Искатели кнопки
Выжило несколько десятков людей, да и то потому, что находились близко к кораблям. Изнывающий от ломки по меду вожак медведей велел передать правительству людей: «Человекам в Лесу не рады», – и те передали. Когда общественность прознала о произошедшем, то правительство все отрицало. По официальной версии, корабль угнали экстремисты во главе с [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ], решившие напасть на маленькую безобидную планету Лес. Возмущения народных масс не принимались, по всем экранам повторялось, что возмутители просто не могут поверить, что их родственники оказались подвержены чарам [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]. Благодаря поддержке Вселенского Правительства и того самого министра удалось перевернуть сознание массового обывателя. Те, кто недавно переживали о потере любимых, желали медведей. Чувствовавшим вину, людям хотелось как-то поддержать медведей. Те выбрали мед и, чтобы не лишиться поставок, предложили взаимную услугу: помощь своих лучших дивизий в любых конфликтах.
Мнения в Правительстве Земли разделились. Одни хотели использовать медведей, чтобы расширить влияние и захватить несколько систем. Другие насмехались над ними, вспоминай недавний инцидент. По итогу решили использовать маленьких боевых медведей по необходимости, и когда та настала, вместо маленьких прилетели большие. Огромные медведи размером дважды больше, чем кадьяки. И сражались они так, словно каждым руководил Македонский. Благодаря им было подавлено восстание аристократии на Венере. Благодаря им было предотвращено нападение на Землю ныне несуществующей расы Абуйс.
Поэтому каждый во вселенной знал, предлагая медведям обмен – нужно быть начеку. Как только они получат заветный мед, лучше бежать со всех ног. Ведь одному Создателю известно, что будет, когда горшки опустеют…
* * *
– Три горшочка меда за неаккуратного старикашку на счет три? – громко произнес Хьюго, чтобы каждый из собравшихся стал свидетелем на случай перестрелки и вытекающих из нее разбирательств.
Полковник энергично кивнул. Хьюго кинул лямку сумки через плечо, один горшок подставил к ноге, чтобы подтолкнуть его, а два других вытянул, чтобы, почувствовав момент, когда медведи вцепятся – отпустить их и успеть вырвать старика из смертоносных лап.
– Кто считает? – устало крикнул Док.
– Я посчитаю! – вызвалась красивая девушка с длиннющими ногами, явно гордившаяся тем, что умеет считать до трех.
– Идет, – подытожил Хьюго, оглядев незнакомку.
Толпа ожидала развязку. Кто-то сумел-таки продать несколько билетов в первый ряд, выгнав своей страшенной мордой хрупких землян. Новенькие и те, кто наблюдал за действом с самого начала, направили камеры часов на Дока, чтобы запечатлеть почему не стоит связываться с медведями.
Девушка по-военному рявкнула: «Ррраз!» Медведи переглянулись, будто испугались хрупкой, непонятной красоты, при взгляде на которую по каменному лицу Хьюго поползли трещинки.
Пышные губы чмокнули, а затем по космопорту прогремело: «Дваааа!» Когтистые лапы легли на рукояти бластеров, лучи которых плевали на все конвенции, в частности персонально-разработанной для Солнечной системы: «После выстрела дыра в теле не должна превышать двухрублевую монету». Ага, как же! Медвежьи бластеры пробивали в телах дыры размером в дно кружки. Вспомнив об этом, Хьюго крепче сжал горшочки.
Девушка не спешила. Ей нравилось внимание публики, за исключением тех, кто сделали ставку на смерть старикашки. От жара их алчных до кредитов взглядов у девушки на лбу заблестел бисер пота. В горле застрял ком размером с осознанием идиотизма вести отсчет на глазах всего космопорта. Она встретилась взглядом с Хьюго, который ласково, как ребенку, просящему погулять еще несколько минуточек, раз произнес: «Хорошо-хорошо». От вида его спокойствия девушка кротко улыбнулась и покорила недавних недоброжелателей и произнесла длиннющее: «Три».
Не дожидаясь, когда слово слетит с уст, Хьюго начал тянуть горшочки, чтобы их взял не полковник, а медведи по правую и левую лапу от него. Когда он почувствовал, что они вцепились намертво, то схватился сильнее, не отпуская их раньше, чем не опустят Дока. Умка толкнула старика в его сторону, а Хьюго толкнул горшок меж лап полковница. Хьюго прижал старика и прокрутился с ним, точно он красотка, считающая до трех. Укрыв его спиной, Хьюго ожидал худшего. Смерть приятней, чем вопли тех, чья ставка не сыграла. Однако медведя было плевать на говорящие головы. Они насыщались медом. Жадно. Как когда-то предки на планете Лес.
– Пойдем-ка отсюда, – тянул за собой старика Хьюго.
– Мелкие, шерстяные…
– Уходим! – по-командирски рявкнул Хьюго.
– Стоять! – прогремел оглушительный рык.
Толпа замерла от медвежьего рокота. Маленькие, обляпанные медом медведи шли напрямик к Доку. Земляне представляли, что это не мед на лапках, а кровь печально известных экстремистов.
– Ах, мне ж нужно… – рассеяно улыбнулся и стукнул себя пальцем по лбу Док.
Хьюго положил руку на бластер и обреченно посмотрел на Дока. Старик физически не мог произнести ни одного слова, связанного с извинениями. Никаких «простите», «мне жаль», «был дураком», «извините» и др. Кончик острого носа Дока виновато опустился, а глаза посылали недвусмысленные сигналы о помощи. «Сколько раз еще придется унижаться?» – таким же сигналом спросил у него Хьюго, но старик недоуменно поднял бровь. Толпа вновь собрались, их словно в космопорте, не на что посмотреть.
– Ну? – прорычал полковник, мало чем отличающийся от любого полковника другой расы.
– От имени вселенского охотника за головами приношу извинения за моего отчима…
– Старик не извинился, все слышали? – спросил кто-то в первом ряду, толпа озиралась по сторонам, пытаясь выискать пройдоху, принимавшего ставки.
Хьюго выругался, затем склонил голову и продолжил жалостливым голоском:
– Славный боевой медведь Умка, мой старик, лишился рассудка в шахтах планеты Вы-ро-Док, а потому способен произносить лишь жалкие отрывки фраз, оставшиеся в его жалкой, не подлежащей восстановлению памяти… – Хьюго шмыгнул носом, словно получал награду на сцене. – Да и те фразы он способен лишь орать, потому что тю-тю правда!
Толпа и медведи неуверенно переглядывались, пытаясь вспомнить про планету Вы-ро-Док, но во вселенной так много планет, поэтому никто и не возникал. Затем все разом уставились на Дока, который заорал что есть сил: «Хорошо». Хьюго прикусил губу, чтобы не засмеяться, и продолжил:
– В его ограниченный запас фраз не входит «извините», поэтому от его имени, славный боевой медведь Умка, я приношу свои искренние извинения.
– Вообще-то! – возмутился половник. – Умка – это она.
– Да, чертов землянин, она медведица! – прогремел подоспевший большой медведь и толпа сделала пять шагов назад.
Хьюго помрачнел, сумрачно улыбнулся, его взгляд стал черным, как бездна вселенной. Он выглядел не как охотник за головами на службе правительства, а как наемник, для которого слово «убийство» звучит приятнее, чем колыбельная для малыша. Челюсть Хьюго немного съехала влево, он цокнул, и на лице появилась дьявольская ухмылка. Так ухмыляются те, кто знают, куда попадут убитые им ублюдки. Никто не хотел оказаться на месте медведей, а потому толпа оставила их одних.
– Хью, – испуганно окликнул Док.
Доподлинно неизвестно, что это был за звук? Закипал ли большой медведи от злобы или охлаждался реактор внутри Хьюго, не дав тому взорваться? Но после этого звука, он с почтением произнес: «Славная боевая медведица Умка, приношу извинения». Повисла тишина. Толпа завороженно смотрела на медведей, а кто-то довольно улыбался, успев сделать ставку.
– Ладно! – простецки произнесла она, а Док скорчил странную гримасу, чтобы подтвердить травму, полученную на планете Вы-ро-Док.
Док схватил под локоток Хьюго, и под недовольные возгласы толпы они затерялись в муравейнике космопорта.
– Чтоб их мать-перемать! – бубнил Док всю дорогу до лавки.
4
Очередь тянулась от входа до выхода, который лунари использовали как вход. Желающие приобрести близкую к достоверной информации терпеливо ждали, когда желеобразное создание с длинными склизкими щупальцами поманит к себе. Его настоящее имя Лууид III Торговец, хотя для Луны он придумал псевдоним «Билли», однако название лавки «У-Билли» появилось позже, когда вернулся первый, купивший информацию про легенду. Возвращались и другие, но заканчивали либо в психушке, либо на дне стакана, либо это были попросту Док и Хьюго. Парочка любимцев не только потому, что щедро платили, а потому, что возвращались и платили снова. К тому же, благодаря молодому землянину Лууид приобрел полезную для себя привычку курить. Пришельцы с планеты Лоуп не служили в армиях, не работали в офисах на стройках, а попросту мирно торговали в разных уголках вселенной, а потому не знали всевозможных уловок про перекуры. В один из дней Лууид вымотался настолько, что хотел наложить на себя щупальца, ни как манна небесная, на него свалилась Хьюго с Доком.
– Какое-то твердое сегодня желе? – спрашивал Хьюго у Дока.
– Угу-угу, а что случилось? – заботливо вопрошал старик.
– Я устал… мне хочется отдохнуть! Но помощник не прилетел, поэтому уже сутки не отхожу от лавки! – волнообразным голосом, пропитанным желейной досадой, отвечал пришелец.
– А чего в другом конце вселенной не учат ходить на перекуры?
– Пер? Перекур? – шесть бильярдных шаров едва не выкатились из глазниц, а затем Лууид поводил щупальцем по экрану.
«Перекур: распространенный в Солнечной системе способ отлынивать от работы. Поработал десять минут? Перекур», – ответил механический голос, и Лууид, не веря своему счастью, затанцевал танец взволнованного желе.
– И сколько длится этот ваш «перекур»? – пробудилась жилка потомственного торговца.
– Дело практики и фантазии, – начал Хьюго, – перекур и чашечка кофе, ну, предположим, десять минут. Пока добрался до курилки, уже пятнадцать минут прошло, а вернуться назад так все сорок пять. Пять минут бурной деятельности на пределе возможностей, пять минут деятельности обычной, неспешной и снова на перекур.
– Бллл, дай-ка мне подумать… – задумчиво покачивался Лууид.
– Не удивлен, что тебя выставили из той конторки, Хью, но черт возьми, ты бы хоть раз попробовал научить пришельца чему-нибудь хорошему? – с отцовской теплотой проговорил старик.
– Минуточку внимания! – пришельцы уставились на Лууида. – Я ухожу на перекур!
– Ну можно и так, – растерянно пожал плечами Хью.
С того дня прошло почти десять лет. Лууид пристрастился к никотину, и каждые полчаса, как завиденный шел, наполнятся сизым дымом, напоминая не зеленое желе, а муторный дымный шарик, который, если лопнет – скроет в тумане Луну.
Лууид замахал, когда увидел Дока и Хьюго, однако больше он не орал на весь космопорт, а лязгал по кнопочке на планшете, и тот демонстрировал бегущую строку «хозяин вернется через пятнадцать минут». Никто не возникал, да и попросту не решался нарушить священный обряд, ведь перспективы после покупки информации были так себе. Бегать за смертью, когда та сама рано или поздно придет, – расточительная трата жизни, которую лучше потратить в очереди.
Курилка находилась на борту новехонького корабля ZX-C, созданного эфемерными существами, сокращенно эф-су, с планеты Преисподняя-011. Если бы не специальные тактильные костюмы, которые, согласно закону, они должны не снимать, то их злые морды могли бы разглядеть разве что пришельцы, видящее во всех спектрах или облаченные в боевые костюмы. Не сказать, что эф-су обделены креативом, но корабли делали под стать себе: едва заметными, и если присмотреться, то зловещая морда с широко раскрытой пастью походила на кошмар, который не хотелось бы увидеть ночью. Инженеры эф-су постарались передать послание вселенной: «Это будет последнее, что увидишь», – и те, кто сталкивались с пиратами на ZX-С, даже не понимали, с кем столкнулись? Уж больно хороша маскировочная система корабля, а даже если бы они и поняли, то не плевать? Последнее, что они видели —зловещую пасть, открывающую врата в преисподнюю.
Лууид обнял Хьюго, зная, как тот ненавидел липкие объятия. Пупырчатые щупальца оставляли зеленоватую слизь на одежде, и это неимоверно раздражало любого землянина. Прачечные так и не научились отмывать ее, хотя с другими пакостями вселенной справлялись на ура. Только когда конструкция пятиэтажного мата достигла шестого этажа, Хьюго вспомнил, что снял скафандр, а потому прекратил ругаться. Лууид был не в восторге от словесных построений, и, чтобы оправдать усилия, потраченные на их возведения – потрепал Хьюго по голове, как треплют сорванцов.
– Опять, – безжизненно обронил Хьюго, дав себе слово больше никогда не снимать шлем своего древнего скафандра.
Лууид протянул сигару. Хьюго, криво улыбнулся и кивнул на другую в целлофановой обертке.
– Тебя не проведешь, да? – посмеялся Лууид.
Док немо наблюдал. От объятий учтиво отказался. Он решил не откладывать в долгий ящик и начал тараторить с такой скоростью, словно от этого зависела жизнь:
– Я знаю, что ты знаешь, где кнопка Билли!
Сплюснув кончик сигары, Лууид уставился на Дока, словно тот должен заменить собой гильотину. Тот перевел взгляд на Хьюго, которые молниеносно срезал его чем-то острым.
– Повтори, – издевательски медленно произнес пришелец, он подмигнул всеми глазами по очереди, зная, что это повеселит обляпанного слизью мальца.
– Я… знаю… что… Улыбка Лууида, похожая на неуклюжую попытку вымолить у бармена бесплатный напиток, сбила старика с толку. Он хотел начать заново, но пришелец медленно затрясся и начал менять свой цвет на дымчато-серый.
– Да ладно, кнопка, хорошо! Но о какой кнопке, прости, идет речь?
– Он говорит про «кнопку перезагрузки вселенной», – вклинился Хьюго.
– Ааа, так ты про эту кнопку? Я не знаю, где она, – взмахнул он щупальцами, едва не попав сигарой Хьюго в глаз, но тот вовремя среагировал. – Если бы и знал, то перезапустил вселенную и выделил любимым клиентам парковочные места, ведь цены здесь просто астрономические!
Обычно чувство юмора у желе с планеты Лоуп всегда оставалось вне досягаемости смешков Дока. Но старый проходимец, вспомнил, как Хьюго недавно рассмешил его в гараже и рассмеялся так, что это даже не выглядело и наигранно. И когда последняя смешинка отскочила от стенки новехонького корабля, Док начал извергать ругательства. Ему удалось построить матерную конструкцию куда выше, чем Хьюго, аж на седьмой этаж! Булькая ему в ритм и пританцовывая: «Танцую как желе, выгляжу как желе», – Лууид переглянулся с Хьюго, пытаясь найти ответ: серьезно ли старик хочет найти кнопку? Тот кивнул.
– Мне бы не хотелось терять двух верных друзей…
Док знал, что хитрец любил лишь их кредиты, однако не знал другого: Хьюго давно проникся к Лууиду и даже несколько раз летал в отпуск на Лоуп, где познакомился с семьей торговца и провел если не лучший, то входящий в десятку отпусков.
– Вселенная с вами, я знаю, где можно попробовать поискать кнопку!
– Только не говори, что… – свирепел Док.
– Уни!
Любую чушь, которую невозможно отыскать, отправляли искать именно в систему Уни. Она находилась неизвестно где, а потому ей приписывали: всевозможные чудеса, мифы, легенды и вообще все, что можно приписывать месту, которое где-то там, наверное, существовало. Одно говорили, что Бог там, и речь не про безызвестного главу ВП. Другие, что системой заправлял карлик, который хотел стать гладиатором, но стал всего-навсего королем. Третьи утверждали, что вселенная – симуляция, разработчики которой находились там. Родители, чтобы дети не бороздили бескрайний космос, а летели по путеводителям, говорили, что там жили их бабушки. Не те милые старушки, дающие кредиты на побрякушки, а те старые брюзжащие бабки, которым и слетай в другую галактику за молоком по акции, и спину почеши. Чего только не таила загадочная система Уни…
Попрощавшись и отслюнявив несколько сот кредитов на сигары, Док предложил Хьюго обойти космопорт снаружи, чтобы не дай Вселенная столкнуться с медведями.
– Домой? – спросил Хьюго.
– Погрызи эсубху[1], а не домой!
– Да какого черта! Ты же знаешь, что в Уни нельзя попасть! Угомонись и извинись перед Мартой, – давил Хьюго.
Док поднял руку вверх, требуя внимания, затем прижался шлемом скафандра к шлему Хьюго и что есть мочи проорал:
– Думаю, что все-таки контрабандисты знают, как попасть в Уни. А я знаю, где найти лучшую из них!
Та, на кого намекал Док, должна Хьюго несколько сот тысяч ответов. К моменту, когда или если они ее найдут, Хьюго дал себе слово, что отбросит вопросы, выжимающее все соки из сердца, оставив лишь те, что диктует расчетливый ум охотника за головами.
– Ладно, я в деле.
Старик подпрыгнул и ударил пяткой о пятку, как лихой ковбой, разве что без характерного «и-ха».
5
Человечество отправилось в космос не только ради воплощения фантазий о колонизации, установления демократии на планетах, где плевали на демократию, и не только космической романтики ради. Чаще в космос отправлялись по банальной причине – деньги. Большие корпорации зарились на астероид «Психея» с того момента, как крошку разглядели в телескоп. Тогдашняя стоимость астероида была приблизительна равна девяти тысячам годовых ВВП Земли и ее спутницы.
«Инвестиция в Психею – инвестиция в будущее планеты Земля» – повторяло со всех экранов Правительство Земли, и отстроив быстроходные баржи тут же отправило их возводить станцию «Копи́».
Четыре года механические братья рудокопов насиловали «Психею». За это время правительство подверглось нападкам со стороны правозащитников астероидов, которые появились вместе с новой волной хиппи. Только вместо: «мир-вонючие-патлы-беспорядочные-половые-связи» эти проповедовали другое: «мир-космос-половые-связи-с-астероидами». Чтобы заткнуть набирающую популярность шайку, разросшуюся до семи с половиной миллиардов, правительство решило расширить станцию «Копи́», приделав к ней с десяток огромных модулей. Заодно воздвигнув в центральном мемориал астероиду с банальными словами благодарности. На церемонии какой-то одаренный член правительства, которого после избрали министром по делам с астероидами – приклонил колено и извинялся перед «Психеей». Вскоре интерес к астероиду иссяк по причине полной переработки на ресурсы, да и станция оказалась ненужной. К тому же, любители астероидов нашли новый, который нужно защищать, а правительство перерабатывать. Здесь и началось самое интересное.
Станция начала переходить из рук в руки. То корпорации делили ее, пытаясь использовать как плацдарм для дойки бюджета из правительства, мол, «всегда найдется, что переработать». То к преступникам, которым нужно было безопасное место, каким станция и стала, когда выгнали корпорации. В конечном счете, через пятые руки станция стала оплотом для космических пиратов. Главари решили, что урвали большой куш, и с тех пор занимались всем для поддержания деятельности станции, кроме пиратства. Рестораны, аттракционы, парки под куполами, парки с разных уголков вселенной, и все это под пристальной охраной пятого или десятого поколения пиратов. От пиратства у главарей остались разве что мемуары предков, вне станции их стали звать сраными капиталистами, но на «Копи́», дабы избежать проблем, им говорил почтительное «космический пират», если сокращенно, то «КоПи». Бывшие пираты даже тут сумели извлечь выгоду. Когда станция «Копи́» стала созвучна сокращенным «КоПи» и ассоциироваться с пиратами, те придумали слоган, чтобы пришельцы и люди заинтересовались новой вехой в жизни станции: «Копи и купи». Неплохо как для пиратов. В народе станцую прозвали «КИК». И да, во вселенной любили сокращения, придерживаясь мнения Вселенского Правительства: «Лучше уж названия, чем расы», – однако, когда дело доходило до расправы с какой-нибудь системой, идущей наперекор общему курсу, то они не стеснялись сокращать расы до основания.
КИК по праву считался одним из десяти самых безопасных мест во вселенной, занимая почетную восьмую строчку. Никакого криминала, хотя все причастные к Великому Дню семьи – пиратствовали, но за пределами Солнечной системы. На станции же сторожили, жили в роскоши, при этом не забывая пополнять кадровые запасы и набирать команды для вылазок, Вселенная весть куда.
К пиратству прибегали многие, в том числе и ученые. Правительственные гранты на исследования получить сложнее, чем найти систему Уни, а виной тому не батончик «марс». Нужно впечатлить правительство, доказав, что технология действительно пойдет на пользу человечеству. Однако, чтобы исследовать что-то стоящее, мало-мальски полезное или прорывное, нужны технологии пришельцев – нужны кредиты на оборудования. Много кредитов. А где их взять рядовому ученому, закончившему академию, работающему 5/2 в древней лаборатории и подрабатывая в ночные смены и выходные, что превращалось в 7/7? Бедолаги с таким режимом могли рассчитывать на домик где-нибудь на отшибе вселенной, хотя если подписать будущих внуков на ипотеку, то можно было взять жилье и на Земле с ее астрономическими ценами. При таком графике можно заиметь неплохой по меркам неплохих кораблик, прорву детей и инфаркт к сорока пяти годам. Перспектива сомнительная. Док презирал пиратство из-за истории со станцией, но также презирал прабабку с прапрадедом Кубовски, которые были треклятыми любителями астероидов, а потому, проглотив презрение, подался в пираты. Старик с радостью делился историями о славных днях, постоянно называя, а может и выдумывая имена. Одни упоминались вскользь, другие давно отправились к праотцам. Однако во всех рассказах неустанно фигурировало одно имя: Уолли.
Они познакомились в баре «Очень смешно будет назвать бар на Марсе Марс», где Уолли набирал команду. Конечно, Док не поверил в историю про «крепких парней, нужных для сопровождения грузов», но выбирать не приходилось. С того дня парочка стала друзьями. Они делили добычу женщин, тюремные камеры, но не мечты. Для Дока пиратство было игрой, в которую пришлось играть лучше остальных, потому что риск не оправдывался локальной славой и кредитами, а мечтой стать великим ученым. Эпоха подошла к концу, когда Док встретил Марту. Уолли закатил грандиозный скандал и, затаив обиду, пропал с радаров. В глубине души пират знал, что этот день рано или поздно настанет. И все же в самый счастливый день для Дока и проклятый для Марты, он прилетел на церемонию бракосочетания, дав понять, что дружба для него превыше обид. С того дня они периодически созванивались, реже прилетали в гости и только несколько раз по старой памяти пиратствовали с молодняком, плевавшись как хрычи, мол, «все не то, так не пиратствуют». Именно в последний раз Уолли нашел контрабандистку, зажавшую в тиски сердце Хьюго.
6
Уолли постарел и растерял былую лихость. Седина его волос взывала к унынию, ведь из волос у него остался небольшой чубчик, который он прилизывал так и эдак. Предлагающим пересадить волосы он по-старчески предлагал пересадить мозги. Некогда сияющие жаждой приключений глаза померкли. Морщинистое лицо украшала белая щетинка. Лишь волевой подбородок напоминал, что эта труха способна разразиться яростным криком и хоть сейчас приговорить любую команду на самоубийственную миссию. Когда Уолли говорил, чувствовалось, что внешняя оболочка всего лишь оболочка, которая дрожала от ударов сердца, которому было тесно в старческом теле.
– То есть, ты хочешь сказать, существует кнопка, которая перезапустит чертову вселенную? И ей можно задать любые параметры и даже сделать меня снова молодым?
– Именно, копи, Лихой Уолли! – почтенно ответил Док.
– Не надо этих сокращений, я космический пират старой закалки! – Живущий во дворце, – с издевкой обвел пространство Док.
– И что, черт бы тебя, старого, зануду побрал? Вначале воруешь, потом шикуешь! Ты же знаешь эту историю, парень?
– Да-да, я слышал сотню раз, как вы поживились на подлете к Андромеде, – Хьюго улыбнулся Уолли и продолжил: – Нам бы человека, который сумеет нас доставить в систему Уни.
От смеха Уолли задрожал жилой модуль, едва не посыпались картины, не попадали статуэтки. Смех его слышался не только на станции КИК, но и на другом краю вселенной.
– При всем желании стать снова молодым, но это невозможно парни, – пират задумчиво опустил голову.
– За беспокойство мы заберем у вас, – начала размышлять вслух дочка Уолли, тот выхватил бластер и прицелился в нее.
– Тоже мне забиральщица, а ну закройся!
– Хорошо, папочка!
Хьюго усмехнулся, поймав на себе недоуменные взгляды. Сандра в этот раз явно не чуяла границ, помышляя на полном серьезе забрать корабль у искателей кнопки. Несмотря на годы дружбы, Уолли тоже призадумался над этим, но, вспомнив, на какой таратайке летал Док, понял, что за нее и не выручить пары сотен кредитов. Поэтому за дружескую консультацию он попросил скромный перевод на часы. Док усмехнулся, но не просьбе, а над старым другом, растерявшим прозорливость. Если бы задница пирата не приросла к стулу, то, осмотрев корабль и движок, они бы как минимум увеличили свой капитал, а как максимум выкупили бы целый квартал на станции. Док махнул часами, Уолли скорчил недовольную гримасу.
