– Присядем, – предложил Виктор. – Помассировать тебе ножки?
– Буду очень признательна, – подмигнув, сказала Мария.
Они присели в тени дерева на лавке у собора, и Виктор принялся как можно нежнее облегчать Марии страдание.
– Еще немного, и еще водички бы, и… нам не пора? – спросила Маша.
– Да, можно выдвигаться, – сказал Виктор.
– Ой, как хорошо, – сладко стонала Маша, когда Виктор гладил ее изумительные ножки.
У метро «Черная речка» они сели на маршрутное такси и направились в Кронштадт.
– Почитай мне стихи, – прошептала Маша.
– Прямо здесь? Все услышат.
– Пусть слышат и завидуют нам.
– Ты не засыпаешь? Так устала. Ехать минут сорок.
– Нисколько, – ответила Мария. – Немного почитай. И пусть все слышат, как ты читаешь стихи своей прекрасной невесте.
– Невесте?
– Да, невесте. Давай, я удобней устроюсь у тебя на плече. Маленькое какое-нибудь стихотворения, чтоб я успела запомнить. Хорошо?
Когда смыкаешь ты ресницы,
Твоя душа себе берет
Прекрасный образ белой птицы
И в нем врезает глади вод.
– Это Блок?
– Да, дорогая.
– Браво, молодой человек, – прошептала женщина с соседнего сидения. – Давно не слышала, чтобы девушкам читали стихи.
Надо мной в лазури ясной
Светит звездочка одна,
Справа – запад темно-красный,
Слева – бледная луна.
Мария прижималась к Виктору и улыбалась.
– Прибыли и успели, как раз вовремя! – шепотом проговорил Виктор.
– Мне так хорошо, – громко сказала Мария, – побежали.
Мария вырвалась вперед, а Виктор, успев заметить невдалеке цветочный ларек, бросился к нему и через минуту вручал букет алых роз Марии.
– Красота, – шептала Мария.
– Будут сливаться с закатом.
Они сидели на дамбе и наблюдали, как солнце медленно клонится к морю, стремясь скрыть свою красоту в нем. Стало прохладно. Виктор накрыл Марию своим пиджаком.
Словно на несколько мощный лучей разбило солнце свой свет, приближаясь к волнам. Мария встала, держа в руках букет цветов. Редкие облака пытались прикрыть солнце сверху, но у них совсем не получалось. Зато самой дамбы видно совсем не было. Просто черная полоса между морем и этим великим светилом, старающимся поскорее нырнуть в море. Но и море не пускало его, давая насладиться столь чудным пейзажем.
Закат горит огнистой полосою,
Любуюсь им безмолвно под окном,
Быть может завтра он заблещет надо мною,
Безжизненным, холодным мертвецом;
Одна лишь дума в сердце опустелом,
То мысль об ней. – О, далеко она;
И над моим недвижным, бледным телом
Не упадет слеза ее одна.
Ни друг, ни брат прощальными устами
Не поцелуют здесь моих ланит;
И сожаленью чуждыми руками
В сырую землю буду я зарыт.
Мой дух утонет в бездне бесконечной!..
Но ты! – О, пожалей о мне, краса моя!
Никто не мог тебя любить, как я,
Так пламенно и так чистосердечно.
– Виктор, это что было сейчас? – настороженно спросила Мария.