Клятва безумная и смертельная

– Я знаю.

– Как бы вы ни стремились сохранить жизни, война не может обойтись без жертв.

– Это я тоже знаю.

Очередной порыв ветра проносится по веранде, снова задувая пламя свечи. На этот раз ветер был привлечен Айзеком. Я научился чувствовать его магию. Она живет в воздухе, в отличие от той, которая течет в моей крови.

Я бросаю на скрейвера многозначительный взгляд и снова зажигаю фитиль. Порыв ветра опять тушит пламя, и я прищуриваюсь. Айзек никогда не отступает. Когда я впервые начал учиться контролировать свою магию, меня это раздражало, но теперь я получаю удовольствие от вызова. Я держу палец у свечи, и пламя изо всех сил старается не погаснуть. Перед моими глазами пляшут звезды, пока я пытаюсь подчинить магию своей воле. Ветер становится настолько сильным, что почти срывает с меня плащ, а мои глаза начинают слезиться. Айзек взмахивает крыльями, но пламя не гаснет.

– Я сказал, что мне холодно. Ты не слышал?

Скрейвер улыбается и позволяет ветру улететь в никуда. Из-за внезапного отсутствия магического сопротивления мое пламя на мгновение поднимается высоко вверх, отчего растопленный воск тут же начинает струиться по стенкам свечи. Я перестаю воздействовать на свечу магией.

– Мне кажется, стоит показать народу Лии Мары, что магия может быть полезной, – советует Айзек.

Я вспоминаю о людях, исцеленных моей магией, о том, как мне удавалось отбрасывать врагов не только от себя, но и от тех, кто сражался рядом со мной.

– Я уже показывал, – отвечаю я.

– Я о том, что вы должны сосредоточить свое внимание не только на военной мощи.

Я внимательно смотрю на него.

– Ты хочешь сказать, что я должен использовать магию против Рэна, – говорю я, и это не вопрос. – Именно этого он и боится.

– Вы сказали ему, что собираете армию. Он будет готов мстить. Он будет готов сражаться на расстоянии, как это делают короли.

Но против магии он будет бессилен.

Я знаю. Рэн уже проигрывал магии.

– Рэн вас знает, – замечает Айзек. – Он ожидает насилия. Он ожидает вооруженного нападения. Он готовится к спланированной жестокой атаке, мало чем отличающейся от той, что организовала Карис Люран. Вы формируете армию и тем самым поклялись в верности этой стране.

– Не стоит недооценивать его. – Я вспоминаю о шрамах от хлыста на своей спине и на спине Тайко. – Когда его загоняют в угол, Рэн может быть очень жестоким.

– Да, Ваше Высочество. – Айзек заставляет пламя снова трепетать на ветру. Огонек отражается в его блестящих черных глазах. – И вы тоже можете.

Глава 2

Рэн

В Замке Железной розы снова осень. Первый холодный ветер сезона врывается в мои окна, и я вздрагиваю от холода. Я уже несколько месяцев обходился без растопленного камина по утрам, но сегодня в воздухе повеяло осенней свежестью, и мне захотелось позвать за слугами, чтобы они развели очаг.

Я этого не делаю.

На протяжении вечности я боялся начала нового сезона, потому что это означало, что проклятие снова вступит в свои права. Мне исполнялось восемнадцать, и я оказывался в ловушке бесконечно повторяющейся осени. Я оставался наедине с Греем, моим бывшим командором стражи, и пытался найти девушку, которая могла бы снять проклятие, истязавшее меня и весь Эмберфолл.

Этой осенью рядом со мной Грея нет.

Этой осенью со мной будет девушка.

Этой осенью, судя по всему, мне впервые исполнится девятнадцать.

Проклятие снято.

Но я этого не ощущаю.

Лилит – колдунья, которая когда-то загнала меня в ловушку проклятия, – теперь поймала меня на крючок другим способом.

Харпер – девушка, которая смогла снять проклятие, «принцесса Колумбии», поклявшаяся помогать моему народу, сейчас стоит во дворе под моим окном и размахивает мечом вместе со своей ближайшей подругой Зо. Зо некогда была стражницей Харпер, но затем она помогла Грею сбежать. Я не могу лишить Харпер лучшей подруги, но я также не могу допустить, чтобы присягнувший мне в верности солдат демонстрировал избирательную лояльность.

Царящее вокруг напряжение и так слишком сильное.

Харпер и Зо отступают друг от друга, тяжело дыша, но Харпер почти сразу же возвращается в боевую стойку. Это заставляет меня улыбнуться. Церебральный паралич делает бой на мечах сложным – некоторые бы даже сказали невозможным – однако Харпер настроена освоить это искусство куда более решительно, чем любой человек из всех, кого я знаю.

У меня за спиной раздается легкий беззаботный голос:

– Ах, Ваше Высочество, как это мило, что принцесса Харпер считает, будто бы она может преуспеть в своих начинаниях.

Улыбка исчезает с моего лица, но я не двигаюсь с места.

– Леди Лилит.

– Прости, что отрываю тебя от раздумий, – говорит она.

Я молчу. Я никогда не прощу ей ничего.

– Интересно, как она справится с жизнью на улицах своей этой Колумбии, если тебе не удастся одержать победу над армией Силь Шеллоу.

Я замираю. Она часто угрожает тем, что перенесет Харпер обратно в Вашингтон, округ Колумбия, где у меня не будет даже возможности поговорить с ней, где у самой Харпер не будет ни дома, ни средств на существование, ни людей, на которых она могла бы положиться, ни возможности вернуться в Эмберфолл.

Лилит не обращает внимания на мое молчание.

– Разве ты не должен готовиться к войне?

Да, вероятно, должен. Грей дал мне шестьдесят дней, чтобы я подумал и добровольно отдал власть над Эмберфоллом прежде, чем он поможет Лие Маре отобрать ее силой. Сейчас он находится в Силь Шеллоу и готовится возглавить армию против меня. Я не знаю, движет ли им желание обеспечить страну необходимыми ресурсами (Силь Шеллоу отчаянно нуждается в доступе к торговым путям) или желание занять трон, который, как он прежде говорил, ему вовсе не нужен.

В любом случае он собирается напасть на Эмберфолл. Он собирается напасть на меня.

– Я готов, – отвечаю я.

– Я что-то не вижу армии, не вижу никаких генералов, разрабатывающих стратегии в штабе, не вижу…

– Ты решила стать военным стратегом, Лилит?

– Я просто знаю, как должна выглядеть подготовка к войне.

Я хочу умолять ее уйти, но это только усилит ее желание остаться. Когда Грей был заточен здесь со мной, я находил утешение в том, что не страдаю в одиночестве.