От Нигера до Нила. Дневник экспедиции 1904—1907 гг. Впервые на русском языке. Том 2

Качелла (наместник султана Борну) провинции Йо

В то время, как качелла с помощью Хосе организовывал караван для марша, я видел, как организуется отряд из авангарда всадников, которым командовал Хосе и арьергард под командованием старого «короля». Затем я расставил лучников через интервалы между паломниками каравана и выслал группы разведчиков по флангам. Мы с качеллой возглавили караван, который теперь начал медленно выходить из города. В процессии двигались волы, тяжело нагруженные пакетами, кастрюлями и сковородками, а поверх всего сидели маленькие обнаженные дети. Иногда эти грузы с грохотом падали на землю. Безмолвные женщины, балансируя корзинами на головах и неся своих детей, подвешенных за спину, шли, безразлично и устало смотря на окружающих. Коровы, овцы и козы шли в облаках пыли, мужчины и мальчики метались взад и вперед, чтобы провести свои стада через бреши в колючей ограде. В толпе тащились относительно не столь чернокожие фулани и хауса из Сокото, темнокожие люди из Мелле и Тимбукту, и многие малламы с их тюрбанами и белыми одеждами. Все шли спокойно и не чувствуя опасности. Кроме того, раненые в недавнем сражении ехали на ослах, а другие хромали рядом, в то время как старый воин ведомый своим сыном, нащупывал дорогу потому, как был совершенно слепым, так как копье разбойника-тубу выкололо ему оба глаза.

Качелла и «король» Йо выходят из Бултури

Сразу за пределами Бултури мы пересекли место сражения отряда качеллы с тубу, где опухшие и гниющие туши лошадей, которые стали жертвами отравленных стрел противника, источали ужасное зловоние *.

* Эффект от поражения отравленными стрелами внезапен и смертелен. Через несколько минут жертву охватывают судороги, которые быстро уступают место обесцвечиванию и опуханию тела. Малламы хранят секрет противоядия от яда, и передают его влиятельным вождям, которые таким образом демонстрируют свое мужество перед соплеменниками, не рискуя умереть от яда. Противоядие представляет собой жидкий препарат, который действует как превентивный, и воины, такие как наш качелла, которые часто подвержены риску ран от отравленных стрел, принимают суточную дозу. Таким образом, они могут выделиться среди своих воинов и могут атаковать противника, не рискуя умереть от отравленной стрелы. Противоядие также дается любимым лошадям, но в отношении их его защитный эффект отнюдь не определен. Есть много малламов-шарлатанов, которые притворяются обладающими секретным снадобьем и ведут бойкую торговлю с туземцами, которые веря им, покупают пустышку вместо лекарства. Купившие подобное «чудо-средство» в течение длительного времени будут верить в него, пока не получат свою стрелу. А получив ее, едва ли будут иметь достаточно времени, чтобы возбудить дело против исламского маллама за мошенничество.

Когда мы отошли, примерно, на пять миль от города, на противоположном берегу были замечены тубу, двигавшиеся параллельно на нашем левом фланге. В течение всего дня продолжалось это параллельное преследование, и караван тяжело шел через песчаные территории в облаках пыли, поднятой людьми, скотом и всадниками. Время от времени разведчики пытались атаковать отдельные малые группы врага на нашем берегу, но они не дожидаясь нападения, сразу скакали через реку.

Вскоре отряд тубу показался впереди. Хосе собрал своих всадников, которые теперь насчитывали шестьдесят (к нам на марше присоединилось еще несколько кавалеристов), и атаковал врага, который внезапно запаниковал и побежал, собираясь укрыться в густом кустарнике позади них. На своих маленьких лошадях они ушли с изумительной быстротой, растворившись в низком кустарнике, где нашим более крупным лошадям было невозможно следовать за ними. Тем не менее, некоторых из них достали копьями. Именно после этой битвы к нам подошел старик-воин из отряда, преследовавшего врага и, приветствуя нас, с гордостью показал нам кровавые раны на голове и на лице. Затем он спрыгнул с лошади, перевязал голову большими листами, которые росли в кустах, и, снова поднявшись, поехал на свое место в авангарде.

Во время атаки один из всадников Хосе, человек, который сопровождал нас в нескольких охотничьих экспедициях в этой стране, повернул назад и побежал, проскользнув среди всадников основного отряда. Но острый глаз Качеллы быстро заметил беглеца, и вождь приказал его задержать. Оправдание дезертира основывалось на том, что он полагал, что основной отряд и так достаточно силен и не нуждается в его поддержке. У дезертира отняли копье и лошадь, он стал объектом всеобщего презрения и был вынужден идти пешком.

Караван следовал по трудному пути без остановок, за исключением таких случаев, когда тубу на время преграждали дорогу. Вскоре мы дошли до Погвы, и здесь произошла еще одна короткая остановка, во время которой были расчищены пальмовые заросли во избежание засады моббуров. Проехав несколько миль через густой буш за деревней, разведчики обнаружили большой отряд тубу, поэтому авангард остановился, пока караван не укрылся на краю кустарника. Там, на равнине, недалеко от берега реки сосредоточились все силы тубу, всего около 400 всадников. Мы шли из города Бултури с большей скоростью, чем они ожидали, и поэтому застали их врасплох. Все разбойники были спешившись и купали в реке своих лошадей. Не теряя ни минуты, их атаковал наш авангард, а затем в рядах противника началась паника. Тубу бросились к своим лошадям и разбежались по всем направлениям. Всадники качеллы отлично орудовали своими копьями. Хосе заметил вождя тубу, окруженного толпой людей, поскакал прямиком к нему, схватил за поводья его лошадь и выстрелил в него, когда тот садился в седло.

Старый воин в накидке, защищающей от стрел. Он был одним из убитых в сражении

Тридцать врагов были убиты, а многие были ранены. Качелла потерял пять человек убитыми и несколько ранеными.

Смерть их лидера поразила разбойников, которые теперь полностью исчезли и оставили нас бесспорными хозяевами пути к Йо. Качелла и малламы были в восторге от успешного разгрома врага, и вождь отправил двух всадников, чтобы передать благодарность Хосе за то, что он убил вождя разбойников. Поскольку дорога была теперь безопасна, и мое присутствие в караване больше не было необходимо, я уехал с Хосе в Йо, прибыв туда около пяти часов. Некоторые паломники из каравана остановились в буше. Остальные продолжали идти, пока не оказались в пределах видимости деревни, а потом легли на землю и уснули.

Дом, в котором я остановился по прибытии в Йо, располагался на небольшом холме недалеко от деревни. Вскоре Хосе попросил меня выйти наружу, и там, с холма, я увидел, как качелла и его воины собрались под бой барабанов вокруг развевающегося флага. Когда они увидели, что я вышел на холм, они поскакали галопом к нам; затем внезапно остановились передо мной, мгновенно вскинув свои длинные копья и крича: «Белый человек показал нам дорогу домой в Чад».

Когда качелла вошел в деревню, женщины и дети окружили его, спрашивая о подробностях, и он рассказал им об убийстве вождя тубу. Но, когда они просили его сообщить о своих павших, он не стал говорить, не желая слышать, как женщины плачут. Затем женщины ждали, когда все воины войдут в деревню, так что убитых можно было определить по их отсутствию в толпе победителей. И всю ночь раздавались рыдания женщин, призывавших погибших вернуться.

ГЛАВА XIX. МОЕ ВТОРОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ НА ОЗЕРО

13 февраля Гослинг отправился в Куссери (рядом с Форт-Лами, нынешней столицей Чада Нджаменой – прим. переводчика), который должен был стать нашей новой базой, взяв с собой большую часть снабжения. В его караване было не менее пятидесяти быков, чтобы нести груз, и пять лошадей, включая двух, принадлежащих повару Джону и Кавассо (мальчику-слуге моего покойного брата). Поскольку они были в Борну, великой стране лошадей, где многие имеют своего коня, «бои» обезумели в желании обладать лошадьми и больше ни о чем не говорили у костров в лагере.

Оказывается, Джон и Кавассо, инвестировали свои сбережения в лошадей в Кукаве, платя за них по 6 фунтов за голову; но их гордость владения лошадью была кратковременной и дорогостоящей, особенно для Кавассо, который должен был продолжить путешествие по воде, и поэтому повар и слуга вынуждены были расстаться с лошадьми в Форт-Лами, продав их по одному фунту за голову.

Баобаб

Хосе отправился в тот же день с Галадимой* и перевозчиками, чтобы собрать запасы кукурузы для нашего путешествия по озеру. В то же время он заложил запас провизии, в том числе ямса, перца, лука, сладкого картофеля, арахиса и помидоров. Эти последние, которые в основном выращивались в Монгонне, были тогда в полном сезоне и очень хороши. Я нашел их восхитительными, но им не хватало средств сохранения, потому что мы были вынуждены хранить их в герметичных коробках с салатным маслом.

* Дэн Галадина – «сержант» эскорта экспедиции, награжденный медалью за военную кампанию британцев в Кано

По прибытии в Кукаву Хосе обнаружил, что не сможет получить «геро» (просо), которое он купил, как обычная женщина, на рынке. «Королева» Кукавы неохотно призналась, что ей сказали не помогать мне. Тогда Хосе, очень изумленный, отправился к «шеху» (шейху) для объяснений. Шейх сказал, что ему очень жаль, но он обязан подчиняться приказам. Он добавил, что ему сказали, что я «нехороший», и ему не следует вступать в сделку ни с одним англичанином. Однако, его собственное доброе сердце не было отравлено, и он тайком снабдил Хосе провизией и разместил его в доме возле дворца. В дневнике Гослинг от 13 февраля пишет: «Прибыл в Кову на закате и нашел инструкции „королю“ не продавать нам ничего. Однако, „шеху“ отправил человека, чтобы дать распоряжение выдать нам все безвозмездно и в достаточном количестве».

Я упоминаю эти инциденты, чтобы показать, что наша экспедиция встречала не только обычные трудности, с которыми сталкиваются все исследователи.

После отъезда Гослинга и Хосе Каддай стал очень скучным местом. Хижины носильщиков были пустынны, а по ночам только один или два костра проливали свет на пустынное поселение.

23 февраля Хосе вернулся, и лодки были готовы к нашему плаванию через озеро. Экипажи состояли из Галадимы, Лоуи (помощник повара), Кавассо (слуга), маленького мальчика-канури (новый рекрут) и восьми «шестовиков» под руководством Оделая (кормчего). Мы взяли с собой достаточно «отбивных», чтобы продержаться месяц. Несколько оставшихся носильщиков-хауса, которые были со мной от Локоджи, были справедливо рассчитаны; двое из них взяли на себя обязательство доставить в Локоджу коробки с птичьими шкурками для отправки в Англию. Коробки прибыли в Локоджу в отличном состоянии после того, как эти люди прошли 500 миль; что создает хорошую репутацию надежности носильщиков народа хауса.

Наши лодки в Каддае

В этой второй попытке пересечь озеро до устья Шари я решил попробовать использовать влияние потока воды из реки Йо, поэтому мы намеревались проследовать вдоль знакомого западного берега. Почти везде глубина была около 4 футов, такая «большая» глубина объяснялась тем, что река Йо отдала почти всю воду озеру.

На пути к устью Йо мы увидели то, что поначалу приняли за стадо коров, пасущихся на одном из островов, но приблизившись мы обнаружили, что это были бегемоты. Я насчитал их шестьдесят. Бегемоты оказались здесь из-за того, что река почти пересохла. Именно в это время года будума охотятся на бегемотов. Они убивают их копьями и разрезают шкуры на полосы, которые являются ценными статьями торговли на рынках Борну.

Мы расположились лагерем на острове около устья Йо в течение трех дней, в то время как Хосе отправился в Боссо, чтобы получить дополнительный запас провизии. В этот раз рыбаки-будума и пеликаны были не столь многочисленны потому, что рыба больше не спускалась в озеро, и река почти перестала течь. Вдоль ее русла вода была разбита на бассейны, которые были просто перенаселены прыгающей рыбой, и огромными крокодилами, отдыхающими в сухой траве на берегах.

Однажды утром в лагере поднялось волнение, когда «бои» увидели на горизонте, крошечное пятнышко, которое затем оказалось всадником, приближающимся к нам. Каждый задавался вопросом, кто это мог быть. Когда всадник был в 500 ярдах от озера, он остановился, некоторое время пристально смотрел в нашу сторону, а затем ускакал. «Бои» заявили, что это был разведчик тубу.

Наши лодки на озере Чад

Хосе вернулся, и мы продолжили свой путь, взяв курс на север, огибая берег. Когда мы проплыли около пяти миль, обнаружили маленький остров, длиной около полумили, лежащий справа от нас. Это была рыбацкая станция племени будума, покрытая каркасами из жердей, на которых сушились гигантские рыбы. Непосредственно слева от нас находился остроконечный мыс, который резко отклонялся на северо-запад, образуя большую бухту. На берегу лежали двадцать каноэ, которые будума бросили, как только увидели нас. Вся эта часть озера была чрезвычайно мелкой, и в воде было много аистов и других длинноногих птиц, которым вода едва достигала до колен. Это была самая северная точка озера, которую я достиг. Из-за мелководья было невозможно плыть дпльше. Это препятствие для плавания подтверждается лейтенантом Фрейденбергом, французским офицером, который в ту пору изучал тот же регион.

Мы кричали людям будума, стараясь убедить их в наших дружественных намерениях, но не смогли заставить их вернуться. Это было очень неприятно, потому что нам нужен был лоцман-проводник. Однако, вернувшись на остров, нам повезло случайно застать там каноэ, и недалеко от него мы обнаружили его «экипаж», спрятавшийся в камышах. Это были дряхлый старик, его два сына и женщина с ребенком у груди. Их поведение и лица выражали крайний страх, и мне кажется, они думали, что наступил их последний день. Но я указал на флаг, который развивался на корме одной из лодок, знаками давая им возможность понять, что нечего бояться. Они вылезли из тростника, и вскоре сидели на корточках вокруг меня, с изумлением нас рассматривая. Вокруг были разложены сети и их улов. Среди прочих была одна большая рыба длиной более 5 футов. Перед отъездом я предлагал двум подросткам стать нашими проводниками, но они отказывались, говоря, что ничего не знают об озере «там» – указывая пальцами на восток. После этого мои «бои» кричали «Шеги, шеги» («Лжецы, мошенники»), заставив их в суматохе бежать к лодкам. Было забавно наблюдать за проявлениями ужаса, который овладел будума, когда они бежали после того, как солгали мне об их незнании озера. Тем не менее, эти двое были нами оставлены в качестве проводников.

Рыболовные сети будума

Все шло хорошо в течение следующих двух дней, за которые мы проплыли почти двадцать миль. Вокруг была открытая вода с глубиной около 3 футов, и мое настроение значительно улучшилось. Но на третий день начались неприятности. Наш путь теперь блуждал по мелким бухтам, образованным массой небольших островов. Повсюду глубина воды уменьшалась до одного фута, а на дне лежала густая черная грязь. Я был очень занят целыми днями, потому что стоя в лодке, производил наблюдения, которые мог, беря пеленги на острова призматическим компасом, а затем по пеленгам фиксировал их положение. Скорость лодки постоянно менялась, в какой-то момент она беспрепятственно двигалась вперед, а через минуту застревала в грязи. Тогда «бои» должны были прыгать за борт, погружаясь иногда по грудь и хватаясь за борта лодки, чтобы не увязнуть в грязи с головой. Таким образом они с трудом подталкивали лодку. Как они ненавидели эту работу! Но все-таки, они ее делали. Мы таким образом боролись с грязью на протяжении десяти миль, а затем глубина воды уменьшилась до 6 дюймов. Наступило чувство отчаяния потому, что через два часа ожидалась полная тьма, и старый страх быть вынужденными оставаться в лодках на всю ночь, подвергаясь нападению тысяч москитов, парализовал нас. Ближайший остров был в полумиле отсюда, но нам с большим усилием, пробираясь по грудь в грязи и подталкивая лодку, удалось добраться до него как раз перед наступлением темноты. «Бои» к тому времени были полностью истощены, и были не в лучшем настроении. С самого начала они рассматривали озеро, как район, полный злого колдовства. Они боялись и людей будума, которые из-за своих странных способностей внезапно исчезать, наводили моих негров на мысль, что озерные аборигены жили под водой, как русалки.

Они всегда ненавидели меня, когда я приказывал им прыгать за борт, потому что боялись, что их утопят эти сказочные «подводные» люди. На чистой воде, когда сияло солнце, эти страхи в значительной степени рассеивались, но как только наступала темнота, их предчувствия возвращались. Именно тогда от меня требовалась особая осторожность в обращении с ними. Малейший признак колебаний с моей стороны мог стать началом мятежа.

Мои люди, с трудом преодолевая грязь, ищут открытую воду для лодки

Но в то же время, проявляя доброту и внимание в других случаях, вы получаете полный эффект стойкости в критических ситуациях. Когда вы путешествуете по Африке, комфорту туземцев должно уделяться внимание не меньшее, чем в случае с цивилизованными белыми войсками. К сожалению, было слишком много примеров, когда белые относились к неграм, как к вьючным животным, которых нужно только погонять. Я взял за правило в походах на лодках начинать движение, если это возможно, не позднее половины шестого утра, чтобы совершить большую часть перехода до того, как солнце начнет жарить вовсю, и давал людям часовой отдых в середине дня.

Таким образом, мы могли закончить дневную поездку в 15.30, что давало «боям» время, чтобы разбить лагерь, приготовить и съесть свою пищу до заката, к этому расписанию дня они привыкли. Их рацион в 2 фунта проса выдавался им в конце дневной работы, и лишь немногие из более осторожных туземцев не съедали все сразу, а откладывали, чтобы поесть в середине следующего дня. В случае большого количества носильщиков, они делятся для еды на группы. В каждой группе выделяется человек, который готовит еду на всех. Все члены группы садятся вокруг общей чаши, и каждый в свою очередь, окунает пальцы в пищу. Негр – общительное существо, и товарищество почти всегда необходимо для его благополучия. Очень редко можно увидеть туземца едящего или спящего в одиночестве. Я помню, что однажды мой староста каравана пожаловался на одного из носильщиков, который ел и спал сам по себе. Староста убеждал меня в том, что тот человек нехороший и никуда не годится.

Мы вернулись на остров и разбили лагерь, пока не стало слишком темно. Люди были сильно уставшими, и уже стемнело, прежде чем они развели костры и приготовили свой заработанный ужин.

Ночь была холодная, поэтому двое из «боев» отдали свои одеяла людям будума. Когда настал день, мы обнаружили, что и будума и одеяла исчезли. Мы искали молодых негодяев по всему острову. Мои негры были в яярости и подожгли высокие сухие камыши в надежде выкурить будкма, как крыс. Вскоре после этого усилился ветер, и весь остров окутался пламенем.

Будума перевозит скот по озеру на каноэ

Это было сигналом для множества грифов, которые появились в небе и парили кружась, как будто помогали нам в поисках. Но никаких следов воров мы не обнаружили, пока я случайно не наткнулся на отпечатки их ног в грязи в месте, где мы высадились на остров. Все мы были поражены, потому что это свидетельствовало о том, что два юных будума пробежали по грязи там, где наши люди вчера пробирались погружаясь по грудь в ил. Потеря проводников не имела для нас большого значения, поскольку они оказались дикими и испуганными, и мы не могли получить от них никакой информации о нашем местонахождении. Мы долго не тянули со временем, загрузили лодки и были готовы идти вперед. Осматривая восточный горизонт, я увидел двух всадников примерно в милях от нас. Это могло быть не что иное, как восточный берег, так что мы практически пересекли озеро! Но было невозможно высадиться на берег, поскольку обширная грязевая бухта, усеянная небольшими островами, лежала между нами и твердой землей. Для меня было большим сюрпризом узнать, что пересечение было выполнено переходом всего в тридцать миль, так как карта, имевшаяся у меня, показывала ширину озера в этом месте, по меньшей мере, в шестьдесят миль.

Мы повернули назад по пройденному уже маршруту, и все утро 1 марта было потрачено на то, чтобы тащить лодки через грязь и отмели, которые мы форсировали предыдущим вечером. Около полудня, когда лодки снова оказались на глубине в 2 фута, мы отправились на юго-восток, обогнув пояс бесчисленных островов и мелких бухт, которые закрывали восточный берег. Таким образом, мы путешествовали в течение двух дней в очень медленном темпе и без особых инцидентов. Средняя глубина воды составляла 2 фута, а иногда грязь уступала место жесткому дну.

Во второй половине дня, огибая небольшой остров, мы наткнулись на каноэ. Наше появление было настолько внезапным, что у туземцев не было времени убежать. Их было трое, мужчин и женщина с ребенком. Они были типичными будума северной части озера, которые являются совершенно дикими, пришедшими на озеро из страны на северо-западе от Канемы. У них нет племен, они бродят по озеру в составе семей или небольших групп. Это вымирающий народ, причиной чего являются постоянные близкородственные браки. Эта же причина, несомненно, объясняла замечательное сходство всех этих будума, которых я видел. Каноэ этих дикарей было намного больше, чем я видел раньше, и, казалось, содержало все их имущество. Здесь были пучки сетей, два запасных шеста, несколько почерневших варочных котлов для рыбы, которые были их единственной посудой, а также ряд странных предметов, включая зубы бегемота для соскабливания рыбы, и рулоны черного табака, который все будума жуют постоянно.

Буксировка лодок по грязи

У них были грубые черты лица, смотрели они враждебно, и выглядели отвратительными, пока не встали на ноги и вызвали восхищение прекрасным развитием грудных мышц и рук. Женщина носила на голове кусок синей ткани, как защиту от солнца. Ребенок (мальчик) был сильно перепуган и не решался даже посмотреть на нас. Я позвал в Кавассо, чтобы он принес мне горсть больших синих бусин, а затем знаками объяснил матери, что отдаю их ее ребенку. Не знаю, думала ли она, что я хочу его купить, но она взяла бисер и презрительно бросила его в воду.

В то же время эта встреча оказалась для нас удачной, поскольку нам удалось уговорить мужчину быть нашим проводником. К вечеру мы добрались до самого большого острова из тех, которые нам до этого встречались. Наш новый проводник сказал, что остров называется Кагерерум. Он был полторы мили в длину и милю в ширину. Его берега были из песка, с короткой сухой травой, которая резко контрастировала с темно-зелеными камышами в воде у берега. В центре острова был ряд небольших тростниковых хижин, похожих на стога сена. Мы обнаружили, что хижины пустынны, но были свидетельства того, что в последнее время здесь находились стада скота, потому что мягкая земля была изрезана сотнями следов раздвоенных копыт. Эти острова (как и многие вдоль восточного берега) связаны с материком бродами, где дно является твердым, и стада могут по нему пройти.

Будума с женой и ребенком

Тонкого ограждения из тростника вполне достаточно, чтобы животные не блуждали по берегу острова. Будума выгоняют свой скот на эти острова, либо для безопасности от нападения, либо когда истощаются другие пастбища.

На следующее утро мы покинули Кагерерум и отправились в западном направлении продвинувшись, примерно, на четыре мили, после чего безнадежно застряли и вынуждены были перетаскивать лодки на 1200 ярдов на небольшой остров под названием Воллам. За островом мы снова обнаружили жесткое дно и течение в юго-восточном направлении со скоростью одна миля в час. Это удивило нас, потому что мы никогда не замечали раньше течения на озере. Это могло быть вызвано только возвратом воды из полей грязи при стихании ветра. Ночью наш друг будума исчез, поэтому утром мы организовали охоту на человека.