Спасительная неожиданность

– И все?

– И все. Мой товарищ будет с вами в лодке, а я подплыву сам.

– И надолго это?

– Как Бог даст. Хочу с вместе с дельфинами поплавать, а мой друг полюбуется.

– Зачем это все? Да еще за такие деньги?

– Лишних вопросов не люблю. Я русский, и этим все сказано.

– А-а-а…

Мои соплеменники уже видимо создали нашей нации устойчивую репутацию – нас знали и опасались, поэтому лишних бесед греки больше не вели.

Помог Хайяму залезть в лодку. Рыбаки оттолкнули ее от берега и запрыгнули с разных сторон сами, прошли к веслам. Я, раздевшись, положил вещички на камни и попросил собаку:

– Марфуша, покарауль тут, – и тоже пошел в воду.

Быстро догнал лодку. Вокруг уже хороводились дельфины, разносилось их цоканье, кряканье и скрип. Крикнул гребцам:

– Сушите весла, здесь встанем! Омар, садись ближе к краю, опусти руку за борт.

Все было исполнено, грубый якорь пошел на дно. Ко мне подплыл очень большой абсолютно черный дельфин и открыл здоровенную зубастую пасть. Крякнул коротко и сердито.

– Вот он и касаткодельфин Сын-Убийца объявился, – оповестил я Полярника, – приплыл из далеких морей с матушкой повидаться.

– Зверский какой-то, – ужаснулся Боб, – не сожрал бы нас просто на завтрак!

– Это ты папашу его не видал, вот где, поди, ужас, плывущий в океане. Скажи ему, чтобы потихоньку придвинул меня к свисающей из лодки руке, – и я положил свою правую руку на Сына.

Буксировка прошла успешно, моя левая рука ухватилась за Омара, контактная цепь замкнулась, и я на некоторое время освободился. Бессловесный провод, чего с меня взять. Тихо висел между двумя яркими магическими дарованиями в зеленоватой теплющей воде и время от времени шевелил ногами. Длилось это минут десять, руки уже начали уставать. Наконец в голове раздался голос Полярника:

– Отпускай всех, они столковались. Побарахтайся еще в воде, сейчас Сын вместе с маминой стаей навалится в нужную точку с необходимой силой, а Хайям приглядит. Если чего пойдет не так, опять соединимся, Омар подкорректирует.

Я разъединил цепь, а Сын-Убийца, не тратя времени даром, заскрипел, замяукал. Стая безмолствовала, арабский астроном поднял лицо к небу и закрыл глаза. Похоже, все шло по продуманному заранее плану. Потом наступил период полного молчания минуты на три. Пожилой рыбак перекрестился. Затем все дельфины разом ушли под воду.

– Господи, страх-то какой! – еще раз перекрестился пожилой. – Где он этого здоровенного зубастого только выискал! Сколько лет по морю плаваю, сроду такого не встречал! Ох зря мы, Авксентий, ввязались в эту историю, попомни мое слово.

– Обойдется, дядя Дамианос, явно к концу уж дело-то идет, – не испугался грозных предчувствий родственника Авксентий, – все хорошо будет.

Через пять минут дельфины вырвались из воды. Задохлись, поди, бедолаги от усердия, посочувствовал я братьям по разуму. Хайям открыл глаза.

– Все хорошо получилось, – негромко сказал он по-арабски, – и нас, и Марс облетит. И нужный камень в Поясе Астероидов я тоже вижу. Можно уже начинать праздновать – беду отвели.

Омар встал в качающейся лодке, и, прижав правую руку к груди, поклонился дельфинам. Сын-Убийца гортанно скрипнул, и вся орава встала на хвосты, вылетев из воды. Потом с шумом рухнула обратно, зашумела, закурлыкала, и поплыла из бухты вслед за лидером.

Рыбаки перекрестились уже вдвоем – оптимизм молодца был поколеблен.

– Поднимайте якорь! Возвращаемся! Я наплавался вволю.

На берегу рассчитались, я ухватил свои шмотки, и мы с Хайямом отошли подальше от этого набожного дурачья – береженого Бог бережет, а не береженого конвой стережет. Сбегают еще, доложат кому не надо, о том, о чем не надо, оправдывайся потом в застенке каком-нибудь или убивай всех подряд.

Сидели на пригорочке, и, пока я обсыхал, беседовали о ближайшем будущем.

– Обнищал я без постоянного дохода, – делился своими горестями Хайям, – имущества один ишак, да потасканный халат, что на мне. А в Византии все чужое и чуждое: и народ, и вера, и обычаи. И на все дороговизна страшная! А в Сельджукской империи, после убийства фанатиком-ассасином моего опекуна визиря Низама аль-Мулька и отравления султана Мелик-шаха, на меня объявлена охота, и туда тоже пока не сунешься. Денег на переезд в какую-нибудь дружественную арабскую страну с привычным исламом нет, а тут мне заняться нечем, никому не нужен.

– А чем же ты можешь заняться в мусульманской стране? – поинтересовался я. – Вряд ли за написание рубаи или математические вычисления кто-то сейчас заплатит реальные деньги. На астрономии и философии тоже не обогатишься. Что же ты еще умеешь?

– Я могу быть хакимом-лекарем, муллой, толкователем шариата – всему этому я обучен в совершенстве. Найду себе место в привычном обществе без особого труда. А здесь хоть пропадай. Сейчас мечтаю добраться до Государства Газневидов и обжиться там в каком-нибудь крупном городе – Газне или Лахоре. А лет через десять, когда в Сельджукской империи все утрясется и гонения закончатся, можно будет и вернуться на родину.

– А какие же деньги нужны для такого путешествия и обзаведения хозяйством?

– Ох и немалые! Милиарисиев пятьдесят-шестьдесят, да где ж их взять!

Мы вернулись на постоялый двор. Я освободил дверь в наш номер от подаренного мне антеками заклинания неоткрываемости, вынул из своей походной сумки мешочек с золотом и отсчитал Хайяму пятьдесят полновесных солидов.

– Это за что же мне такие деньжищи? – поразился поэт-философ. – Тут же в переводе на серебро шестьсот милиарисиев!

– Считай, что человечество расплатилось с тобой за спасение своей драгоценной жизни. Пошей сегодня у портных пояс с кармашками для золота, и можешь отправляться в путь-дорогу. Мы тоже на этих днях постараемся уплыть из Константинополя – наш Великий Поход завершился, можно позаниматься и личными делами. Убивать взглядом умеешь?

– Если бы не умел, давно бы уж казнили.

– Значит грабителей на дорогах можешь и не бояться.

Пока говорили о том и о сем, вернулись с прогулки члены команды. Рассказал им об завершении борьбы с метеоритом, на обеде отпраздновали.

Повалявшись после еды и разработав маршрут плавания во Францию, отправились с Богуславом бродить по пристаням, искать попутный транспорт. Им оказался торговый корабль из Генуи, который отплывал в родной порт завтра.

Вначале хозяин-купец не хотел нас брать ни в какую: вас слишком много, а женщина на корабле вообще дурной знак, но предложенная сумма в двенадцать солидов в корне изменила ситуацию. Мы внезапно оказались желанными гостями, а девушка – это к попутному ветру. Насчет попутного ветра это он прямо зрит в корень… Деньги мы пока не отдали, только позвенели кошелем над ухом судовладельца и опять подались на постоялый двор. На прощанье генуэзец нас предупредил, что, если мы не появимся к назначенному сроку, никто нас ждать не будет. Что ж, хозяин – барин.

По приходу завалились опять на кушетки и Богуслав задремал. А я лежал и обдумывал будущее путешествие во Францию. Раньше мне акцентироваться на этой части пути было просто некогда – давили другие заботы, а вот теперь появилось время, получив из Интернета необходимые данные, все посчитать. Прежде-то как? Главное – это спасти Землю и человечество, а там плывем да плывем, и в ус не дуем. А вот времени, потребного на этот круиз, никто не обсчитывал. И тем более не сравнивал продолжительность морского и сухопутного путей. А разница получалась изрядная. Я аж застонал от такой прорухи.

Тут завозился в своей кровати Богуслав, вздохнул, охнул и проснулся. Уставился на меня ошалевшими со сна глазами и спросил каким-то сиплым голоском:

– Вова, ты чего стонешь?

Откашлялся, и уже обычным уверенным голосом продолжил:

– Приснилось чего страшное?

– Скорей пришли в голову страшные мысли.

– Какие?

– Мы делаем большую ошибку, выбирая морской путь. По суше надо добираться, накупив побольше выносливых и крепких лошадей.

– Что это тебя по суше ехать растащило? Не наездился еще? Не хлебнул горя полной ложкой? Решил преодолеть десяток царств-государств, навоеваться с тамошними народами вволю? Плыть, Вова, только плыть!