Плейлист двух сердец

Эбигейл знала, что я мечтаю когда-нибудь стать поваром, и те небольшие пакеты с провизией, которые она оставляла под дверью, были призваны не только накормить нас физически, но и насытить мою душу. Я заглянула в пакет и увидела багет, небольшой кусок медовой ветчины, четыре сладкие картофелины и арахисовое масло.

Внутри лежала еще одна записка от психотерапевта Эбигейл:

«Просьба о помощи не делает тебя неудачником».

Вот так просто, сквозь тучи проглянуло солнце.

– Риз! Давай-ка поторопимся, – сказала я, бросив взгляд на часы, и быстро убрала ветчину в холодильник. Нет времени лить слезы благодарности. Сейчас главной задачей было доставить Риз в лагерь до девяти утра.

Каждое утро я включала в машине альбом Alex & Oliver. Но только один из первых. На мой взгляд, они были лучшими. В песнях чувствовалась искренность, ведь Голливуд еще не наложил на дуэт свои жадные до денег лапы. Алекс и Оливер Смит были настоящими гениями лирики. Жаль, что звукозаписывающий лейбл не позволил ребятам в полной мере продемонстрировать их талант. Их попросту превратили в стереотипных знаменитостей. Большинству поклонников группы новый материал пришелся по душе; но опять же, спрос на поп-музыку существовал всегда. Если бы его не было, не было бы и поп-музыки.

Но такие как я, подлинные фанаты? Мы заметили перемену. Я бы не удивилась, если бы вскоре Оливера пригласили ведущим на какой-нибудь музыкальный телеконкурс.

Мне не слишком понравилось их новое звучание, но с первыми двумя альбомами я чувствовала особую связь. Они словно рассказывали о самых ранних главах моей жизни.

Песня Faulty Wires стала саундтреком моей юности, она так много для меня значила. Печально, что после недавних трагических событий мы больше никогда не услышим новые, подлинные творения дуэта. Я затаила дыхание в надежде, что Оливер вернется к творчеству. Но судя по заголовкам газет, Оливер катился по наклонной, не имея ни малейшего желания возвращаться к жизни.

Недавно я прочла, что он не выходил из дома уже шесть месяцев и превратился в настоящего затворника.

И я его не винила.

Я бы тоже впала в депрессию.

В машине играли Alex & Oliver, и Риз подпевала словам, которые пока еще не понимала. Словам о первой любви, надежде и страхах. Стихи о борьбе и триумфе. Поэзия истины.

Я тоже подпевала, и как любая девушка в мире, представляла, что Оливер писал эти слова для меня одной.

3

Эмери

Я потратила день на поиск работы. Потом забрала Риз из лагеря, накормила ее ужином и отвела к Эбигейл, чтобы отправиться на ночную смену в «Семь». По большому счету это заведение было забегаловкой. Можно было с легкостью пройти мимо и не заметить, что он открыт. Тем не менее люди все равно как-то его находили.

Я не раз советовала Джоуи – владельцу бара – потратиться на освещение у входа и вывеску, но он лишь отмахивался, заявляя, что дела в баре и так в порядке. Он был прав, но ведь могло быть гораздо лучше.

В тот вечер посетителей собралось немного. В дальней кабинке, ссутулив плечи и крепко сжав в руке стакан, сидел парень в бейсболке и кожаной куртке. У барной стойки расположилась молодая парочка, с виду лет двадцати двух. Очевидно, это было их первое или второе свидание. И, похоже, последнее, судя по их неловкому общению.

Еще один посетитель устроился в углу бара. Старина Роб, местный завсегдатай.

Готова поклясться, что Роб восседал на одном и том же барном стуле с первого дня открытия «Семь». Он всегда пил кофе, который приносил с собой, и виски, который наливали ему мы. Роб разгадывал кроссворды в газете или читал новости, и, в общем-то, был молчуном.

Мне нравился Роб, то, как он держался особняком и никогда не совал нос в чужие дела.

– Здесь сегодня оживленно, – сказал Джоуи, встретив меня за барной стойкой. Он закончил свою смену и кивнул мне в знак приветствия. – Думаешь, справишься с этой неуправляемой толпой?

Я фыркнула.

– Сделаю все, что в моих силах. – Обычно по вторникам в баре было затишье. Хороших чаевых не заработаешь, но я решила, что это лучше, чем ничего. В среднем в такие вечера в бар заходило человек двадцать или тридцать. И если везло, они оставляли, по меньшей мере, пятьдесят долларов чаевых.

– Кстати, сегодня большой концерт на арене. Так что после шоу у нас и правда может стать оживленно.

– Концерт? Кто выступает? – спросила я. Обычно я старалась следить за программой концертов, поскольку в дни шоу народу в баре прибавлялось. Но об этом мероприятии я ничего не слышала.

Джоуи пожал плечами.

– Не знаю, какие-то Оливер и Адам, или Адам и Оливер, или как их там.

– Алекс и Оливер? – ошеломленно выдохнула я.

– Да, они. Наверное, один из братьев. Я слышал по радио, что второй погиб в этом году. Печально.

Не может быть. Alex & Oliver – моя любимая группа. Их музыка – неотъемлемая часть моего детства. Не хочу показаться чокнутой фанаткой, но я и моя младшая сестра, Сэмми, обожали Alex & Oliver задолго до того, как они обрели славу. Даже Риз успела выучить слова всех их песен. После смерти Алекса я проплакала три дня, слушая их альбомы на повторе.

Наверное, с моей стороны было глупо рыдать три дня о человеке, с которым даже не знакома, но в глубине души я чувствовала, что знаю его через его музыку.

Как пройдет сегодня концерт? Как Оливер собирается выступать без брата?

Джоуи, казалось, вовсе не беспокоила важность сегодняшнего вечера для Оливера Смита.

– Ладно, я пойду. Хорошего вечера.

– И тебе, Джоуи.

Проводив его, я вытерла барную стойку и прислушалась к волшебным звукам, услаждающим уши тысяч людей, которые, как и я слушали один и тот же диск, вечность играющий на повторе в баре Джоуи. Единственная надежда сменить музыку – дождаться посетителя, желающего потратить доллар, опустив его в музыкальный автомат. Обычно этим занимались пьяные студенты, сорящие однодолларовыми купюрами, словно сотенными.

Мне не давал покоя вопрос, какой песней Оливер откроет концерт.

И какой закончит.

Интересно, страшно ли ему выходить на сцену после случившейся полгода назад трагедии. Если бы я оказалась на его месте, то впала бы в такую глубокую депрессию, что, наверное, уже никогда бы не вернулась к выступлениям.

Но голос Оливера… он стоил того, чтобы быть услышанным. У каждого фаната всегда есть любимчик в группе. Сэмми любила Алекса. А я? Я обожала Оливера. Большинство людей считали его менее интересным из двух братьев, но я думала иначе. Алекс, несомненно, был сердцем дуэта, но Оливер был его душой. О том, как он умел передавать эмоции голосом, большинство исполнителей могли только мечтать. Его талант казался почти неземным.

Я должна быть сегодня там, слышать его, видеть, как он раскрывает свое сердце. Подпевать его текстам вместе с многотысячным залом.

– Еще один, – пробормотал парень в бейсболке из глубины зала и, помахал в воздухе рукой с поднятым вверх пальцем. Он даже не взглянул в мою сторону, и я не поняла, что именно он просит. Наверное, ему показалось, что я иду к нему слишком долго, потому что он снова поднял руку и крикнул: – Еще один!

На секунду я задумалась, не диджей ли это Халед[5 - DJ Khaled – американский диджей, звукорежиссер, продюсер и рэпер.] расположился в дальнем углу бара. Того и гляди закричит: «Мы лучшие!»[6 - We the best – второй студийный альбом DJ Khaled.], и начнет рассказывать всем вокруг, что он отец Асада[7 - Father of Asahd (Отец Асада) – одиннадцатый студийный альбом американского хип-хоп продюсера DJ Khaled, названный в честь его старшего сына Асада Так Халеда.].

Обычно я бы проигнорировала его окрик и попросила подойти к стойке, как делают все клиенты, желающие купить выпивку. Но в этот вечер посетителей почти не было, и я радовалась любой возможности себя занять, лишь бы время не стояло на месте.

Я подошла к парню, но он не поднял головы.

– Привет. Прости, я только заступила на смену и не знаю какой напиток ты пил.

По-прежнему не глядя на меня, парень подтолкнул ко мне пустой стакан.

– Еще один.