Тухачевский против зомби. X-files: секретные материалы советской власти

– Что это?

– Это дом моего отца.

– Вашего..?

– Да, не удивляйтесь. Он отшельник. Тут раньше скит был, потом монахи разбежались кто куда, кого убили, кто схиму оставил, а отец остался, сделал себе из этого сруба дом, вот тут и живет. Следуйте за мной…

Вошли за плетень, обогнули дом. Большой был дом, сразу видна была рука древнего зодчего, знавшего толк в добротном и долговечном строительстве. На заднем дворе был запущенный старый колодец, забросанный сверху еловыми лапами. Откидав их, Антонов поразился – он доверху был набит единицами оружия. А ведь это – не меньше десяти метров в глубину, а то и больше!

– Ого, – присвистнул он. – Ну и дела.

– Все свежее. Мамонтовцы оставили при отступлении.

– Вы мамонтовец?

– Так точно.

– Что ж, – поразмыслил Антонов. – Если вдуматься, бой у нас завязался внезапно, и особой опасности вы для уезда не представляете – не бандитствуете, дезорганизации в работу советских органов не вносите… Но одно условие – что в течение 24 часов вас здесь не будет! Ни вас, ни единого вашего бойца!

– Слово офицера.

– Послушайте, а как Вы собираетесь с ними? Они больны и идти сами не смогут, а их, сами говорите, 20 человек…

– Я отвечу, если…

Токмаков не успел договорить – со стоянки, бивака, где оставили белочехов, опрометью летел Артюха – антоновский боец.

– Командир! Товарищ командир!

– Чего орешь?

– Там… у этих… пленных… что-то судороги вроде… пеной изошли…

– Быстрее, – подскочил Токмаков и бросился в избу. Антонов, еще не понимая, что происходит, бросился за ним. В сенях поручик указал на бочку:

– Помогите мне.

Вдвоем белый и красный командиры взяли тяжелую посудину и потащили ее к месту стоянки. Насилу дотащив, сделали в ней пробоину и стали из походной кружки поить бредивших солдат. У последних к тому времени и впрямь пошла ртом пена, многих сводили нечеловеческие, не виденные ранее Антоновым даже в госпиталях, судороги.

– Что с ними?

– Это отвар… Его варит мой отец. Он, по слухам, придает нечеловеческую силу и ловкость. У меня было с собой в поезде несколько литров. Мы готовились на Урале к затяжным и кровопролитным боям, и я вынужден был дать его им. Поезд сошел с рельсов – извечная русская безалаберность, и вот результат. Три дня в лесу, а отвар имеет срок действия. Когда он выходит, начинается такое…

– Хе, – Антонов нелепо осклабился. – Сложно поверить в то, что вы говорите.

– А Вы и не верьте. Посмотрите лучше, сделайте выводы и уносите ноги – зелье снова начнет действовать с минуты на минуту и тогда… Одним словом, вам несдобровать. Схрон останется здесь, оружие я велю оставить там же. Приходите в любой момент – он Ваш. И спасибо.

Через десять минут отряд Антонова выходил из леса. Сам начальник милиции шел, опустив голову и погрузившись в раздумья. Увиденное им показалось ему странным, он никак не мог поверить в реальность происходящего.

– Товарищ командир? – не унимался Артюха.

– Чего тебе?

– Схрон-то когда будем вывозить?

– Зачем?

– Ну как? Сдавать же надо.

– Не надо. Пусть полежит, жрать авось не просит. Пригодится.

Думал ли тогда командир маленького партизанского отряда, что подходящий к его применению случай представится уже спустя несколько месяцев…

От мыслей Антонова отвлекла группа людей на лошадях, стоявшая у самого подхода к лесу. Среди них были Никита и Николай Степанович. У Никиты, для которого все происходящее было похоже на участие в каком-то приключенческом фильме или в компьютерной игре, но никак не на действительность, от осознания близости истории, своей причастности к ней буквально дрожали поджилки. С одной стороны, то, о чем он писал – знаменитое Тамбовское восстание – подготавливается при его непосредственном участии, что не может не воодушевлять его как историка. С другой стороны – грядет большое кровопролитие, и он еще тешит себя надеждой все изменить. Во всяком случае, попытаться. Вот сейчас, через несколько минут, решится судьба Тамбовской земли – селяне Кирсановского уезда встретятся с Александром Антоновым.

– Здравствуй, Александр Степанович, – первым заговорил его дед, держа под узцы лошадь, на которой сидел Никита. Такое обращение к Антонову, который был едва ли не на 30 лет младше Николая, говорило о ненапускном уважении к собеседнику, которое питали все собравшиеся.

– Здравствуй, Николай.

– Знаешь уже, что привело нас.

– Знаю, наслышан.

– Вот за советом к тебе пожаловали… Как быть – поступить?

Антонов рассмеялся:

– Да нет, Николай, не за советом вы ко мне пожаловали. Как быть за вас уж жизнь решила, тут вариантов не так много.

– А коли сам все знаешь, уж выручи…

Антонов окинул собравшихся взглядом. Даже сквозь непроглядную ночную тьму ощущался его цепкий взгляд.

– Надумали, значит… Твердо решили?

Молчание. Вдруг резкий возглас Никиты прервал его.

– Нет.

Крестьяне обернулись на ретивого юношу и посмотрели на него с укоризной.

– Кто такой? – приблизившись на коне, спросил Антонов.

– Внук мой, – стыдливо ответил Николай. – Да ты его не слушай, Александр Степаныч.

– Ну почему же. Слушать как раз надо. Вы вон не слушали, когда вам говорили – и вот результат. 10 трупов как с куста.

– Ты и про трупы знаешь?