Спасительная неожиданность

– А грибы издалека везете? – решил разузнать я, опасаясь подвоха, вроде: из шведских лесов получаем, вот тут дороговизна страшная! – но меня опять успокоили:

– Тут неподалеку вдоль речки рощицы стоят, там после каждого дождя грибов, как грязи. У меня их сейчас много, дешево за кушанья с грибочками возьму. Омлет, конечно, еще дешевле, но зато вкус совсем не тот.

– А все говорили, что у вас тут лесу нет.

– Разве это лес? Слезы это, а не лес! Кривые и тонюсенькие деревца, которые ни к какому делу не приспособишь, оттого их и не рубят – никому не нужны. А вот грибы там хорошо растут, это да.

– Надеюсь не поганки? И не на деревьях растут?

– Что ты! Если хочешь, покажу.

– Тащи!

Я на грибной охоте вырос, всяких сыроежек, маслят да подберезовиков в костромских обширных лесах видел немеряно, авось не обмишурюсь и на чужедальных ложных опятах.

Хрисанф махом приволок небольшую корзинку с грибами и высыпал их на стол передо мной.

– Осматривай!

Я повертел несколько грибочков в руках. Да, с грибами на Черноморском побережье сейчас очень хорошо – смесь белых с какими-то яркими красавцами радовала глаз, такими не отравишься. Красавцы имели ярко-оранжевую шляпку без лишних наростов и точек, толстую желтоватую ножку. Гриб, конечно знатный, не бледная поганка какая-нибудь, но я его в наших лесах не видал. Спросил на всякий случай у корчмаря:

– Это что за грибок?

– Это цезарский гриб, на Руси его еще царским зовут. По вкусу даже белый превосходит.

Вот оно что! Слышал я об этих дарах матушки-природы, но росли они поюжней моих родных мест – к теплу тянулись.

А Хрисанф продолжал рассказывать:

– Есть у меня, конечно, и грузди, но я их только солю, потому как слишком много возни из них горечь выводить – очень долго вымачивать придется, да перед жаркой еще проварить надо хорошенько – умаетесь ждать. Тут лучшие грибы для жарки под руками лежат, а я буду с глупостями до завтра возиться.

– Да вроде соленые грузди не горчат? – удивился я.

– Соленые они лучшие из лучших, тут им даже белые с цезарскими уступают. А всю горечь из них соль выводит. Так чего жарим?

Омлеты с детства терпеть не могу, потому и распорядился, не учитывая мнения соратников:

– Жарь спаржу с грибами! Грибы бери какие считаешь, что лучше пойдут – тут твоя рука владыка.

Потом, правда, опамятовался и спросил у ватажников:

– Может кто грибы не любит и омлета желает? Он и подешевле обойдется. Только говорят вкус не ахти какой получится.

Желающих жрать поганую дешевку не оказалось. Ну и чудненько!

Хрисанф отправился жарить очередную вкусность, а я пока бросил поедать все подряд – как бы не обожраться, надо еще в животе место и под невиданное лакомство оставить. Богуслав продолжал усиленно поедать кефаль. Он, по-видимому, поэтому и не участвовал в предыдущих выяснениях насчет спаржи – увлекся невиданным для него рыбцом.

Я до этого тоже успел съесть кусочек, и меня рыба особенно не впечатлила. Вкусная, жирная, здоровенная, почти без костей, да мало ли таких морских рыб. Сказал бы: кефаль как кефаль, вот только попробовал ее сегодня первый раз в жизни.

Подошел и присел за наш столик Христо. Я только открыл рот, чтобы съязвить что-нибудь вроде:

– Вышиб тебя брат взашей, побоялся что обожрешь нашу отрядную кассу? – как он нашел заинтересовавшую меня тему.

– Завтра идете дельфинов искать?

Открытый рот пригодился, и я тут же спросил:

– И что?

– А я как раз знаю место, где они кишмя кишат.

– Где-нибудь за сто верст от Херсонеса?

– Ну, зачем так далеко отправляться! Как раз за городом, в местах, где нет кораблей, их искать замучаешься, да и неведомо, каких сыщешь.

– А они еще и разные?

– Конечно. Самые крупные из них это афалины, которых иной раз из-за этого зовут большими дельфинами, немного помельче белобочки, и, самые маленькие из них морские свиньи, или, как их еще зовут, чумки. Я так понимаю, что вам нужны именно афалины?

– Почему ты так решил?

Христо улыбнулся моей непонятливости.

– Вы ж на них не охотиться идете, верно? На этакий промысел как раз подальше от Херсона надо забираться, и гарпунить чумок, они самые бестолковые из всех. В пределах города за это головы рубят. Здесь дельфинов еще «людьми моря» зовут, и за их убийство наказывают как за убитого человека. И я прознал, что вы с дельфинами поговорить хотите насчет каких-то дел, а афалины из «людей моря» самые умные.

Я поглядел на столики. Рядом с очень дальним родственником этого греческого шпиона Кузимкулом сидел, конечно, почитатель таланта и умения великого бойца Матвей. Вот кто-то из них видимо выпил лишнего и сболтнул чего не надо. Ну да Бог с ним, послушаем лучше, о чем этот херсонский выжига и жулик толкует.

Подсознательно я даже ожидал, что этот пройдоха Христо может заявить:

– Я все языки мира знаю. Хорошо заплатите, и с белобочками столкуюсь, и по-афалински чего вверну, – но чуда не произошло.

– У Херсона три гавани, но афалин много только в одной из них, от двух других вам прока нету. Зато там полно белобочек, а вы этих дельфинов от афалин без привычки не отличите.

– А чумки там не плавают?

– У них морда совсем другая и они зримо меньше.

Замысел обиралы был полностью ясен, поэтому я без дальнейших и, явно лишних расспросов, спросил:

– Сколько? И гляди не дорожись, не то подешевле сопровождающего найду!

Христо тоже лишнего дурковать не стал:

– Кормить будешь?

– Буду.

– Один кератий в день. За медные нуммии или просто за еду заниматься с вами не буду.

– Да ты, наверное, больше и не понадобишься.

– Кто знает, как оно сложится, – уклончиво отозвался этот жук, – кто знает, как оно пойдет…

А прощальный вечер шел своим чередом.

Хрисанф расставил по столам сковороды со спаржей, пожаренной с грибами и начал разносить кувшины с белым вином. Сковороды плюхались не абы как на сияющую чистотой скатерку, а под каждую подсовывался деревянный кружок.

Я было заартачился:

– Да я тут крепенькое пью, а мешать не люблю.

Трактирщик строго посмотрел на меня.

– Только белое! А то весь вкус другим напитком опоганишь!

Я смирился: такой кулинар просто от причуды настаивать не станет, а истинный вкус очень хотелось узнать. Упорная борьба за сбережение изысканного вкуса продолжалась.

Перед каждым из нас была поставлена еще одна отдельная тарелка и выдана здоровенная двузубая вилка. На сковороды Хрисанф положил по плоской лопаточке.

– Так будет гораздо вкуснее, – объяснил он, – когда с пылу с жару каждый положит себе сам. У остывшей спаржи вкус уже не тот. Начинайте!

И все русичи отведали спаржу в первый раз.

Ммм! Вкус нежнейшего сладкого желтого перца, поджаренного, но от этого не размякшего, перемешивался со вкусом белой фасоли и едва заметным привкусом лесного ореха. И еще какое-то неописуемое дополнение оттенков вкуса. Восхитительно и ни на что ни похоже! Зеленая спаржа похрустывала во рту. Что и говорить – вкуснятина, ум отъешь!

Жареные грибочки удачно дополняли вкус. Куда там омлету! Запил белым вином. О да! Только белое!

Понравилось отнюдь не всем. Богуслав скептически протянул:

– Потягивает чем-то вроде гусятины, но жиденько как-то.

Однако доев, немедленно потянулся за добавкой. Эх, не распробовал с первого разу! Кузимкул молча скривил лицо, бросил спаржу, не доев, и вновь взялся за сильно ужаренную куриную ногу. Остальные молча поедали деликатес без видимых эмоций.

Я, почувствовав себя объевшимся, стал догоняться крепкой местной граппой, заедая лишь зелеными оливками и кишмишем. Меня тревожило, не покорежил ли злой колдун и мою великолепную защиту от употребления излишнего количества алкоголя. Всего через две небольшие рюмашки тревожно прозвонил предупреждающий колокольчик.

Уф, обошлось. Лишнего, по-прежнему не выпьешь, сильно пьяным не станешь, ужас похмелья не познаешь. Слава белым волхвам!

Фарид, Кузимкул и Матвей уже отчалили на постоялый двор отсыпаться перед завтрашним рывком. Я наказал побратиму угнать с собой всех лошадей, нам они уже лишние – дальше на кораблях поплывем, выдал денег на еду людям и корма коням. Олег, Татьяна и протоиерей ушли с ними.

Оставшиеся стали делать заказ на завтра. Узнав, что мы будем посещать его корчму не один день, Хрисанф неожиданно оживился и обрел неплохое знание русского языка. Небольшой акцент дела не портил, главное, что словарный запас не подкачал – чувствовался давнишний навык.

– Вкусный суп будете? Или вам поганеньких щец наварганить?

Мы с Богуславом аж хрюкнули от удовольствия. Развод был незатейлив, но, по-видимому, многократно испытан и обкатан на посетителях. Дрянь станете жрать или вкусняшечки отведаете? Вкусняшку? Правильный выбор!

Но пересевшие за наш столик Венцеслав, Ваня и Наина глотнули наживку не раздумывая.

– Не надо щей! – обозначил свою позицию Иван. – Супчика давай!

– Главное, чтобы в гуще кусков мяса болталось побольше, а бульон был понаваристее! – поддержал его поляк.

– А я вообще никакого супа не желаю! – нравно поджала губы Наина. – Калте буречкес ты же мне не сваришь!

Полагаю, в Херсонесе никаких иудейских буречкисов сроду не калтили! – промелькнуло у меня голове.

– Где уж нам, – отозвался шеф-повар, – в наших краях и молодой свеклы с ботвой месяца три как нету, и огурцы с редиской давно уже отошли. Не будешь же его из одних яиц варить, да сметаной с зеленым луком заправлять!

Силен кулинар! – подумалось мне. Мой великолепный домашний повар Федор наверняка встал бы в тупик. А Наина просто разинула рот от удивления – в рецептуре Хрисанф, видимо, не ошибся.

– Свинину или говядину прикажете в супчик положить? – поинтересовался кудесник-кулинар.

– Всего и побольше! – гаркнули добры молодцы в две глотки. – Не ошибешься!

– Со вторым что? Отбивные из говядины делать, или баранину потушить? Можно куропаток пожарить. Из рыбы в наличии завтра будет скумбрия, тунец, селедка. Иногда привозят рыбу берзитику, она только у нас здесь водится, нигде ее больше не отыщете.

– А когда крабов отведаем? – решил разузнать Иван. – Я раков с пивом страсть как уважаю!

– Пива у меня нет, не варю. А крабы…

– К полднику вари, перед сумерками, – вмешался я. – С утра крабы в нас не полезут, к обеду и ужину тем более. А там вернемся с моря, и сразу к тебе, этих больших раков пробовать.

Хрисанф кивнул, а Ванька зароптал:

– Мастер, да как же раки без пива? Чепуха какая-то получается! Может в другое место завтра пойдем?

Лицо корчмаря аж перекосило. Не обрадовался он, ох не обрадовался!

– Идите, куда хотите! – заорал Хрисанф. – И без вас проживу!

Затем повернулся и, ураганом пронесясь по обеденной зале, исчез на кухне.

– Ишь, нравный какой, – удивился Иван.

– Эти греки излишне гонористые! – поддержал его абсолютно не спесивый Венцеслав.

Я обвел глазами помещение. Изобилия народа не было. Да собственно никого, кроме нас и не было. И пока сидели, а торчим здесь уже давно, никто не пришел и не ушел. Надо отдать Хрисанфу должное, он человек с очень большим чувством собственного достоинства – не побоялся жесткой рукой выставить в трудное время межсезонья из харчевни единственных и отнюдь не бедных посетителей. Да и сделал это в грубой форме, вдобавок даже не получив расчета.

А вдруг мы обидимся, и уйдем не расплатившись, на прощанье хлопнув дверью? Ну и естественно, по ходу сопрем скатерти и солонки со столов? Русский стиль, знаете ли! А охраны не видать ни в каком виде. Это воодушевляет на подвиги! Хватай, все, что плохо лежит!

Кстати, а что за рыба берзитика? Уж вроде в периоде товарного изобилия 21 века мы все повидали, или хотя бы о том, что купить было слишком дорого, слыхали, но о таком крымском эндемике-рыбце у меня данных не было.

Сейчас залезу в Интернет, и это окажется всего лишь какая-нибудь черноморская хамса или тарань. Сказано – сделано!

Про берзитику нашелся только один фрагмент старинной византийской рукописи о дарении этой исключительной рыбехи какому-то знатному гостю, с указанием: ловится только в Крыму! Возле Константинополя ее было уже не сыскать.

Зато полно было файлов с пучеглазым красноватым бериксом. Его хоть и описывали хитро, типа лучеперый, бериксообразный, низкотелый, или высокотелый, общий вид морского окуня выдавал его с головой. И принять берикса за березитику не давала одна немаловажная деталь – он был циркумглобалист, то есть ошивался в любом море-окияне, кругом (циркум) шороху ну просто глобально наводил.

Вот только в Черном море его не встречалось сроду. Все губит сероводород на дне, который выделяется в воду от больших запасов тутошней нефти. Глубже 150 метров от поверхности ни одна рыба тут не живет, а берикс рыба глубоководная, мельче 400 не признает.

Да и видок у него неказистый. Такого полуметрового пучеглазца совать знатному гостю не будешь. Вот мы вам тут в знак уважения местного карасика на килограммчик выловили, не откажетесь принять? Обид будет, не выгребешь!

Дарят рыбищу вроде двухметрового черноморского или русского осетра, которого слугам приходится вчетвером вносить – все-таки сто килограммов этакая иглообразная морда весит.

Березитика, видимо, вымерла или была выловлена задолго до 20 века, и завтра у меня будет единственный в моей жизни шанс ее увидеть и даже попробовать. А я упрусь куда-то за пивищем? Да ни в жизнь!

А рядом уже разгорался пьяный спор.

– Да вы, поляки, пива мало пьете, и не варите его вовсе.

– Кто тебе такую глупость сказал? Мы варим лучшее пиво в мире, и пьем его вместо воды! Наш первый король Болеслав Храбрый вообще прозвище Пиволюб имел!

– А ты сам-то любитель пенного?

– Ну, я…

– Вот-вот! Якнете и в кусты!

Венцеслав аж побагровел, и начал судорожно шарить рукой по левому боку в поисках сабли. К счастью для Ваньки, клинок в корчму шляхтич сегодня не прихватил.

– Ребята! Не беситесь! – мягко начал я, но петухи не унимались.

Масла в огонь еще подливала Наина, тыркающая мужа кулачком в бок и подзузукивающая:

– Дай ему в глаз, полячишке этому! Посмотрим, чего он без своей хваленой сабельки стоит! Убежит небось! Он сегодня без охраны из дома высунулся!

С этим пора было кончать.

– Наина! Иван! Убирайтесь отсюда! Такого повара обидели! Он тут возле вас целый вечер юлой крутился, да разными вкусностями кормил, а вы еще драку ему тут затеете. Пошли вон.

– Да мы…

– Вон я сказал! Завтра оправдываться будете, на трезвую голову.

Сгорбившись от неожиданного удара, молодожены уплелись. Христо шмыгнул следом.

– А я? – тоже понурился Венцеслав.

– А ты посиди пока. Не хватало мне еще ваши уличные пьяные драки между собой разбирать, – проворчал я. – В общем, я остаюсь завтра здесь, очень уж мне местная кухня нравится. Кто хочет пива с какой-нибудь невкусной гадостью на закуску, может отправляться куда угодно, но без меня.

– Я с вами! – гаркнул воспрянувший духом королевский наследник.

– И меня, меня прихватите, барин! – съехидничал Слава. – Не позабудьте на обочине сирого и убогого старичка!

– Может вы все-таки пиво больше спасения мира цените? – продолжил я эту клоунаду, – самих живыми сожру!

Венцеслав аж открыл рот от удивления, глядя на чудящих руководителей похода. Но когда мы взялись хохотать, смеялся громче всех, аж закидывая назад голову от удовольствия.

– Давайте выпьем за успех, и чтобы стереть из памяти все плохое! – предложил Богуслав.

– Давайте! – звонко выкрикнул шляхтич.

Я развел руками.

– Рад бы, да не могу.

– Защита сработала? – сочувственно спросил волхв.

Я кивнул. А как хочется расслабиться после похода!

– Давай ее отодвинем на сегодня?

– Разве этакую стену можно сдвинуть?

– Тебе нет, а мне можно.

– Двигай!

Богуслав как-то зримо напрягся.

– А что это он делает? – растерянно спросил поисковик.

Я прошипел:

– Молчи! Не мешай!

Длилось это недолго. Всего через пять минут Слава расслабленно откинулся на спинку стула.

– Готово!

Ну что ж, рискнем!

И мы выпили. Граппа улетела в меня на ура. Вот теперь можно и позабавиться! Забавлялись и расслаблялись мы еще минут сорок, вина и еды у нас было вволю. Я не столько пил, сколько философствовал – выпивший делаюсь болтлив, а собутыльники закидывали в себя кружечку за кружечкой и соловели все больше и больше.

– Однако надо пойти извиниться перед хозяином, – заметил я, – неудобно перед человеком.

– Сходи, сходи, – отозвался Богуслав, – ты у нас дипломат известный.

– Я тоже хочу стать дипломатом! – пьяненько икнул Венцек. – С тобой пойду!

– Пойдем, – согласился я. – Вдвоем, может быть, и половчей получится.

Мы прошли на кухню. Хрисанф сидел возле большой плиты с горестным видом. Клиенты были потеряны, а боевой пыл в душе уже угас.

– Выслушай нас, о кулинар! – витиевато начал я и поклонился.

Венцеслав немножко подумал, икнул и тоже поклонился.

– Ты же русский боярин! – поразился Хрисанф, поднимаясь со стула, – наверное, землю размерами с наш город имеешь? И мне, простому человеку, кланяешься?

– Да нет, – скромно ответствовал я, – земли у меня гораздо больше. Умаешься объезжать из конца в конец. По ней течет река Вечерка, на которой стоит моя лесопилка, и кругом высится строевой лес. Несколько тамошних деревень платят мне подати.

– А я из королевского рода Пястов! – встрял Венцеслав, – у меня большой замок возле нашей столицы Кракова. Он стоит на великой реке Висле, пересекающей бескрайние земли Польши из конца в конец, и леса там тоже много! Но об этом ни-ни! – шляхтич прижал палец ко рту, пьяненько улыбнулся, покачнулся и шлепнулся на освобожденный стул. Еще раз широко улыбнулся, затем уронил голову на грудь и громко засопел.

Сомлел мальчишечка, подумалось мне. Не задалась сегодня, видимо, польская дипломатия.

– А велика ли страна Польша? – удивленно спросил Хрисанф.

– Сейчас соображу! – заверил я.

Мы с Интернетом сообразили быстро.

– В два с лишним раза больше вашей Греции. Вроде как Греция плюс еще одна Греция и Кипр в придачу!

– Не может быть! – ахнул грек. – И такой принц мне кланяется!

Честный до глупости русак не вытерпел и тут же разъяснил.

– Ну, он из младшей ветви Пястов, и пока не принц. Но знатен, очень знатен.

– А что это он палец ко рту прикладывает?

– Просит никому об этом не рассказывать. У него там свои расчеты.

– Ну хоть супруге-то сказать можно? – засверкал загоревшимися карими очами корчмарь.

Ох уж мне это средневековое преклонение перед титулами!

– Она наверняка по-женски болтлива, и не утерпит, чтобы не поделиться этакой вестью с ближайшими подружками.

– Да она…

– Она женщина, и этим все сказано, – оборвал я диспут. – Мы скоро уедем, и хоть памятную доску о визите в твою харчевню польского принца вешай, нам уже будет все равно. А так ты ей, она другой, та третьей, и уже завтра после обеда у нас под окнами полгорода зевак торчать будет, ничего сделать не дадут – везде провожать станут. Такая лишняя огласка нам ни к чему.

– Я с нее обещание молчать возьму!

– Она тебе хоть на крови поклянется. И сама будет в это от всей души верить. А потом все равно не утерпит, сбегает и все разболтает. Я третий раз женат, и поверь, женщин знаю хорошо. Потерпи немного, ты-то все-таки не баба!

– Экий ты ранний многоженец! – не сдержался трактирщик.

Я вздохнул. Оправдываться на каждом шагу за свой моложавый вид уже надоело.

– Ты обратил внимание на мужчину, который со мной за одни столиком сидит?

– На старика, который не любит винограда? Конечно.

Я врач, и людей запоминаю не по лицам, а по болезням. А Хрисанф кулинар, и помнит нас по вкусовым пристрастиям. Я, наверное, в его памяти навсегда останусь любителем черного кишмиша сорта Астра.

– Так вот, я моложе друга-боярина всего на год, просто очень молодо выгляжу.

– А твоя третья жена тоже старуха?

– Отнюдь. Она молодая красивая девушка.

– Как же она относится к твоей старости?

– Сказала, что ей на мой возраст наплевать, лишь бы не загулял. Сейчас от меня беременна.

– Ну ты силен!

– Не жалуюсь. Я чего за тобой зашел: пойдем выпьем за твои золотые руки и ясную голову, которые сделали из тебя лучшего повара, встреченного мной за всю мою долгую жизнь.

Хрисанф засмущался.

– Скажешь тоже, лучший! Таких, как я много.

– У меня дома великолепный повар Федор. Как ушел ко мне, харчевня, в которой он раньше служил, тут же разорилась. Народ туда только отведать его стряпню и ходил.

Я много раз обедал в гостях у других бояр, они плохих поваров не держат. Не раз бывал на пирах у двух русских князей, тоже вкусно. Гостил у десятков разных самостоятельных женщин, которые из кожи вон лезли, лишь бы поразить меня своими кушаньями.

Ты готовишь лучше всех их. Потому я и поклонился твоему незаурядному таланту. А теперь пора выпить.

– Конечно идем. А то уж меня как бабу разболтать ваши тайны тянет. Сейчас прихвачу заветный кувшинчик, который для себя держу, и пойдем.

Ухватив небольшой изящный кувшинчик, плотно запечатанный деревянной пробкой, Хрисанф вспомнил о принце.

– Надо же разбудить вашего Пяста, увести с собой, налить ему рюмочку.

– Пустое, – отговорился я, – Венцеслав на сегодня уже отгулял. Пусть отдохнет. Может хоть чуть-чуть придет в себя, не придется тащить его на себе до постоялого двора. Кстати, а у тебя свежее мясо есть?

– У меня все мясо свежее! – гордо заявил владелец харчевни. – Из залежалых продуктов не готовлю!

– Нужно самое свежее, – терпеливо пояснил я, – просто свежайшее.

– Есть прямо парная говядина. Есть телятина. Она понежней, но позавчерашняя. Из чего готовить будем и что?

– Давай парное!

– Да блюдо из него жесткое и безвкусное будет! Мясу дозреть, надо, доспеть и дойти, покрыться тонкой корочкой. А парное же и не сварить толком, и не пожарить. Сколько ни вари, все невкусное получается, и его не разжевать.

– Я его сырым с собой возьму. У нас с мальцом друзья голодные сидят.

– Что ж ты их с собой не взял? Денег пожалел?

– Мы с Венцеславом денег на своих овчарок-волкодавов не жалеем. А не взяли, потому что их часто люди пугаются, неведомо как в корчме к ним отнесутся.

– Я собак очень люблю! Давно бы и сам завел, да жена их терпеть не может. Ко мне всегда могучего пса приводи, приму как родного. А сырым мясом разве можно собаку кормить? Озвериться же может.

– А кто тебе сказал, что нам добряки да лизуны нужны? Чтобы волка в чистом поле без помощи человека задушить, боец и зверь нужен, а не цепная гавкалка.

– Приводи! Завтра же приводи!

Мы вышли в зал. Богуслав сидел уже со слегка снулыми глазами, говорил и думал помедленнее обычного – тоже чувствовалось опьянение. Конечно, до польской юношеской пьяности нам с ним было еще далеко, но насторожиться уже следовало.

– Слав, нам поджиматься уже пора – хватит с этой пьянкой горячиться. Завтра может случится нелегкий день, а с нас похмельных проку будет маловато.

Богуслав подумал, встряхнулся и стал говорить рубленными фразами, делая между ними продолжительные паузы.

– Не пить крепкого. Или уйти. Как скажешь. Ты у нас командир. Тебе решать.

– А я думал, ветеран у вас главный! – ахнул Хрисанф.

– Володя главный. Лучше меня.

– Ты прав, крепкие напитки сегодня уже пора исключать, – согласился я с Богуславом. – Но вот с корчмарем я выпью обязательно.

– Вот-вот, со стаканчика мальвазии вам не поплохеет, – весело затараторил грек, наливая нам по полстакана вина насыщенного янтарного цвета из заветного кувшина, – очень полезный напиток!

Интересно, что ж за напиток трактирщик утаивает от посетителей? Чего тут в Херсонесе нет в свободном доступе? О мальвазии я читал у классиков и не раз. Обычное доступное вино.

Спросил.

– Что ты! – поразился Хрисанф, – мальвазия дешевой не бывает! Те, от кого ты это слышал, рассказывали о паршивых подделках, неизвестно из чего сделанных. Какой-нибудь десятый отжим самого поганого жмыха. И давай, волоки на Русь, там все равно не поймут, хорошего-то вина и не видали сроду.

Приличная мальвазия делается из золотисто-желтых виноградинок сорта винограда с тем же названием. Растет только в горной местности на Крите. Из других сортов такого вина уже не получишь. Отбираются обычно лучшие ягоды. Бродить будет поставлен только первый отжим! Можно сделать и второй, и даже третий, но все это уже будет не то – дешевка она и есть дешевка.

Получается сладкое ликерное вино с необычайно приятным сладким вкусом и тонким, глубоким и выразительным запахом-букетом. Будто смешиваются запахи фиги, неведомых цветов и мандаринов.

Запахи, вроде бы обычные, но тут они приобретают новые красоты аромата. Правда, у вас на Руси не растет…, – тут Хрисанф задумался, а мне захотелось выкрикнуть: зато у нас рожь и лен хорошо растут!