Никто не хотел уступать

– Галь, ты чего сорвалась то? Ничего же не случилось?

– Конечно, это же не твою дочь бьют!

– Да, не мою. Это твоя дочь бьет моего сына

– Давно мог разнять их. Дерутся же дети

– А мне интересно как она его окучивает. Шустрая девочка

– Ты идиот, что ли?

Я подхватила Ольгу, сделала два шага в сторону мамы, и тут увидела Димину машину. Ноги у меня подкосились. Не подумайте, что я номер помнила, или увидела Диму за рулем, нет. Машина у него была такого цвета, что ее невозможно было спутать с другой. Но я все равно перевела взгляд на водительское место. Это без вариантов был он, Дима. Господи, что же за день то такой? Один приперся, второй приехал, а мне то что делать? Дима сделал жест головой, который приглашал подойти, и поехал из двора. Слава те господи, хоть понимает, что не надо здесь никому мозолить глаза, кругом одни партизаны. Я кивнула в ответ, поняла мол.

Я подошла к маме, которая трепалась с бабками на лавке, и отдала ей Ольгу. Она, увидев мою направленность, подняла вопросительный взгляд.

– Ты далеко?

– Нет, до Пушкина дойду. Там Дмитрий приехал. Может уже Ирку отдадут

– Давай беги

– Витьке наври чего-нибудь

– А что врать то? Скажу правду. Дочь то его

– Не надо, пожалуйста

– Ну хорошо. А че наврать то? Надо же договорится, чтобы врать одинаково

– Наври, что пошла Нинке помочь, за то, что она нам овощей предложила

– Поняла. Иди

И я пошла, на ватных ногах. О чем я тогда думала? О том, что он не приехал бы просто так. О том, что хочу прижаться к нему всем телом. О том, как справиться с собой и через пятнадцать минут вернуться домой. Ну вот почему этот чертов Витек вернулся именно сегодня? Когда я видела этого мужчину, мозги мои отключались вообще, и мне было все равно, что будет потом, и как меня отоварит Витька. Помните у Пушкина:"Старый муж, грозный муж, бей меня, жги меня, я тверда, не боюсь не ножа не огня". Вот в тот момент мне было все равно, как меня будут бить. Я соскучилась, я истосковалась, я хочу его!

Господи, включи мои мозги вовремя!

Я почти бежала по двору. Мимо газгольдеров, вниз по лестнице. Если вдруг Витек нечаянно выглянет в окно, то не увидит меня. Он мне не нужен в эти минуты. Сейчас за угол заверну и буду в безопасности. Все. Можно прислонится к стене и отдохнуть. А потом дохромаю до Диминой машины. Вон она, метров тридцать. Газон какой замечательный, трава с меня ростом, машину видно, если знаешь, что она именно там стоит. Ольгу пристроила, от Вити убежала, интересно сколько у меня есть времени? И как этим временем распорядится? Не знаю. Но отказывать я ему не собираюсь. Не для того я сюда прискакала, чтобы не прижаться к нему.

– Привет. Пойдем в машину, а то стоим у всех на виду.

– Сейчас пойдем. Я что-то переоценила себя. Надо было помедленнее.

– Ну если не можешь идти пока, то слушай. Документы на твою Иру уже у матери, осталось какую-то печать поставить. Сказала, что поставит через два дня. Можешь прийти или домой или на работу. Приходи домой, а? Зайдешь ко мне в гости.

– Прийду, зайду.

– Но идти в дом малютке надо твоей матери. Что ты там устроила, что они тебя видеть не хотят?

– Хорошо. Мать сходит. А когда можно идти?

– Лучше на следующей неделе.

– Это все инструкции? Или еще есть?

–Это все, что хотела передать мать. Пошли в машину, а?

– Что мы будем делать в машине?

– Целоваться, Галя!!!! До одури, до синих губ.

– А потом мне Витя в глаз даст?

– Ладно. Тогда будем целоваться до одури.

– А дальше Дима? Или ты хочешь сказать, что мы нацелуемся и пойдем по домам?

– Поехали ко мне, а? Быстро, туда- сюда

– Нет, идем в машину

Ну и все. Трава выше крыши, мозги отключились, и поцелуй, длинною в жизнь. И Димины руки, которые обследовали мое тело. И что теперь делать? Рожа горит, щеки красные. Иди покажись Вите, и вечер станет насыщенным. Но уходить из машины без завершения я не хотела. А в машине я вообще это не представляла. А время шло, идей не было. Только поцелуи и горячие руки. Мы даже ничего друг другу не говорили. Наверное, каждый понимал, что сегодня у нас просто пустые хлопоты. А я совсем не хотела, чтобы хлопоты были пустые! Я же уже пришла сюда. И тут я вспомнила Галюню. Правда давно я с ней не общалась, но попытка, не пытка.

– Деньги есть, Дима?

– Что за глупый вопрос?

– Тогда поехали

– Куда?

– Прямо, направо, направо и налево во двор

– Ты уверена?

– Нет, не уверена, но попробовать можно, так?

– Попробуем, без вопросов.

– Ну и чудесно

– А что в том дворе?

– Одно хорошее место

– Точно хорошее?

– Сейчас узнаем

Мы заехали во двор. И, о чудо, нам навстречу по двору шла Галя, собственной персоной. Только была она какая-то грустная. С чего бы это? Мы притормозили по моей команде.

– Привет, Гал, дома у тебя кто-нибудь есть?

– Нет у меня дома никого и ничего

– А ты куда пошла?

– К родителям, в холодильнике даже яиц нет.

– Долго будешь ходить?

– Часа два. Я бы и ночевать там осталась, но братец Толя с женой развелся, теперь живет у них.

– Не надо ночевать. Денег тебе сколько дать?

– Трояк давай. Белье чистое возьмешь в антресолях.

Дима протянул ей пятак, я взяла ключ, и мы подъехали к подъезду. На четвертый этаж Дима нес меня на плече через две ступени. Дверь долго не хотела открываться. Наконец то. И все. Все рамки сломались, все границы рухнули. Какое белье, какая кровать? Нас как раз хватило до Галькиного коридора. Хорошо, что у этой женщины всегда и везде была идеальная чистота. Поэтому наше месторасположение меня вообще не смущало. А Дима вообще понял, где мы примостились только тогда, когда все закончилось с обоюдным удовольствием. Чем дольше разлука, тем радостней встреча. Мы взорвались и замерли.

– Все, пусти меня, я пойду домой.

– Галь, ну что торопишься то?

– Дима, меня там Витюша перед телевизором ждет.

Дима помог мне встать, и я пошла в ванную, не столько для того, чтобы смыть следы любви, сколько для того, чтобы охладить красное лицо. Только зря я это делала. Дима в это время застилал постель. Бельем из антресоли.

Когда я вышла из ванной, готовая к расставанию, посреди коридора, загородив путь к двери, стоял Дима.

– Гал, я постелил белье. В антресолях взял, как сказали

– Нет, Дима, можешь переночевать здесь, Галька мешать тебе не будет, это я тебе гарантирую. Она этого дела не любит.

– Мне не нужна другая Галя, мне нужна ты, которая любит это дело. Я для тебя стелил

– Дима, там Витя сидит у телевизора

– Галя, с момента нашей встречи прошло двадцать минут. Еще столько же, и я высажу тебя у магазина. У тебя же окна во двор? Никто и не заметит

– Дима, а что бы ты подумал, если бы твоя жена пошла за ребенком, который гулял под окном, и пропала на час?

– Галя, ну это же фантастика? Зачем моей жене уходить, когда все есть дома?

– Дима, пусти. Я на днях приеду к твоей матери и зайду к тебе

– Конечно ты зайдешь, но это будет на днях. А я стою рядом сейчас. Что изменит двадцать минут? Сколько мы уже перепираемся? Уже бы успели.

– Дима!!! Неужели это сейчас главное? Меня от страха трясет

– Нет, Галя, тебя трясет не от страха, а от предвкушения. И меня трясет. И я стою тебя упрашиваю, как дурак, хотя могу просто унести на чистые простыни

Я стояла посреди коридора, смотрела на него, и понимала, что он прав во всем. Да, я боялась последствий своей прогулки. Но кто знает, чем я занималась этот час? Никто. Витя может только догадаться. А скорее всего такое ему в голову не придет, потому что сам он так не умеет, это для него за гранью. А если выпить стакан портвейна для запаха, он подумает, что я бухала у Насти. И триндюлей я получу совсем не за то, что я делала. Но все равно же получу? Тогда какая разница за что? Вот что я действительно хочу? Домой? Нет. Хочу прижаться к Диме и позволить ему все. И что я тогда стою? Я сделала шаг вперёд и обвила Димину шею руками! Будь, что будет!

Так как я просто отключила свой критический разум, мой мозг не следил за минутами, а тело реагировало на каждое прикосновение, и на каждое движение! Это был верх блаженства. Но длилось это мгновение. Потому что я была готова, потому что Дима был готов, потому что мы идеально совпадали. После первого раза мы даже останавливаться не стали. Мы по-быстрому восстановили свою готовность объятиями, поцелуями и словами. Ну а так же стонами и криками. И второй раз не заставил себя долго ждать. Тело мое трепетало, душа пела частушки. Но надо было вставать и идти. Двадцать минут прошли.

– Галя, вставай. Пора. Теперь точно пора

– Надо убрать все это

– Я уберу, квартиру закрою, куда ключ?

– Ключ в почтовый ящик.

– Собирайся, хромай к машине, я тебя догоню.

Догонять ему меня не пришлось. Пришлось опять тащить на плече. Потому что лицо мое горело, надо было как-то его успокоить. А еще надо было сделать так, чтобы от наших любовей не осталось никаких следов. Поэтому я собралась, а Дима убрался почти одновременно. Я глянула на свое отображение в зеркале. Вполне терпимо. А еще в зеркале отображался Дима. И через это стекло он смотрел мне в глаза. Вот что он не видел в этих глазах? Ведь сейчас опять затормозим, а уже точно нельзя! Но теперь я тоже смотрела ему в глаза, и согласна была смотреть вечно.

Но он выставил меня на лестничную клетку, закрыл дверь, с и со мной на плече пошёл вниз. В машине мы уже не разговаривали, зачем тревожить разум? У магазина я вышла почти на ходу, и почти сразу превратилась в примерную жену, которая изо всех сил торопится домой. А сердце внутри колотилось, как бешеное. То ли от страха, то ли от счастья. Я зашла в подъезд, придержала дверь, чтобы она не хлопнула, и прошла своих восемь ступенек до квартиры. Сделала глубокий вдох, и открыла дверь. Вити у телевизора не было. А мама покрутила пальцем у виска.

Я пошла в наше семейное гнездышко, как на расстрел. Господи, дай мне терпения. Я открыла дверь и приготовилась врать. Зря. Витек спал. Слава тебе, Господи. Наверное, обожрался до обморока.

Я не стала шуметь, пошла к маме, делится новостями. Мама слушала меня и хлопала в ладоши. Иркино освобождение для нее было очень важно. И тут оно наконец то превратилось в осязаемое действие. В общем, настроение я ей подняла. И мы решили это отпраздновать рюмочкой коньяку. Вот когда-то в молодости ранней, мне казалось, что моя мама скандалистка, а вот, пришёл возраст, когда у нас с ней полная гармония. Единственное, что она никак не могла донести до меня, это то, что Витюшку надо выставить вон из нашей квартиры и это будет правильно. Но я не слышала совсем её слов. Просто не хотела слушать.

А вот быть за ее широкой спиной мне нравилось. Она все умела, все могла, и всегда держала руку на пульсе. На моем пульсе. И какие бы я истерики не закатывала, какие бы дикие поступки не совершала, она прощала меня заранее. Она готова была пойти на любые жертвы, лишь бы мне было хорошо. Но я, глупая озабоченная несчастная девочка, тогда не понимала, что мама, это единственный человек, который поможет мне в любой ситуации. И поддержит меня в любое время. Вот и в тот вечер мы сидели обнявшись, с бутылочкой коньяка и мечтали, что в течение недели наша маленькая Ира вернется домой.

Спать я пошла с надеждой на то, что Витя не задержится в Иркутске надолго и поедет на свою стройку. Но у Вовы что-то там не получалось. Он пару раз утром прибежал, чтобы рассказать Вите о проблемах. Но Вите вообще не надо было рассказывать о проблемах, он их не умел решать, зато он хорошо зверел. Потому что ему видимо тоже хотелось уехать из Иркутска. Ну и он, осознав, что сегодня уехать ему не удастся, начал вымещать свою неудовлетворенность, конечно, на мне. А я то, наивная, думала, что если он заснул раньше, чем я пришла, то ничего и не заметил. Эта была не Витина история. Если он не заметил, то он придумает. И в тот день был видимо тот случай, к вечеру началось.

Сначала он мне припомнил, что я пошла за ребенком, и пропала. Я, конечно, сообщила ему, как было договорено с мамой, что я помогала Нинке в знак благодарности за консервы.

– Что это вы с Нинкой делали два часа? Курям головы рубили в ее шарашке?

– Меня не было всего полчаса.

– Ты меня за дурака то не держи, что, думаешь, если я спал, то ничего не слышал?

– Витя, я пришла через тридцать минут, самое большое через сорок. И да, ты уже спал.

– Это показалось тебе. Я тебя ждал т.ва.рь.

– Ты в честь чего меня оскорбляешь? Что опять не так?

– Ты что не понимаешь? Все не так!

В этот момент я поняла, что ему все равно до чего докопаться, ему нужен скандал, потому что у него в корень испорченное настроение! Ему все равно, где я была, с кем была, и была ли вообще, самое главное устроить скандал. Но надо его устроить так, чтобы теща не слышала. Потому что обязательно придет, и неизвестно чем скандал закончится. Поэтому он не кричал, а шипел на меня. И когда я пыталась доказать ему в полный голос, мигом затыкал меня. В итоге разборки шли громким шепотом. Но я понимала, что надо замолчать, пока этот урод не завелся до края, и опять не надавал мне оплеух.

Но он уже завелся, и в тот момент, как я понимаю, думал о том, как сделать мне побольнее, и морально, и физически, и для начала сел на свою любимую тему. На мой интим с собаками. А как же? Я же кинолог! А каждый кинолог потому и кинолог, что занимается этим самым с собаками. Оказывается, всю свою молодость я занималась именно этим. И вчера вечером мы с Нинкой удовлетворяли похоть Нинкиного старого кобеля, Кучума. Кучум был западносибирской лайкой, лет десяти от роду. Я сначала слушала это и пыталась оправдаться. А потом до меня дошла бредовость этой ситуации и Витиной речи.

Какие воспалённые мозги надо иметь, чтобы придумать такое? А ему было все равно, что придумывать, лишь бы я захлебнулась слезами. И мне реально было очень обидно. Ну что это за фантазии. Для чего это? Он вообще дурак? И я озверела. Эмоции перекрыли мозг.

– Да лучше со старым Кучумом спать, чем с тобой. Ты же не мужик, ты подделка.

Это я сказала не подумавши. Дальнейшее развитие ситуации я не помню. Но очнулась быстро. Я лежала на полу, а Витя трес меня за плечи. Взгляд этого чудака был испуганным.

Витя трес меня за плечи. Я открыла глаза и увидела испуганный взгляд. Че испугался то, убогий? Вообще голова не работает? Чуть чего стазу надо в аут человека отправить? А что он со мной сделал то, что я сознание потеряла? И тут я почувствовала, что у меня болит шея. Вот же садист! Опять душил! Ну что за страсть такая? Чуть что, руками за шею? Сейчас вся шея посинеет, потом почернеет. Но глядя на Витю, я поняла, что шея уже посинела. Сучок криворукий. Мне на днях к Юлии Борисовне идти, и куда я эту шею прятать буду? Ой ты, какой сразу заботливый стал! Поднял меня, на кровать уложил, ссыт. Не ссы Витя, я же дура.

Все. Дальнейшее мое проживание превратилось в сказку. На ближайшие сутки. Она, конечно, эта сказка, может бы и больше продлилась, но через сутки Витя уехал к бурятам. А я встала к зеркалу и рассматривала свою шею. Да, картинка была прелесть! Он, придурок, меня двумя руками за шею ухватил. А ручищи у Вити, то, что надо ручищи. Поэтому на шейке моей отпечатался обруч, шириной в ладонь, темно синего цвета. Правда в некоторых местах просвечивала нормальная кожа, которую не задела ладонь орангутанга, но это не сильно влияло на общую картину.

Дня через три это почернеет. Как идти к Юлии Борисовне? А мне надо! И вообще надо заканчивать со всем этим быстрее. И самое главное, надо как-то набраться сил, и завязать с Димой. С ним, конечно хорошо, спору нет. Но без него так плохо, что хоть волком вой. Хорошо хоть Витя свалил. А то на одно говно, другое говно, это просто невыносимо. Им то хорошо, и одному и другому. Прямо, как в анекдоте. Хорошо Вите, дома вкусная еда, чистая постель, Галя старается. Хорошо Диме, всегда приласкают, выполнят любые постельные прихоти, Галя нежная женщина. Плохо только Гале. Мужика рядом нет.

Я полезла в шифоньер искать одежку, которой можно загородить шею. Все перерыла. Нашла такую кофточку в рубчик. Помните? Называлась "лапша" в старые добрые времена. Как раз воротник по подбородок. Вот в ней и пойду. Дня через два. А за два дня надо настроится, чтобы выйти от Юлии Борисовны и пройти мимо Диминого подъезда, все, хватит экстрима. Да, буду получать триндюлей, я к этому привычная, зато не буду страдать от безответной любви. Хотя может она и не безответная. Но мне вот в этот раз от этой любви прямо жить неохота.

Ведь я боялась к нему кожей прирасти, а все равно приросла. Больно так, что Витюшино удушение фигня по сравнению с Диминой добротой. Ведь он же знает, как я живу? Знает. Вот Славу он готов попросить, чтобы Витю загасили, а пригласить меня к себе жить не готов. Почему? Ответ то один. Я ему на фиг не нужна. Как бы он меня не ублажал, не исполнял желания, он же спокойно отпускает меня к Витюшке под кулаки. Мне это нравится? Мне вообще ничего не нравится. Но если бы Дима хотя бы пригласил меня к себе жить, я бы побежала босиком по углям. И он это знает.

Но свою позицию он обозначил еще в начале, и до сих пор она не изменилась. Я даже допускаю, что ему тоже плохо без меня. Но он то сам у себя один. Плохо? Плачь, бейся головой о стену, работай без выходных. Все равно легче, чем мне. А я что должна? Строить из себя порядочную, подстраиваться под Витю, разбираться с бытом, не забыть, что ты мать. И где-нибудь в этом списке найди место для Димы. Много места. Потому что с ним нельзя быстро. В него проваливаешься, как в яму. И не понять, то ли наслаждаешься равновесием на поверхности воды, то ли омут тебя затягивает, с концами?

И вот два оставшихся дня я провела в раздумьях. Чего больше в наших отношениях, плюсов или минусов? Как ни крути, плюсов выходило больше. Но что делать с той болью, которая болела внутри меня. Жгла сердце, раздувала голову, затаилась в печенке? Ведь нет его рядом со мной, и смысла жизни нет! Живу, как зомби. Что-то делаю, о чем-то думаю, кому то улыбаюсь. Но все это не имеет значения, пока на горизонте не появится этот холеный, красивый хирург с глазами цвета моря, и с изуродованной ногой. И тогда весь мир становится ярким и красочным!

Так нельзя жить. Замуж меня никто не позовет. Быть вечной любовницей, это вообще не то, к чему нужно стремится. Значит надо решиться. Я уговаривала себя на разрыв.

Завтра красное число календаря. Надо идти к Юлии Борисовне за бумажками. А как идти то? Юлия Борисовна приходит домой после шести, Дима после семи. Значит у меня на все про все час. Но ведь она может прийти и раньше? Или нет? Из всех правил бывают какие-нибудь исключения. Или нет? Бывают. Но если даже она придет раньше на 15 минут, как я об этом узнаю? Не сидеть же мне на крылечке её подъезда в ожидании счастья? И тут мне в голову пришла гениальная идея! Генка!!! От него до Димы десять минут мне, если напрячься, и пятнадцать, если идти просто. И я побежала звонить бывшему мужу.

– Привет, ты завтра в районе пяти вечера дома будешь?

– А я откуда знаю?

– Ну оставь мне ключ, где всегда

– А вдруг ты меня обнесешь?

– Гена!!!!! Чего у тебя красть то?

– Если поискать, то вполне можно найти

– Я не буду ничего воровать, давай договоримся, а?

– Договоримся. С тебя бутылка Агдама, ага?

– За Агдамом не пойду. Два рубля на столе оставлю.

– Не обмани, я тебе пригожусь

– Отстань. Завтра буду

– Жду

На завтра в назначенное время я стояла у Генкиной двери. Ключа в условленном месте не было. Я нажала звонок. Через минуту Генка скатился по лестнице и открыл дверь. Я всучила ему два рубля и похромала к телефону. А он, видимо поскакал в магазин. Я набрала телефон, который мне нужен. Длинные гудки. А что я хотела? Так и должно быть. Буду звонить через десять минут. Я уже хотела сесть на диван, но бес внутри меня не позволил этого сделать. Сердце стучало в горле, а я набирала номер Димы. Тоже длинные гудки. Слава те господи! Сейчас бы услышала его голос и побежала бы вприпрыжку, чтобы почувствовать на себе его горячие руки.

Хлопнула дверь, раздались шаги. Зашел Гена с бутылкой, достал стакан, и по интеллигентному налил полстакашка. Из холодильника достал котлетку, замахнул стакашек, откусил от котлеты и посмотрел на меня.

– Тебя что, душили?

– А что, видно?

– Ну не так чтобы очень. Я сначала не увидел. А сбоку видно. Вот тут под ухом.

Я подошла к зеркалу и увидела, так сказать следы. Чуть-чуть черноты узенькой полоской над воротником. И что теперь делать? Так идти, или что? Ну прямо засада!

– Слушай, у меня есть такая кофта с высоким воротником. Но она мужская. Владик из-за границы привез. А он такой же дохлый, как ты.

– А зачем он тебе ее оставил? Ты же в два раза шире его?

– Не знаю. Я хотел ее вернуть, но не стал. А он и не спрашивает, забыл, наверное.

Владик, это Генкин брат, и по комплекции мы очень схожи. Но он выше меня. Я пошла к шкафу, открыла его и увидела эту кофту. Но вот кофтой это было сложно назвать. В нашей стране тогда такого не было. Это было что-то похожее на свитер. Но по этому свитеру проходил замок, сверху до низу. Изделие было очень тонкой вязки. И не понять было, мужское это или женское. Как бы сейчас сказали, унисекс. Цвет был насыщенный зеленый. Ну и с первого взгляда было видно, что произведено это за рубежом. Не важно за каким рубежом, но не внутри страны. Я срочно сняла свою лапшу и натянула свитер. Это было то, что надо. Даже если воротник загнуть пополам, он мне до нижней губы. Ура! И тут я вспомнила, что пора звонить. Никто не ответил. Опять гудки. Я не торопилась положить трубку, но ничего не менялось.

– Я короче попользуюсь этой кофтой.

– Бутылка делов

– Перебьешься. Я ее Владику отдам.

– Я проверю, если что

– Проверь.

Трубку взяли на третий раз. На часах было 17.20.

– Здравствуйте, Юлия Борисовна, это Галя. А сейчас можно зайти?

– Здравствуй, Галя. А я отойти хотела в магазин на десять минут.

– Вы идите. Пока я дойду вы сходите.

– Тогда я дверь в подъезд закрывать не буду. Посиди на подоконнике в подъезде.

Но когда я пришла, она уже была дома. Без лишних слов она мне дала папочку из тонкого картона.

– Там четыре бумажки. В приемный день зайди в опеку на них поставят печать, там все в курсе. И все, можешь идти за дочерью. Вернее, маму пошли.

– Хорошо. Спасибо вам большое, Юлия Борисовна!

– И тебе спасибо, Галя. Ничего просить не буду. Но если вдруг у вас что-то сложилось, не забывай Диму.

Я кивнула головой и выскочила на площадку. Да, мама дорогая! У нас все так сложилось, что я и не знаю, как дальше жить! Так что пошли вы оба со своим Димой! Господи, дай мне сил пройти мимо его подъезда! Бежим на Тимирязева, садимся на трамвай, и все, финита ля комедия! Привыкаем к новой жизни!

Я дошла до остановки, и от рынка показался красно- желтый вагончик. Ура, еще пару минут, и все позади. Чья-то рука легла на плечо и знакомый голос сказал:" Ты же обещала зайти. Или все? Договор закончился?"

Все внутри у меня сжалось от этого голоса и от этого прикосновения. Галя, держись, или все начнется сначала. А сейчас, если выстоишь, ты сядешь на трамвай, пусть не на этот, который уже гремит рядом, а на следующий, из у тебя начнется копится опыт отказа. Галя, это надо когда-то начинать! Вспомни свою боль от расставания! Сколько раз ты готова ее еще пережить? Десять? Двадцать? И каждый раз у тебя из груди будут вынимать сердце, и каждый раз после этой разлуки ты будешь жить как невменяемая, не понимая зачем живешь и что делаешь.

Трамвай остановился, открылись двери, и я пошла ко входу. Теперь и вторая рука опустилась мне на плечо. Меня остановили и повернули лицом к себе. Хороший ход. На сколько меня хватит? Хотя бы на то, чтобы просто стоять на месте и молча смотреть на него? На эти волнистые волосы, высокий лоб, эти глаза, которые, как море светятся изнутри? Пальцы. Пальцы, которые гладят мою щеку. Если бы я умела бегать! Это самый идеальный вариант. Убежать. Но в мозгу так и останется картинка. Красивый и ласковый Дима. А на самом деле? Как в сказке. Чудовище.

– Что-то произошло, и я не знаю?

– Отпусти меня, Дима. Насовсем отпусти. Нет у меня больше сил на все это.

– Ты получила то, что хотела, да?

– Не путай мух с котлетами

– А что я должен думать? Все. Бумаги на руках. Прошла любовь, завяли помидоры, ботинки жмут и нам не по пути? Так ведь Галя?

– Ну пусть будет так. Только вот сейчас иди домой, а я пойду на трамвай. Это будет идеальный вариант.

– Гал, а может мы тебя слегка не долечили?

– Дима, а не очень ли ты хамишь? Себя то лечить не пробовал? Травмы то одинаковые!

– Прости. Я не хотел тебя обидеть

– Димочка, ты никогда не хочешь меня обижать! А что получается на самом деле?