимого и внешне холодного Джеймса Фармера, адвоката Карнейро. Дронго удивило присутствие на лужайке Сарычева и Мурашенкова. Очевидно, сегодня русские гости решили присоединиться к вчерашним игрокам.

Дронго вышел на террасу и, попросив официанта принести ему чашку чая, принялся наблюдать за собравшимися на лужайке.

Карнейро рассказывал какую-то смешную историю на английском, и все улыбались. Все, кроме Фармера. Фармер время от времени посматривал в сторону отеля. И в один из таких моментов из здания вышел пан Тадеуш Шокальский. Он был одет в серые мягкие брюки и темный пуловер, что говорило о его намерении тоже принять участие в сегодняшней игре.

«Брюлей сказал вчера, что они должны провести свое совещание утром, – вспомнил Дронго, – наверное, они собрались специально, чтобы обсудить свои вопросы за игрой в гольф. Или игра будет только прелюдией к серьезному разговору?»

Все шестеро мужчин разместились в двух автомобилях, которые тронулись в сторону зеленых полей. Дронго проводил их взглядом и услышал, как на террасу выходят Кэтрин Фармер и ее молодой супруг. Актриса была в темной длинной юбке, серой блузке и приталенном черном пиджаке.

– Так нельзя, Кэтрин, – успокаивал жену Энрико, – если мы сегодня уедем, будет настоящий скандал. Твой дядя обидится. Он ведь позвонил вчера вечером и попросил тебя задержаться.

– Я не желаю оставаться в одном отеле с этой дрянью ни секунды, – в сердцах заявила Кэтрин, – она меня ненавидит. Сильвия заставит Джеймса переписать завещание, вот увидишь, что все этим и кончится.

– Не нужно так громко, – обернулся на Дронго Вилари, – успокойся и не нервничай. Скоро день рождения твоего дяди. У него никого нет, кроме тебя…

– Поэтому он позволяет своей жене меня оскорблять? – снова повысила голос Кэтрин.

– Мне тоже не нравится эта дрянь, – досадливо поморщился Энрико. – И я тоже хотел бы как можно быстрее вернуться в Италию. Ты ведь знаешь, как больна моя мать. Но нужно потерпеть.

– Он перепишет все деньги на свою дорогую женушку, – зло пообещала Кэтрин, – и я посмотрю, что ты тогда скажешь.

– Не кричи, – снова одернул ее муж, оглядываясь на Дронго. Кэтрин обернулась и увидела наконец, что они на террасе не одни.

– А, это снова вы, – сказала она недобрым голосом, не сулившим ничего хорошего, – вы опять «случайно» оказались рядом, мистер детектив?

– Вы детектив? – нахмурился Вилари.

– Нет, – ответил Дронго, – я всего лишь частный эксперт по вопросам преступности…

– Это одно и то же, – перебила его Кэтрин. Несмотря на утро, она выглядела достаточно ухоженной. Волосы были красиво уложены, глаза подведены. «Наверное, она взяла с собой собственную визажистку», – подумал Дронго.

– Нет, – мягко возразил он женщине, – не совсем. И не нужно так нервничать. Я сидел на террасе еще до вашего прихода и не мог знать, что вы сюда придете.

От него не ускользнуло, что Вилари явно смутился, услышав о его профессии. Было очевидно, что ему неприятно узнать о прибытии в отель детектива или частного эксперта. После слов Дронго Кэтрин взглянула на мужа, затем снова на Дронго.

– Мы хотели уехать на побережье, а вышли сюда, – пробормотала она. – Действительно, нелепо. Вы не могли знать, что мы здесь появимся. Извините меня. Кажется, я опять глупо сорвалась.

Одно из самых важных качеств умного человека – умение признавать собственные ошибки. Но когда свою неправоту признает красивая женщина, – этот жест ценнее вдвойне. Если вообще возможен. А уж извинения такой известной актрисы, как Кэтрин Фармер, – почти чудо. Ничто так не развращает людей, как слава и деньги. Дронго оценил ее тактичность.

– Ничего, – сказал он, – все в порядке. Я всегда восхищался вашим талантом, миссис Фармер.

– Мы поедем? – мрачно спросил Энрико. Он не скрывал своего негативного отношения к незнакомцу и не хотел даже разговаривать с ним. – Мне еще нужно забрать наши куртки. Здесь бывает прохладно по вечерам.

– Поедем, – кивнула Кэтрин. Уходя, она взглянула на Дронго и улыбнулась, словно извиняясь еще раз. Женщина оценила вовремя сказанный комплимент. Энрико ушел следом за женой, даже не попрощавшись.

Дронго увидел, как на террасу выходит, тяжело ступая, комиссар Брюлей.

– Куда отправились все эти типы? – прохрипел Брюлей, глядя вслед автомобилям, увозившим игроков подальше от отеля.

– Доброе утро, комиссар, – улыбнулся Дронго, – они уехали играть в гольф. Кажется, на дальней площадке. Если я понимаю что-то в этой игре, то постепенно они должны будут подходить все ближе к нам, чтобы завершить свое соперничество у лунок почти перед самым отелем.

Комиссар посмотрел в сторону дальней площадки.

– И мне нужно туда тащиться? – презрительно спросил он. – Или этот адвокат думает, что я буду бегать за ним с его клюшками, как это делают их помощники?

– Балкон вашего номера выходит на юг, – напомнил Дронго, – вы можете подняться наверх и следить за игрой оттуда.

– Надеюсь, они не перебьют друг друга, пока я выпью свой кофе, – пробормотал комиссар. – Утром я проверил, как все разместились. Два больших сьюита на втором этаже занимают Джеймс Фармер с супругой и его племянница с мужем. Также на втором этаже поселили и русских гостей – в двух номерах по соседству друг с другом. На третьем этаже в двух сьюитах живут хозяин отеля и этот адвокат. И еще поляки, номера которых находятся рядом с твоим. Забыл еще сказать, что около сьюита Кэтрин Фармер живет ее визажистка. Ее зовут Луиза, и она француженка. Мы уже успели мило побеседовать.

– Сколько ей лет?

– Лет пятьдесят. Я думаю, Кэтрин в столь опасном возрасте, что не захотела бы иметь рядом с собой молодую и красивую визажистку.

– Кэтрин сама даст сто очков вперед любой молодой красотке, – возразил Дронго.

– Ты думаешь? – с сомнением спросил Брюлей.

– Уверен. Она потрясающе выглядит.

– Тебе виднее, – пробормотал комиссар. – Иногда я думаю, что эту часть жизни я как-то упустил. Ты знаешь, меня никогда не интересовали молодые кокотки или стареющие актрисы. Я всегда был загружен работой по горло. А может, потому, что слишком много знал о человеческой породе и о женщинах, с которыми сталкивался во время своих расследований. Хотя ты тоже много знаешь об этих женщинах. И тем не менее женщины продолжают тебе нравиться. Или ты скажешь, что раньше было другое время?

– Время всегда другое, – ответил Дронго, – но я думаю, не поэтому. У вас была любимая работа и была цель. И еще была страна, которой вы служили по мере своих сил. А у меня всего этого нет. Вот в чем разница между нами, мой дорогой Брюлей. У меня масса свободного времени, и я принадлежу только самому себе, в отличие от вас. Вы всегда были на государственной службе.

– Ты жалуешься? – спросил комиссар.

– Не знаю. Иногда кажется, что да. Я не думал, что все кончится так глупо. Когда меня приглашали для сотрудничества в Интерпол или в комитет экспертов ООН, я отправлялся туда с гордостью, зная, что представляю в этих организациях свою страну. А теперь я предоставлен сам себе и не могу понять, хорошо это или плохо. Во всяком случае, я немного завидую вам.

Брюлей молчал. Он достал трубку, оглянулся по сторонам, словно уточняя, можно ли курить на свежем воздухе. И начал набивать трубку табаком.

– Человек делает свое дело независимо от обстоятельств, – задумчиво произнес он, – но может, ты и прав. На самом деле мне, конечно, было легче. Я был на службе у государства и действовал от его имени. За мной стояла вся административная машина Франции, все полицейские моей страны призваны были мне помогать. Мне не приходилось задумываться, нравлюсь я кому-либо или нет. Я лишь должен был хорошо выполнять свою работу. У частного эксперта другая задача. Ты обязан нравиться своим клиентам, немного угождать им и действовать всегда в одиночку, не рассчитывая на помощь полиции. Я не очень тебя обидел этими словами?

– Не очень, – ответил Дронго, – вы сказали правду. Именно поэтому у меня есть время замечать красивых женщин. И мне не всегда нравится то, чем я занимаюсь. Порой приходится иметь дело с мерзавцами, которым я не подал бы руки. Нужно терпеливо выслушивать их сентенции, ожидая, когда они соизволят объяснить причину своего визита… И жить одному, без своей страны, потерянной для меня, и без той работы, которую я сам себе выбирал…

Он не успел договорить. Его перебил неожиданно раздавшийся пронзительный женский крик. Комиссар поморщился, будто у него заложило уши. Крик продолжался. Дронго поднял голову. Прямо над ними на балкон второго этажа выбежала горничная, которая громко звала на помощь.