Элеанор и Грей

– Спасибо.

Она начала отвечать, но вдруг зашлась в приступе кашля. Понадобилось некоторое время, чтобы она смогла отдышаться, и я вся сжалась от беспокойства. Когда приступ прекратился, она покачала головой.

– Все в порядке, Элли.

Иногда мне казалось, что она специально так говорит, чтобы не делать мне больно. Я думала, что мамы готовы на что угодно, лишь бы уберечь детей от страданий.

Я положила голову ей на плечо, и мы уставились на воду, над которой пронеслись три стрекозы.

– Он прочитал «Гарри Поттера», все пять книг, потому что я сказала, что у нас нет ничего общего, а он хотел переубедить меня.

У мамы округлились глаза и отвисла челюсть.

– Он прочитал твои любимые книги?

– Да.

– Элеанор?

– Да?

– Выходи за него замуж.

5

Элеанор

Когда во вторник я отправилась к Грейсону, на мне был кардиган со стрекозами. Тот самый, в котором я была на вечеринке – я решила, что он должен принести мне удачу. Я не стала краситься, потому что это больше не имело значения, тем более что мне надоело тыкать в глаз щеточкой для туши.

Идя по Уэстон-стрит, я пыталась справиться с волнением. В конце концов, это же всего лишь свидание, а не свадьба.

Незачем делать из мухи слона.

Я поднялась на крыльцо дома Грейсона и позвонила в дверь.

Нервно теребя пальцы и переминаясь с ноги на ногу, я несколько мгновений ждала, когда он появится. Еще никогда в жизни мне не приходилось так мучительно долго ждать, когда откроют дверь, но, судя по размерам дома Грейсона, это выглядело вполне понятным.

Наконец он возник на пороге, сжимая в объятиях большого пушистого черного кота.

Мои глаза округлились от восторга.

– О боже, кто это у нас такой?

– Это Мяу, мой лучший друг, – объяснил Грейсон, разрешая мне погладить кота. – Он старый пердун, но все равно самый клевый чувак в округе.

Я улыбнулась, глядя на кота.

– Привет, Мяу. Я – Элли.

Мяу мяукнул, а затем спрыгнул на пол и прошествовал обратно в дом, нисколько не заинтересовавшись моей персоной. Я не смогла сдержать смех.

– Он милый, – сказала я.

– Да. Итак, ты готова? – спросил Грейсон, снимая с вешалки в холле толстовку с капюшоном.

– Да, но куда мы идем?

– Я подумал, что, прочитав эти книги, узнал кое-что из того, что тебе нравится, а теперь мне хотелось бы, чтобы ты узнала о том, что нравится мне. Мы идем в кино.

– О! И на какой фильм? – спросила я, когда мы спустились с крыльца.

– Ну, по вторникам в кинотеатре «Кэмерон» показывают старые фильмы о кунг-фу. На этой неделе идет «Король-боксер».

– Ты смотришь старые фильмы о кунг-фу?

– Да. Когда дедушка был жив, мы смотрели их вместе. А потом я просто продолжил смотреть их один. – Он покачался на пятках, снова постукивая себя пальцами по ногам, как делал каждый раз, когда чувствовал себя неловко. – Слушай, если ты не хочешь в кино, мы можем заняться чем-нибудь еще, например, поесть мороженого. Я просто подумал…

Мое сердце…

Я улыбнулась и ласково покачала головой, потирая ладонью правую руку.

– Мне кажется, это отличная идея. – Он улыбнулся в ответ. – И даже больше, Грей, – с улыбкой повторила я когда-то сказанные им слова.

Мы зашли в кинотеатр, где он купил попкорн и конфеты. Из-за брекетов я почти не могла съесть ничего из этих угощений, но все было замечательно. Мой живот и так был переполнен от порхавших в нем бабочек.

Его любимой сладостью оказалась красная лакрица, и он сказал, что его приучил к ней дедушка.

Бабочки в моем животе не унимались, даже когда мы сидели в зале. Скорее, увеличились в размерах. Я была готова поклясться, что наши руки скользнули друг к другу во время фильма. А когда наши мизинцы вдруг соприкоснулись, у меня замерло сердце.

Когда мое волнение стало невыносимым, я положила ладони на колени, изо всех сил стараясь убедить себя не переоценивать значение легкого прикосновения. Я ругала себя за то, что отдернула руку, потому что не смогла узнать, что произошло бы дальше. А что было бы, если бы мы сцепили мизинцы? Взялись бы за руки? Почувствовал бы он, как бешено колотится мое сердце?

Каждый раз, когда Грейсон смеялся во время фильма, я вторила ему, потому что, слыша его смех, невозможно было отделаться от мысли, что перед вами не самый счастливый на свете человек. Это был отличный фильм, но большую его часть я наблюдала за тем, как Грейсон наслаждается им. Широко распахнутыми глазами он вглядывался в экран и закидывал голову назад в самые напряженные моменты, запихивая в рот горсти попкорна.

Теперь мне было дико, что я думала, будто знала, кем был этот всеобщий школьный любимец. Совершенно очевидно, что я ошибалась. В Грейсоне скрывалось нечто гораздо большее, чем его умение играть в баскетбол, кроссовки Nike и привлекательная внешность.

У него была индивидуальность, невидимая в школе, начиная от его любви к коту, фильмам о кунг-фу, тоски по деду до особенного выражения одиночества, проскальзывавшего в его взгляде.

И я чувствовала себя полной дурой, что судила о нем, не узнав хорошенько.

И все, что мне открывалось, еще сильнее притягивало меня к нему. В Грейсоне было столько слоев, и каждый раз, когда он приоткрывал душу, я ощущала себя так, словно меня посвятили в великую тайну.

– Понравился фильм? – спросил он, и в его голосе прозвучала неуверенность.

– Это было потрясающе! Раньше я не видела фильмов о кунг-фу.

Он облегченно вздохнул и положил ладонь на грудь.

– Отлично. А то я волновался. Большинство девушек считают чудачеством, что я смотрю эти фильмы, но я их просто обожаю.