Неприятнейшая неожиданность

– А ребята?

Бригадир есть бригадир. Главное – это забота о подчиненных тебе людях.

– За ними потом повар выйдет. Все разом за одним столом по любому не уместимся.

Наина при любимом человеке решила проявить хорошие манеры:

– Меня тоже позовут?

Да уж…, вчера ломилась, как лосиха, открывая двери ударом ноги, а сегодня – уси-пуси, не будете ли вы так любезны пригласить даму к столу? Тьфу! И с этой конторой идти спасать Землю…

Но тут хлопать ее по плечу и грубо рычать: заходи девка, не межуйся! – пожалуй не прокатит. Не уйдем от предложенного стиля. Главное, чтобы Иван был доволен.

– Не можем же мы оставить такую девушку на улице! – всплеснул я по-женски руками. – Будем счастливы, если вы соизволите разделить с нами трапезу.

Клавесин отдыхает.

Вчера, при согласовании меню, Федор предлагал приготовить сегодня жереха. Я, из-за повышенной костлявости рыбы, от такой прелести отказался. Не люблю подолгу выбирать мелкие кости. Вот в балыке из этой же рыбки, они и не чувствуются. А варено-тушено-жареные варианты жереха мной не приветствуются.

На кухне спокойно посидели, поели ухи, затем тушеного судака, запили это все восхитительным горячим сбитнем – лето с холодными напитками закончилось, потолковали, потом прошли передохнуть в гостевую. Забава с нами торчать не стала, унеслась по делам.

Федор погнал звать кирпичников отобедать. Как-то ненавязчиво молодые прилипли к моему столу, боюсь очень надолго. Впрочем, это с первых дней появления старшего в скоморошьей жизни этого оркестра народных инструментов. Сейчас они хоть перестали быть дармоедами.

Я, по ходу, добыл в недрах своей комнаты деньги и отсыпал Ивану сумму на строительство основания храма. Наина, выведав суть дела, красочно взялась живописать, сколько раз она видела закладки разнообразных фундаментов. Можно было подумать, что она провела жизнь на какой-то нескончаемой стройке. Было очевидно, что девица очень хочет разделить эту ношу с суженым.

Радость ее жизни глядела в окно и никак не реагировала на девичьи старания. Ванечка напряженно думал о чем-то своем. Девушке надо было помочь.

Я зычно рявкнул:

– Иван! Ты хоть раз видел, как закладывают камни под церковь?

– Не пришлось.

– А Наина видела!

– Ее дело женское, разве она может понимать такие вещи. Это только мужчины делать могут.

Вот он, древнерусский мужской шовинизм. Будем бороться. Мне женофоб в смешанной команде для главного похода моей жизни не нужен.

– А что же ты можешь такого, чего не может сделать женщина?

– Ну, воевать, строить.

– У меня жена – богатырка. Таких как мы с тобой, одной левой пятерых положит. В подростках еще, столкнулась в лесу со здоровенным медведем. Без всякой рогатины, просто кулаком, с одного удара, уложила зверюгу. Два брата кузнеца, не обиженные силой, ждут ее, чтобы она одна переставила наковальню, которую не каждый конь-тяжеловоз с места стронет. Ты полагаешь, что будешь воевать лучше Забавы? Или на мишку косолапого, безоружный, один сможешь выйти?

Вид у парня был просто обалдевший. Надо ковать железо, пока горячо. Спросил Наину, вспомнив испытание мордовским языком:

– Ты по Волге плавала?

– До Хованского моря. А по Славутичу – до Русского.

– А ты где побывал? – поинтересовался у молодца.

– Так далеко я не был…

– И тебе кажется, что ты, не построив ничего, в строительстве понимаешь больше Наины?

– Наверное, нет – очень тихим голосом.

– А сейчас нужно нам вдвоем просить, чтобы она профанам помогла, усиленно звать ее на базар.

Пока любимый под впечатлением озирался, Наина тоже решила внести свою лепту.

– Я, конечно, ради Ивана пойду куда угодно. Прямо жалко скоро надолго, может быть навсегда, расставаться придется.

Молодой вообще обалдел от наших козней.

– А почему, почему ты меня бросаешь? – спросил Иван прерывающимся голоском.

– Кто бросает? – очень правдоподобно спросила коварная обольстительница. – Вот вернусь, и будем жить душа в душу. Хочешь женись на мне, хочешь – нет, я все равно твоя буду. Мне бы только живой вернуться – уж больно страшный враг против нас с Владимиром встанет. А надо всех людей спасать, выбора у нас нет.

Кровь у парнишки просто вскипела. Факел на груди стал сиять мощным прожектором. Видимо, еще вступила в дело болезненная ревность.

– А куда это вы вдвоем собрались? – спросил ревнивец скрипучим голосом супруга-рогоносца. Не торопясь объяснили ему суть дела.

– А почему на пару?

По первому вопросу споров не возникло. Это уже ободряло.

– Сегодня поеду звать с собой друга-ушкуйника. А у Наины и позвать-то некого.

– А я, как же я?

Пошла женская партия.

– Ванечка, любимый мой, это же очень опасно. Ты нас лучше тут подожди, мы, правда, надолго…

– Да я за тебя любого врага порву!

Все. Шах и мат. Следующие полчаса он нас уламывал включить его в число участников похода, и когда мы, скрепя сердце, кое-как согласились, сиял, как медный таз. У нас на Руси это зовется отдохнуть после обеда…

Глава 9

Отдохнувши, молодые отправились на торг искать нужных мастеров, а я взялся запрягать лошадей. Приказчик в лавку на Софийской стороне, которая брала доски, напиленные Матвеем, нужен был позарез. Скорее всего, нужного человека ушкуйник среди своих и не знает, но подыскивать кандидатуру без ведома и совета компаньона – это не этично. Вдобавок и достойного человека возле меня нет.

Отсыпал с собой денег и поскакал на Вечерку на Вихре. Зорьку даже не надо было вести в поводу, Марфа пасла ее неустанно, убежать не даст.

К первому заскочил к бывшему мельнику Даниле. Теперь он, как мой компаньон, весело пилил доски с парой подсобников на подхвате. Время нищеты, как при хозяйствовании Акинфия, для его семьи кончилось.