Синдром жертвы

– Тридцать шесть. Коллеги очень ее хвалят, говорят, была увлечена своей работой и считалась очень компетентным специалистом.

– Какие были отношения с гражданским мужем?

– Говорят, что превосходные. Мы опрашивали соседей, родственников, коллег. Все в один голос утверждали, что отношения были замечательные. Он даже попал в больницу с сердечным приступом после ее смерти. Ему уже под пятьдесят, довольно большая разница в возрасте. Мы думали, что она могла иметь более молодого любовника, но все, знавшие ее хорошо, категорически отвергали эту версию.

– Он применил «крючок» в виде книги Камерона, – задумчиво произнес Гуртуев.

– Верно, – согласился Дронго. – Нужно узнать, есть ли вообще такая книга?

– Есть, – вмешался Сабитов. – Мы тоже кое-что сделали. Такая книга существует, но это большой раритет. В Санкт-Петербурге – всего лишь несколько экземпляров. Мы проверили каждый; ни один не мог попасть в руки убийцы, это исключено. Подобная книга, выпущенная в конце девятнадцатого века, сегодня стоит больше сорока тысяч рублей. Примерно полторы тысячи долларов.

– Он знает, что именно следует предлагать женщинам, чтобы они согласились на встречу с ним, – кивнул Дронго. – Если бы Попов согласился выдать нам дневник своей убитой супруги... Интересно, чем все же убийца мог соблазнить жену вице-губернатора?

– Остается только гадать, – недовольно заметил Гуртуев.

– Кто нашел тело? – спросил Дронго.

– Охранник. Он как раз утром обходил территорию. Обнаружил тело случайно, просто увидел мелькнувшую среди кустов одежду.

– Одежда лежала рядом с ней?

– Да.

– Отпечатки пальцев?

– Кроме ее отпечатков, других не было.

– В тот вечер шел дождь?

– Нет. Была ясная сухая погода, прохладная только.

– Тогда почему нет отпечатков? Неужели он работал в перчатках? Сексуальный маньяк не стал бы надевать перчатки.

– Он раздевал ее в перчатках, – подсказал Гуртуев. – Я начинаю все больше и больше опасаться этого типа. Он просто аккуратист, пытается предусмотреть каждую мелочь, каждый штрих в своем варварском плане.

– Вы сами говорили, что подобный тип рано или поздно должен будет появиться, – напомнил Дронго. – Когда мы можем выехать в Павловск?

– Прямо сейчас, – предложил Сабитов. – Машины нас ждут.

В первый автомобиль сели сам Сабитов и двое приехавших экспертов – Гуртуев и Дронго, во втором разместились оба офицера – Резунов и Кокоулин. До Павловска было двадцать семь километров.

– Не знаю, что у вас получится, – признался по дороге Сабитов, – но это дело нас всех очень достало. Всегда обидно, когда не можешь найти преступника, а тут обидно вдвойне. Уже тогда мы понимали, что речь идет не о случайном нападении на искусствоведа, не о бомже, который затащил ее в кусты и изнасиловал. Нет, этот мерзавец тщательно подготовился. Он каким-то образом воздействовал на нее, чтобы она не кричала, сумел осторожно, я бы даже сказал бережно, раздеть. И не убил сразу, мерзавец. Ждал, пока она очнется, чтобы получить удовольствие в процессе насилия и самого убийства. Я бы таких негодяев собственноручно душил, – процедил он сквозь зубы.

– У нее остались дети? – спросил Гуртуев.

– Нет. К счастью, нет. Или к несчастью, не знаю даже, как вам отвечать.

– Это новый тип убийцы, – пояснил Дронго, – убийца-интеллектуал. Теория Ламброзо уже не работает. Раньше убийцами были чаще всего заросшие щетиной типы с квадратными головами, срезанными лбами и оттопыренными ушами. Наш же убийца образован, начитан, умеет нравиться женщинам. Достаточно богат и независим, чтобы совершать вояжи по разным городам. И планирует он свои преступления заранее, знакомясь с жертвами, каждый раз находит нужную «фишку», чтобы обратить на себя внимание и заставить прийти на встречу еще раз. Я даже думаю, что подробное планирование нового преступления доставляет ему не меньшее удовольствие, чем сам процесс насилия и убийства.

– Правильно, – согласился Гуртуев, – у него должны быть наклонности садиста.

– Мы искали его несколько месяцев, – продолжал Сабитов, – но так и не сдвинулись с мертвой точки. Установили только его группу крови. Достаточно редкая – минус три. Но в то же время только в Санкт-Петербурге тысячи людей с такой группой крови. Мы проверили по нашей картотеке всех подозреваемых с этой группой, даже по соседним областям. Одного арестовали, но потом пришлось отпустить, у него было абсолютное алиби – лежал в эти дни в больнице с аппендицитом. Милиция задействовала всю свою агентуру, но ничего не смогли найти. Дело взял под особый контроль прокурор области, но все безрезультатно. И вот наконец мне сообщили о вашем приезде. Знаете, как я обрадовался, поняв, что появляется шанс найти этого мерзавца, если составлена группа из таких известных экспертов, как вы!

Машины подъезжали к Павловску. Не сбавляя скорости, они проехали к дворцовому комплексу. Перед зданием дворца возвышался памятник Павлу I. Гуртуев вышел из машины, взглянул на него, покачал головой.

– Вы знаете, что особенно интересно в этом памятнике? – спросил Казбек Измайлович. – Обратите внимание на его стойку – как он держит в руках трость, как немного наклонилось его туловище. Сейчас ходит много разных споров – каким на самом деле был убиенный Павел: реформатором или самодуром, несчастным непонятым царем, обреченным на убийство фаворитами своей матери, или самодержцем, пытавшимся противостоять бывшим убийцам своего отца? Не знаю, каким действительно он был, но этот памятник довольно точно передает его психическое состояние. Конечно, он был человеком неуравновешенным и мнительным. Немудрено, ведь когда отстранили от власти, а затем убили его отца, он был совсем маленьким. Почти все время он слышал истории о фаворитах своей матери и о том, что должен терпеливо ждать ее смерти, чтобы получить наконец трон. Ну, и сами похороны Петра III, когда он решил перезахоронить прах отца, а убийцы шли впереди гроба. Наверное, все это сказалось на его психотипе. А убийство, совершившееся не без ведома его старшего сына, стало роковой точкой в царствовании этого императора. Убийцам, да и новому императору, было важно представить покойного самодуром, взбалмошным тираном, почти психопатом, чтобы оправдать свои действия. И они достигли своей цели. В мировой истории Павел остался именно таким, каким его – вернее, его образ – сотворили.

Сабитов внимательно выслушал профессора, взглянул на памятник и удивился:

– Неужели можно определить психотип даже по памятнику?

– Если за дело берется такой специалист, как Казбек Измайлович, – улыбнулся Дронго.

Вторая машина затормозила рядом с первой, и из нее вышли Резунов и Кокоулин.

– Идемте, – предложил последний, – я вам все покажу. Хотя там, конечно, никаких следов уже давно нет. Прошел почти год. Но я столько раз сюда приезжал, что знаю это место наизусть.

Они обошли дворец с правой стороны, направляясь к обозначенному месту.

– Простите, профессор, – обратился к Гуртуеву Кокоулин. – Я все время хочу задать вам один вопрос.

– Пожалуйста, – вежливо произнес Казбек Измайлович.

– Этот убийца, судя по всему, неглупый человек. Пытается все продумать, предусмотреть, не оставляет видимых следов. И тем не менее самый главный след остался – его сперма, его ДНК, его группа крови. Когда маньяка поймают, не нужно будет искать никаких доказательств, они уже есть.

– Он рассчитывает, что его не найдут, – сердито сказал Гуртуев, – это во-первых. А во-вторых, он, как настоящий зверь, метит свою территорию, свои жертвы. Ему очень важно состояние удовлетворения. Ведь абсолютно очевидно, что у него определенные проблемы сексуального характера. Следовательно, это проявление его силы, его власти над жертвами имеет колоссальное значение. В процессе насилия он не просто получает удовлетворение – он самоутверждается, если хотите. Я бы даже сказал, для него этот процесс становится просто жизненно необходимым.

– Вы говорите о преступнике так, словно пытаетесь его оправдать, – недовольным тоном заметил Кокоулин.

– Не оправдать, а понять. Иначе мы никогда его не найдем. Я должен понять его психологию, его психотип, возможное поведение. Только тогда можно будет его вычислить.

Дронго шел за ними молча, прислушиваясь к разговору.

«Понять – значит простить, – вспомнил он известную поговорку. Можно ли прощать подобного насильника, даже понимая мотивацию его действий? Как легко быть обвинителем в подобных делах и как трудно найти слова защиты?.. А может, и не надо ничего искать? Ведь когда хищный зверь превращается в людоеда, охотники организуют облаву и стараются покончить с ним как можно быстрее. Их мало волнуют мотивы поведения хищника, который, возможно, от голода или в силу других причин превращается в людоеда. Они четко понимают, что его нужно уничтожить. Мы похожи на этих охотников, пытающихся затравить хищника, – подумал Дронго. – И нас абсолютно не должен интересовать вопрос, каким образом он превратился в такое неуправляемое существо. Мы должны думать только об одном – как его найти и уничтожить. Хотя... хотя наверняка Казбек Измайлович не согласится. Для него убийца – любопытный объект исследования. Но он – ученый. А я всего лишь эксперт по расследованию тяжких преступлений. И моя задача найти убийцу до того, как он снова выйдет на охоту».

Глава 4

К концу прошлого века самые невероятные перемены происходили в соседнем Казахстане, где местный лидер принял достаточно ответственное и взвешенное решение – перенести столицу своего государства из южного региона в северный, в Астану.

Для этого пришлось даже сменить прежнее, древнее название – Акмола, которое переводится как «белая могила». Город рос словно в сказке, здесь использовались новые технологии, новые градостроительные тенденции, появлялись красивые дома и просторные площади.

Вениамин прибыл сюда, когда город уже несколько лет выполнял свои столичные функции, застраиваясь новыми кварталами. Сюда переезжали семьи чиновников и бизнесменов, открывались посольства, прибывали зарубежные туристы. Во время конференции, проводимой в Астане, Вениамин познакомился с Оксаной Скаловской, работавшей в местной туристической компании. Двадцатидевятилетняя Оксана никогда не была замужем, а несколько лет назад рассталась со своим другом, который был женат и три года морочил ей голову, обещая развестись со своей супругой. Когда Оксана наконец поняла, что он все время ей лгал, она решительно и бесповоротно разорвала с ним всякие отношения. Может, еще и поэтому приехавший мужчина средних лет, с приятными манерами английского джентльмена произвел на нее такое сильное впечатление. Он назвался Вадимом и сообщил, что находится в Астане в командировке. В течение двух дней они все время были вместе, а уезжая, он записал ее телефон и обещал звонить.

Она долго ждала его звонка, и когда он позвонил ей месяца через полтора, не могла скрыть своей радости. Он стал звонить ей не очень часто, но так приятно было слышать его голос и смеяться над его мягкими шутками! А через несколько месяцев Вадим неожиданно приехал в Астану, сообщив Оксане, что пробудет здесь только один день. Этот день они провели вместе. Обедали в маленьком ресторанчике на окраине города, гуляли в еще не оформленном городском парке, где пока росли одни лишь саженцы. Вечером он пригласил ее выпить кофе в своем гостиничном номере. Она сразу согласилась, решив, что это наивная уловка всех мужчин, приглашающих к себе на кофе, чтобы потом перейти к более активным действиям.

Но они выпили кофе в баре гостиницы, и он даже не предложил ей подняться в номер. Оксана была разочарована и даже немного обиделась. Ей казалось, что она должна сначала решительно отказаться, а затем все-таки дать себя уговорить. Ей было даже интересно, как именно будет вести себя в номере гостиницы оставшийся с ней наедине интеллигентный мужчина в хорошо сшитом костюме и в очках, придававших ему академический вид. Но он даже не заикнулся о том, что они могут подняться к нему. Вызвал такси и повез ее домой. Она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться. Астана, конечно, столица, но найти подходящего друга все равно трудно. Последние два года она ни с кем не встречалась, а единственный мужчина, который ей так понравился, оказался слишком деликатным и нерешительным для своего возраста.

Когда они подъехали к ее дому, Оксана не выдержала – в конце концов, счастье нужно ковать самой – и предложила подняться. Хотя и призналась, что живет не одна, а с мамой. Потом она себя долго за это ругала. Наверняка он согласился бы, но, услышав про маму, передумал. Так и должен вести себя интеллигентный человек, успокаивала себя Оксана. В гостинице он не смел к ней приставать, считая такое поведение непорядочным и недопустимым, а подняться к ней домой поздно вечером тоже не смог, чтобы не беспокоить ее маму. Нужно было объяснить ему, что у них три комнаты, и мама никак не помешает.