Я ненавижу магические академии

Ни Бруно, ни папа с мамой, ни бабушка, никто из них не мог…

– И главное, нам тоже ничего не объясняют, – продолжал он негодовать, – только туманные, ничем не подтвержденные намеки. Даже ректору ничего не сказали, хотя Бруно был гордостью нашей академии…

И я поняла, что еще немного разговоров на эту тему, и лицо удержать мне уже не удастся. А это такой позор, так недостойно нашей семьи. Бабушка была бы недовольна.

– Фьорд Хайдеггер, вы говорили о том, что хотите мне помочь, – напомнила я.

– Фьорда Берлисенсис, всем, чем смогу, – горячо ответил он, даже попытался приложить руку к сердцу, из-за чего часть книг опять оказались на полу.

Такими темпами знаний мне совсем не достанется – развалятся они по листочкам и унесутся с попутным ветром. А ведь учебники еще и сдавать придется. Боюсь, библиотекарша не оценит, если я попытаюсь ей вернуть сильно сокращенные варианты выданных книжек.

– Помогите мне донести учебники до комнаты, – улыбнулась я по возможности обворожительно. – А то они такие тяжелые, что я просто боюсь сломаться от их веса.

– Извините, как это я сам не догадался, – смутился он и повернул к лестнице. – В самом деле, такой хрупкой фьорде, как вы, это должно казаться неподъемной тяжестью.

По дороге в общежитие мы говорили о чем угодно, только не о моей семье, и я даже успела успокоиться и начала обдумывать, как бы мне выяснить ситуацию с личной жизнью Мартина. А то потрачу на него время и обаяние, а он окажется давно и счастливо женат. И к чему он мне тогда? Я – девушка из приличной семьи, мне женатые мужчины без надобности, а времени у меня не так много – только до первой сессии. Но мои осторожные наводящие вопросы отклика не находили, о себе он говорить ничего не хотел. Так мы и дошли до моей комнаты, а я ничего о нем и не узнала. А стоя перед собственной дверью, я внезапно поняла, что пускать его туда ни в коем случае нельзя. Неподготовленный человек и в обморок может упасть от неожиданности, правда падать ему будет мягко, но что он потом подумает о девушке, у которой в комнате творится подобное безобразие?

– Фьорд Хайдеггер, а вам так благодарна за помощь, – защебетала я, обворожительно улыбнулась и попыталась забрать у него стопку учебников. – Я не хотела бы вас более утруждать.

Но не тут-то было, учебники он отдавать ни в какую не хотел, даже отстранился немного и посмотрел на меня весьма укоризненно.

– Фьорда Берлисенсис, поверьте, мне совсем не трудно донести до вашего стола эти книги.

– Право, не стоит, – запротестовала я и попыталась опять у него отнять полученное в библиотеке.

– Фьорда Берлисенсис, – покачал он головой, – вы же с таким грузом даже дверь открыть не сможете.

Тут он, несомненно, был прав. Я провела рукой по двери, отпирая замок, и повернулась к своему спутнику со счастливой благодарной улыбкой, намереваясь забрать у него свои знания, с которыми Мартин уже сроднился, не иначе. Но он невозмутимо оттер меня и прошел внутрь. Я даже глаза закрыла от ужаса, не желая видеть выражение его лица.

– Оу, фьорда Берлисенсис, – протянул он, – понимаю, почему вы не хотели меня пускать внутрь.

Еще бы он не понял. Там в комнате в любой части можно грядки устраивать, и урожай обеспечен. Пожалуй, на варианте «Хайдеггер» можно ставить большой жирный крест – больше всего мужчины не любят женской неаккуратности, и это непростительный прокол с моей стороны. Срочно нужно что-то придумывать с уборкой.

– Вы не хотели, чтобы я увидел, что у вас совсем никаких вещей нет, – продолжил Мартин. – Чтобы ваша гордость не пострадала. Фьорда Берлисенсис, вы удивительная девушка.

О чем это он? Неужели он мог что-то разглядеть за таким ужасающим слоем грязи, а саму грязь и не заметить? Я изумленно распахнула глаза. Комната просто сияла чистотой. Никаких паутин, никаких грядок на полке. Лишь в углу что-то типа клумбы, на которой блаженно вытянул веточки Фиффи. Я неверяще на него уставилась. Неужели это все он? Питомец почувствовал мое присутствие, лениво приподнял пару веточек в знак приветствия, которые тут же обессиленно упали назад.

– Какое миленькое у вас растеньице, – заметил Мартин. – Только вот, боюсь, правила проживания в общежитии требуют содержания их в горшках.

– А горшок мне фьорд Кудзимоси разбил, – не отводя взгляда от питомца, ответила я. – Очень недружелюбный декан на нашем факультете.

В моей голове никак не хотелось уложиться, что Фиффи умудрился создать себе столь комфортные условия буквально из ничего. Нет, я всегда знала, что мужчины умеют устраиваться в этой жизни, но еще одно наглядное подтверждение этого факта совсем не внушало оптимизма.

– Фьорд Кудзимоси? Случайно, наверно, – но не успела я опровергнуть эту попытку обеления наглого горшкоразбивателя, как маг заметил. – Впрочем, цветочку вашему не горшок нужен, а тазик, – заметил маг. – Кстати, у меня вполне есть подходящий. Я вам принесу. И что-нибудь из вещей посмотрю. Мне студенты недавно плед подарили, так и валяется в упаковке. Только не отказывайтесь, – торопливо сказал он.

Отказываться я не собиралась – не в моем положении гордо отбрасывать такие предложения, тем более что человек от чистого сердца помочь хочет. Я смущенно потупилась, делая вид, что только его просьба не отказываться помешала мне начать протестовать сразу.

– Фьорд Хайдеггер, я вам так благодарна. Только что на это скажет фьордина Хайдеггер, ваша жена? – в лоб спросила я, ибо другой случай узнать его семейное положение может не скоро представиться. – Ей это может совсем не понравиться.

– Моя жена? – удивленно сказал он. – Какая жена? У меня даже невесты нет, а вы про жену.

– В самом деле? – обрадованно сказала я. – У такого привлекательного фьорда и нет даже невесты? Куда только смотрят девушки на вашем факультете?

Вот пусть и продолжают смотреть туда же, все, этот фьорд им уже не достанется. Молодой привлекательный преподаватель – и до сих пор не женат? Впрочем, мнение об умственной полноценности студенток с факультета Огня у меня уже сложилось. Чего стоит та подруга Серена, которая лучшая на курсе, но не знает даже о существовании такого достижения цивилизации, как расческа? А ведь после расчески еще столько полезных вещей изобрели…

– Вы находите меня привлекательным? – удивленно сказал Мартин.

Какой неиспорченный женским вниманием фьорд! Это же просто подарок богов! Я с деланным смущением потупилась, бросая на него искоса короткие заинтересованные взгляды, легко пробивающие брешь в любой мужской защите.

– Конечно, и вы не только очень привлекательны, но и обладаете добрым сердцем, что сейчас такая редкость, – пылко сказала я.

Теперь смутился уже Мартин, правда, по-настоящему, а не так, как я.

– Но я же еще для вас ничего не сделал, – запротестовал он.

– Почему? Вы помогли мне донести учебники. Знаете, сколько я бы с ними сюда добиралась? – теперь в улыбку я постаралась вложить как можно больше заинтересованности. – И потом, вы не отвернулись от меня в трудную минуту, как сделали все мои знакомые.

– Все? – удивленно переспросил он.

– Никому не хочется общаться с девушкой из семьи государственных преступников, – напомнила я.

– Я уверен – вашу семью оклеветали, – пылко заговорил он. – Неужели у вас нет соображений по поводу того, кто это мог сделать?

Но я только грустно покачала головой. Соображения у меня были, только вот озвучивать их я не считала возможным. Мне казалось, что здесь не обошлось без моего бывшего жениха и его любящего дядюшки. Приданое мое составляло, конечно, довольно приличную сумму, но было всего десятью процентами от того, чем семья владела, что и было записано в подготавливающемся брачном договоре. Но ведь пятьдесят процентов, которые получал доносчик, намного больше десяти, это даже Нильте способен понять. В дом к нам он был вхож, подбросить компрометирующие материалы на семью труда бы не составило. А дядя, стоящий во главе столичной стражи, наверняка бы прикрыл его в случае неудачи. И то, что всех моих родственников арестовали, а меня отпустили «за недоказанностью», тоже прекрасно в это вписывалось. Ведь жених бывший хотел видеть меня не за решеткой, а в собственной постели…

Беседа наша прервалась требовательным стуком. Но я даже не успела сделать к двери ни одного шага, как она распахнулась и впустила маму Антера, Деллу Нильте. Весьма и весьма недовольную. Надо признать, что самым большим недостатком моего бывшего жениха я всегда считала именно ее. Недовольной она была всегда, но сегодня – в особенности.

– Так я и знала, – начала она возмущаться прямо с порога. – Не успела бросить моего бедного мальчика, как уже нашла себе другую жертву.

– Но позвольте, фьордина, это ваш сын от меня отказался, – удивленная таким напором сказала я.

– А что, по-твоему, он должен жениться на бесприданнице из такой ужасной семьи? Это бы поставило сразу крест на его службе! – припечатала она.

– Фьордина, вы не находите, что торопитесь? Суда еще не было, – напомнил Хайдеггер, на которого больше никто внимания не обращал и которому это не очень нравилось.

– Ничего, суд еще будет. И над этой мерзавкой тоже, – потыкала она пальцем в мою сторону. – Подумать только, так надругаться над чувствами моего бедного мальчика! Целитель сказал, ему теперь неделю сидеть нельзя!

Никогда не подозревала, что чувства у Антера находятся в таком специфическом месте. С другой стороны, Фиффи же не оставил его полностью бесчувственным, да и бывший мой жених сам виноват в случившемся.

– Вообще-то, это ваш мальчик на меня напал, – заметила я. – И если бы не помощь Фиффи…

При звуках своего имени мой питомец оживился и начал заинтересованно перебирать веточками. Судя по всему, то что он добыл в столовой, уже успело усвоиться, а крепкий зад моей бывшей будущей свекрови манил его к себе неимоверно.

– Эти магические выродки должны быть запрещены, – уверенно сказала она, делая шаг подальше от Фиффи и поближе к двери.

Фиффи неторопливо покинул обжитое место и направился в ее сторону.

– Я жалобу ректору напишу, – взвизгнула Делла и выскочила за дверь. – Это заговор. Нас, Суржиков, всегда пытаются извести, потому что мы – опора трона!