Книга белой смерти

– Н-не надо, – протянул он. – Держитесь сзади. – Шана попробовала было возражать, но Трэвис оскалил свой рот, накрытый подковой черных усов. – Не мешайте им делать свою работу, хорошо? – Сняв широкополую форменную шляпу, он тщетно отмахнулся от танцующих над головой оводов. – Проклятые мухи!

– Они кусаются.

– Знаю, они уже несколько раз меня укусили, маленькие сволочи!

«Сам ты маленькая сволочь», – подумала Шана. Ответ был не слишком вежливый, поэтому она оставила его в загашнике своего сознания.

– Просто пустите меня подойти к сестре и проведать, как она.

– Мне приказали следить за тем, чтобы вы и остальные не подходили близко, чем я и занимаюсь.

Остальные. Теперь Шана была уже не одна. Путники не возникли из ниоткуда. У многих были родственники, хотя никто не сопровождал их пешком, как Шана. В основном все ехали впереди на машинах. Среди лунатиков был один молодой негр в наушниках, и в числе сопровождающих была его мать – когда только оказалась здесь, она кричала и плакала, призывая его прислушаться к ней, остановиться. Мать была без ума от горя. Ее кое-как успокоили. Шана была уверена, что теперь она ехала в полицейской машине впереди. Другие также держались поблизости: жена чувака в банном халате, сын и муж женщины в деловом костюме, муж пожилой женщины, явившейся в неглиже, – все они, насколько было известно Шане, собрались в закусочной «Абраме датч», расположенной милях в пяти дальше по шоссе. Вместе с ними были полицейский и высокая женщина азиатской внешности из ЦКПЗ – она задавала им разные вопросы. Шану также пытались уговорить отправиться туда, но она категорически отказалась, заявив, что останется здесь.

Она должна была приглядывать за своей сестрой. Это была ее работа. Ее единственная работа.

«Жаль, что за нее ни хрена не платят», – подумала Шана.

Она зорко следила за тем, как кретин из ЦКПЗ измеряет Несси давление.

– Если они сделают ей что-нибудь плохое… – начала было Шана.

– Да, да, – согласился полицейский Трэвис.

– Не дакайте! Это серьезно.

– Вы хотите сказать, это серьезная хренотень.

И он был прав.

Достав телефон, Шана попробовала позвонить отцу. В который уже раз. Он по-прежнему не отвечал. Шана уже звонила отцу утром: включилась голосовая почта. Позвонила еще раз час назад, и снова голосовая почта. И вот сейчас: тот же расклад.

В груди у нее нарастала тревога. Конечно, может быть, отец снова оставил чертов телефон в коровнике или ушел на пастбище. Это было бы в его духе. После ухода матери Шане многое пришлось взять на себя, поскольку, как выяснилось, отец не смог бы отыскать свою задницу, даже имея под рукой подробную карту и полностью заряженный навигатор, настроенный на ее поиски.

С полчаса назад кретины в защитных комбинезонах попытались взять образцы крови – слава богу, не у ее сестры, – но, как и до того фельдшерам «скорой помощи», им это не удалось. Иглы не протыкали тело. Одна сломалась.

Шана ничего не смыслила в медицине, однако даже она понимала, что налицо какая-то бессмыслица. И это ее пугало. Что происходит? У нее в голове носились безумные мысли: «Быть может, это дело рук правительства». У отца был брат Джефф. Шана и Несси не называли его дядей Джеффом, потому что он никогда не поддерживал с ними отношений, да и отец всегда его недолюбливал, поэтому он сказал им, что они могут не делать вид, будто он их родственник. Те несколько раз, что Джефф приезжал в гости, он напивался и начинал нести всякую чушь про заговоры – химиотрассы[39 - Химиотрассы – понятие из теории заговора, согласно которой «оккупационное правительство» тайно распыляет с пассажирских самолетов некие «химикаты». Конспирологи утверждают, что такие самолеты можно узнать по необычным инверсионным следам.], то, что события 11 сентября 2001 года были делом рук своих, и что-то про какое-то зачаточное состояние. Тогда его рассуждения казались Шане бреднями сумасшедшего, но, возможно, в них все же что-то было.

А может быть, тут замешаны инопланетяне… Как в том меме на канале «История», в котором тип с взъерошенными волосами говорит: «Я вовсе не хочу сказать, что это были инопланетяне, но это были инопланетяне».

Также Шана краем уха слышала, как один из полицейских сказал что-то про терроризм. Возможно ли такое? И что это вообще означает? Террористы установили контроль над телами и рассудками людей? Зачем? Как?

В толпе впереди к первому кретину из ЦКПЗ, пристававшему к Несси, присоединился второй. Они подстроились под ее шаг. У одного в руке что-то блеснуло – похоже, они тренировались, отрабатывая какое-то действие.

Целью которого должна была стать сестра Шаны.

«Они с ней что-то делают!»

Точнее, собираются сделать.

Пульс пустился галопом в висках и на шее Шаны. Она почувствовала, что у нее пересохло во рту, почувствовала пробежавшую по коже дрожь. Если эти двое попытаются остановить Несси, если ее начнет трясти – даже если это ее не разорвет, как это случилось с мистером Блеймиром, когда его схватил тот полицейский, – кто может сказать, что происходит с ней всякий раз, когда это начинается? Быть может, у нее спекается мозг, или портится сердце, или – в общем, кто может сказать? Никто ничего не знает. В Несси видят лишь лабораторную крысу, стремящуюся вырваться на свободу.

Один кретин схватил Несси за подбородок.

Нет!

Шана вонзила локоть в солидное брюшко полицейского Трэвиса – тот охнул и согнулся пополам; а она побежала вперед, быстро и неуклюже, как выбегают из стойла коровы. Закричала, завопила, размахивая руками. Прекратив обхаживать Несси, кретины в комбинезонах обернулись к ней.

– Не прикасайтесь к ней, козлы! – Перейдя с бега на быстрый шаг, Шана крепко стиснула кулаки.

Двое кретинов из ЦКПЗ – один мужчина, одна женщина – подняли руки. Женщина держала маленький скальпель. У мужчины в руке был шприц.

– Я не позволю вам резать мою сес… – прорычала Шана.

Бах! Что-то ударилось в нее сзади, основную тяжесть принял на себя ранец. Не удержав равновесие, Шана упала вперед, вытянув руки и успев поймать себя, прежде чем удариться лицом об асфальт. Ее ладони вспыхнули огнем, ободравшись о грубую поверхность, но у нее не было времени думать об этом – полицейский Трэвис поставил колено ей на спину, заламывая ей руки назад.

Шана услышала лязг наручников.

«Нет, нет, нет! Мне нужно быть рядом со своей сестрой!»

– Пусти меня! Убери от меня свои дурацкие долбаные руки!

Ей удалось высвободить одну руку – опершись о землю, чтобы встать, она увидела на асфальте красный подтек. Разбитая ладонь кровоточила. В голове у Шаны возникла абсурдная мысль. «Револьвер! Открой ранец, достань револьвер!» Она не собиралась ни в кого стрелять; просто хотела продемонстрировать револьвер, показать всем, что она настроена серьезно…

И тут новый голос:

– Эй! Нет! Остановитесь, прекратите! Отпустите ее!

Шана выкрутила шею, прикоснувшись щекой к асфальту, чтобы посмотреть, кто это.

Она узнала его – он был из ЦКПЗ. На вид молодой. Не подросток, постарше – лет двадцать с небольшим, от силы двадцать пять. Гладко зализанные волосы, смуглая кожа, наглухо застегнутая рубашка и брюки защитного цвета.

Мужчина поднял руку.

– Так, всем остановиться! Пожалуйста! Давайте все мы… просто успокоимся, хорошо?

Шана почувствовала, что Трэвис отпустил ее руки, хотя он по-прежнему продолжал прижимать ее коленом к земле.

Тут появился еще один человек – мужчина, защитный комбинезон не в силах скрыть солидное брюшко, под маской лицо, обрамленное висками, похожими на мохнатые котлеты.

– Твою мать, что здесь происходит?

– Эта девчонка пыталась догнать толпу… – начал Трэвис.

– Ваши долбаные кретины собирались резать мою сестру! – заорала Шана, перекрывая его голос.

– Никто не должен приближаться к этим людям без защитных костюмов. А к тебе, Авар…

– Арав, – поправил молодой мужчина.