Болгарская неожиданность. Книга 5
Иван зримо обрадовался. Ваня так опасался, что его заставят говорить по-болгарски, которого он ни шиша так и не познал, а тут: о жизни!
– Да за жизнь я хоть до завтра толковать могу!
– Вот и чудненько, – одобрил я этакое рвение.
Мне надо было произнести пару-тройку фраз на болгарском, для включения Ваниного переводчика, и сделать это в спокойной и дружественной обстановке. Напряженность испытуемого в этом деле была ни к чему.
– Вот представь себе, приезжаем мы в Хасково, захотели поесть, спрашиваем на улице:
Къде тук корчма?
Корчма там, отвечают тамошние жители.
Ваня кивнул. Все было понятно, расхождения в языках были невелики. Усложним задачу.
Я ему:
Какво ни препорвате? – вроде, чего предложишь, а он нам зарядит чего-нибудь этакое, о чем мы и не слышали. Но я ж не лыком шит и интересуюсь:
Какво е товар? – мол, из чего вы тут это кушанье стряпаете, а он нам:
Месо или птицы, горещо блюдо. Понятно?
– А то! И про вино бы еще надо вызнать.
– Вот сам и спроси. Да не просто вина, а именно хорошего.
Ваня увлекся, и подвоха не заметил.
Он наморщил лоб, и пока как-то сбивчиво произнес:
– Имате… ли… хубаво българско вино?
– А про любимое пиво забыл?
Ну это пошло просто влет, безо всяких задержек и запинок! Пиво есть пиво!
– Имате ли хубаво бира?
– А поесть чего-нибудь сытного?
– Дайте ми свинско месо! – уверенно приказал Иван.
Уф, кажется получилось. Потом посчитали:
– Едно, две, три, четири, пет…, – грамотный Ваня тараторил без ошибок.
– Поздравляю! – пожал я руку пареньку, – твой толмач заработал.
Иван помолчал, потом как-то ошеломленно спросил:
– Так все просто?
– Это для нас с тобой просто, а Богуслав невесть как потрудился, можно сказать в поте лица! Всю чародейскую науку превзошел!
– Вот оно как…
– Именно так. Отдохнешь, или другие языки опробуем?
Теперь Ваня горел рвением, и мы опробовали, то что я знал. Обкатали и немецкий, и шведский, тоже успешно. Вернувшаяся с улицы слегка озябшая Наина, поняв, что гонения закончились, внесла свою лепту мордовским и булгарским. Иван ликовал! Не было ни гроша, да вдруг алтын!
– Это же я могу теперь толмачом с какого хошь языка стать!
– Конечно, – согласился я, – вдобавок ремесла у тебя в руках никакого нету. В скоморохах ты был не ахти, да и обжигать кирпич любого за день можно выучить – тут ты признанным и высокооплачиваемым мастером не станешь. А хороший толмач всегда в большой цене.
Приняла участие в обсуждении радужных перспектив и Наина.
– Ваня, а у нас в Киеве этих заезжих торговых гостей немеряно! Деньгу будешь грести лопатой!
А ты ее тут же изымать, подумалось мне. В обсуждении решил поучаствовать и оклемавшийся Богуслав.
– В Новгороде этих иноземных купцов тоже немало. И есть среди них приехавшие с таких дальних краев, что их неведомого языка вообще никто не знает. Вот тут-то и можно хорошо заработать. Толмачит кто-нибудь из ихних, да и то через пень-колоду. А тут вдруг ты, знающий оба языка в совершенстве и способный понять и очень верно передать всю полноту мысли, а? Это дорогого стоит! Это уровень княжьего переводчика. Да еще и с нескольких языков. Всегда можешь иностранцам без лишнего переложения на русский язык дать столковаться. Понял теперь, какое умение тебе в руки дали?
Иван с Наиной тихо млели от сияющих перспектив будущих возможностей.
– Пойду-ка я теперь на Ванче свое новое умение по-отрабатываю, пока не забыл, – задумчиво сказал Богуслав.
– Может передохнешь? У вас еще после ужина вся ночь в распоряжении будет, может половчей пойдет?
Слава поразмыслил, встряхнул непокорной головой, как норовистый жеребец, и изрек:
– Сейчас пойду! Не могу больше терпеть! И не хочу.
Что ж, хозяин барин, и я больше не стал настаивать.
Боярин ускакал к своей болгарской зазнобушке, молодежь подалась в местную церквушку поставить свечку Николаю Угоднику за удачу, а мы с Марфой отправились на прогулку, больше не опасаясь нападения злого вампира.
На улице как-то зримо похолодало. Что ж, считай декабрь месяц на подходе, не лето. Хотя вроде бы глобальное потепление, но это надо бы уточнить, нам ведь еще ехать и ехать.
– Боб! Вылезай из загашника!
– Аюшки! Чего опять стряслось?
Ишь как обжился, зараза инопланетная, аж крякнул я. Аюшки! Ощущение, что я тут исконного русака в заточении держу!
– Да ничего вроде бы и не случилось, но как-то уж очень быстро похолодало. Считай за одну ночь температура воздуха где-то на десяток градусов упала.
– Судя по реакции твоих кожных покровов, где-то на пятнадцать, – осторожно поправил меня Полярник.
Он меня еще и исследовал кругом! Обалдеть!
– И сколько сейчас по твоим прикидкам по Цельсию? – поинтересовался я.
– Градусов семь-девять.
– Н-да, не густо. А сколько же дальше будет?
Тут я получил ответ в стиле отечественного Гидрометеоцентра.
– Да понимаешь, спутники еще не запущены, прогноз будет недостоверен…
– Тогда лучше поинтересуйся, когда по стародавним летописям закончится период глобального потепления.
– Сей секунд! А ты бы, чем без дела морозиться, пошел бы лучше теплый кафтан с шапкой одел, болеть сейчас некогда.
И то верно. Когда я разоделся как боярская картинка, опять высунулся Боб и доложил:
– Точные данные в Интернете отсутствуют, но ориентировочно где-то конец 11, начало 12 веков. Сейчас заканчивается 1095 год, может ваша ватага как раз с этим путешествием в очередной ледниковый период и влетает?
– Все может быть, – согласился я. – Мои-то, вроде, все теплыми шмотками обеспечены, а вот с Ванчей надо бы потолковать особо, они тут в этой Болгарии холодной зимы сроду и не видали. Ладно, это все позже, а теперь гулять!
На улице я заботливо спросил верную подругу:
– Марфуш, ты то не мерзнешь? Может тебе пока суть да дело попонку теплую пошить?
– Ба-ло-вство! – пролаяла Марфа. – Мы, волкодавы, холодов не боимся!
Тоже хорошо. Она, конечно, не карликовая гладкошерстная собачка, привыкнет. И мы отправились бродить по окрестностям. День прошел без осложнений.
Иван перед обедом поразил Пламена чистотой своей болгарской речи.
– Неужели так быстро можно освоить наш нелегкий язык? – поразился половой.
– Ученье и труд все перетрут! – подняв вверх указательный палец менторским тоном заявил Ваня. – Я до учения дошлый!
Богуслав и Ванча к обеду не вышли, но кушанья были все также вкусны. Ванча блеснула своим знанием великого и могучего русского языка уже перед ужином. Они с Богуславом вошли, держась за руки, присели к нашему столику и Ванча, всем своим видом излучая несказанную радость, завела разговор:
– Здравствуйте все! Вот я и научилась говорить по-русски. Акцента не чувствуется?
– Ни малейшего! – заверил я ее. – Ощущение, будто с соплеменницей разговариваем, уроженкой Новгорода или Пскова. Мы выезжаем завтра или еще есть какие-то препоны?
Все взглянули на вожака.
Богуслав со счастливым лицом было отрицательно покачал головой, но вспомнив, что мы в Болгарии с ее запутанным языком жестов, торопливо добавил голосом:
– Обязательно выезжаем. У кого есть какие вопросы?
– У всех ли есть теплая одежда? – поинтересовался я.
– Ты же нам сам ее покупал! – зашумел Иван.
Наина ткнула суженого острым локтем в бок.
– Посиди молча! – посоветовала она любимому. – Не втроем идем, за других не отвечай.
Мы дружно уставились на Ванчу. Она быстро смекнула, что выходцы из холодной Руси ждут только ее ответа, ласково улыбнулась и ответила:
– За меня не волнуйтесь, я женщина зажиточная, одежонкой обеспечена. Вопрос в другом. Наличных денег у меня с собой маловато, приходится Пламену с Гуцей запас оставлять. И лошадь я с собой забрать не могу, брату надо постоянно за припасами мотаться. Возьмете меня на довольствие, боляре?
Тут все перевели взгляды на меня, мол, ответствуй, казначей, у всех остальных в кармане блоха на аркане.
– Это не вопрос, – отозвался я, – и прокормим, и лошадей в городе купим. У тебя сын-то где живет? Надолго ведь уезжаешь, проститься бы надо. Может, крюка надо какого дать? Мы завернем, для бешеной собаки семь верст не крюк.
Ванча криво усмехнулась.
– Это верно. Тащит меня, на старости лет, как бешеную собаку невесть куда и невесть на сколько, полюбовницей русского боярина. Но может это не надолго, – спросила она с надеждой у меня, – как пришло, так и уйдет?
Я промолчал – ничего нет на свете долговременней русских времянок!
– А сына унесло аж в Софию, тоже не ближний свет, – продолжила Ванча.
– Зато по пути, – обрадовался я. – Без вопросов посетим родную кровь!
– Только я не знаю, где его там искать! – забеспокоилась хозяйка.
– У нас есть поисковая деревянная рыбка, – ободрил ее Богуслав, – сыщем.
На том и порешили.
Пламен уже носил за наш столик болгарские явства. Я поинтересовался у Ванчи:
– А как готовит бабенка, что вместо тебя остается?
– Да не хуже меня. Вы приготовленные ей блюда уже в обед ели.
Действительно, не хуже. Кулинария передается в надежные руки!
Тут Пламен взялся строить мне какие-то замысловатые рожи, и делать таинственную отмашку головой, как-то вверх и вбок. Вроде как манит куда-то, смекнул я и отошел с ним в сторонку.
– Куда прикажете деда Банчо посадить? – свистящим шепотом спросил половой у меня. Вот ведь таинственность развел на ровном месте, поросенок трусливый!
Я чуть не плюнул с досады!
– Да он может еще и не вернулся из Добра-Поляны.
– Осмелюсь доложить, часа три уж как прибыл. Лошадь с телегой сдал, и уплелся к своей бабке рассказывать байки про похороны.
Да, с дедом надо бы проститься – большое дело он для меня сделал.
– Отдельный столик ему выделил?
– Не извольте беспокоиться! Тот же столик вас ждет!
И верно, серебряный подсвечник стоял на прежнем месте, как пришитый, отгоняя незванных гостей.
– Ладно, тащи мой заказ и дедово вино туда. Мне для куража еще подкинь любимой ракии из этой вашей ягодки.
– Вас понял! – закивал Пламен. – Я вам пока закусочек и салатиков нанесу, а уж потом и горячее подам, а то вдруг остынет. Значит вам, как обычно, кизиловой?
– Да. И в дорогу мне бутылки три положи, а то неизвестно какую мерзость в других краях подадут.
Я простился с нашими, велел рассаживаться поудобнее и начинать без меня, а сам с Марфушкой перебрался в заветный угол. Банчо прихромал на скрипящем протезе минут через двадцать. Без лишних рассусоливаний он сходу опрокинул стакашек «Старого монастырского» и только после этого, уже жуя какую-то заедку, поздоровался.
– Здрав будь, болярин! Вот мы и снова вместе. Не взыщи за дерзость, уж очень трубы горели.
– Пустое, – отмахнулся я, – что заказывать будешь?
– Да понимаешь, деньги, – завел привычную песню старик.
– Пустяки! Какие счеты между своими.
– Эх, жаль ненадолго ты к нам, – завертел головенкой старичишка. И зычно заорал: – Пламен! Подь сюды!
Прошла обычная реприза с заказом, мы перекусили и завели неспешную беседу.
– Значит, подарили тебе Аль-Тан?
– Да, и он выбрал меня своим новым хозяином.
– Ну посмотрим, как он себя проявит.
– Уже проявил – убил вампира с одного удара.
Дед Банчо от удивления разинул рот.
– И свидетели этому есть?
– Как не быть! Вон они сидят, кушают. Пока я в себя приходил после вампирского удара посохом, они этого вурдалака без устали саблями рубили, не давали ему с земли подняться. Да вон и Марфа поучаствовала, не даст соврать.
Марфуша негромко подтвердила:
– Гав!
– Она, что у тебя, человеческую речь понимает? – пораженно спросил Банчо.
– А то! – гордо заявил я. – Бестолковых кабыздохов не держим.
Марфа кивнула.
– Черт, а я думал, что это у тебя насчет вампиров, как у Абена – пустые мечтания и глупые страхи. А тут вона какие дела творятся! Этак из избы теперь забоишься выйти!
– Наплюй, – посоветовал я. – Вампир всего один был, и приходил чисто по мою душу. Вас эти дела не коснутся, не Валахия какая-нибудь, чтоб окна чесноком завешивать. Давай лучше еще по одной дернем – за победу над кровососом!
И мы дернули. Тут я изложил историю целиком.
– Да, именно ты достойный хозяин Аль-Тана! – горячился дед, – что против такого бойца-молодца, как ты, этот телок мокроносый, Доблестин, из себя представляет? Так, звук пустой! Эх, жалко я отстал!
Я усмехнулся.
– А кто больно знает, что ты отстал? Может мы вампира еще по пути туда завалили, и ты принял в этом самое деятельное участие? А вурдалак был тот самый, которого Абен всю жизнь боялся? И только из-за твоей доблести это сражение и было выиграно, кто знает? А мы уйдем завтра, и поминай как звали! Один ты очевидец и участник этой битвы остался.
Дед Банчо примолк и задумался. В его старческих глазках светились новые красоты – деревянный протез пожилого болгарского героя, попирающий шею ненавистного ворога, голос ветерана, отдающий команды неловким русским болярам, и решающий удар вовремя перехваченным Аль-Таном жилистой старческой ручонкой, решивший исход поединка. Вот это сюжет! Вот это красоты! Ври, не хочу. Под такую историю наливать будут до конца жизни. И главное – никаких лишних свидетелей!
– А вы навсегда уходите? – осторожно поинтересовался героический дедок, – а то заявитесь вдруг внезапно, нарасказываете своего, меня ведь и побить могут.
– Навсегда, – заверил его я, – вернуться может одна Ванча, но она тут не при делах, в Добра-Поляну с нами не ездила.
Банчо ахнул.
– Вы и ее с собой увозите?
– Погостить к сыну поедет, он у нее в Софии обосновался. Тоскует материнское сердце по кровинушке своей.
– Вот оно что…, – задумчиво протянул дед. – Нам-то этого не понять, мы мужчины, мыслим иначе. А София это ведь та же Сердика, город старинный и известный…
– Столица вашего болгарского царства – отозвался я.
– Нет милок, нету у нас сейчас столицы, а последней был город Охрид. Византийцы разогнали наше царство и упразднили столицу еще в 1018 году. Мы теперь византийская колония, и нету у нас ни царя, ни прав никаких – сопи в две дырочки, да только успевай подати Константинополю подтаскивать. Пробовали мы бороться, только вернулось нас немного, и я вот охромел. А наемники норманны вместе с немцами весь северо-запад Болгарии начисто вырезали.
Помянули павших болгар.
– А зачем же Сердику переименовали? Звучит вроде неплохо.
– Это для русского слуха, а болгарину ухо режет. Город так римляне нарекли, а София это чисто наше прозвание, в честь покровительницы и защитницы города название.
– Святой Софии? – уточнил я.
– Нет, это все поповские выдумки! – отмел мою версию дед. Приплели к названию какую-то ветхозаветную римскую святую. Языческая богиня София, а еще ее зовут Макошь, Мокошь, Макошка, это наша исконная болгарская устроительница земного и небесного порядка. Всегда на левой руке сову или филина носит – символ мудрости. Слыхал про Макошь?
– Еще бы! – не стал отрицать я, и подумал: а ее филина знаю лично.
– Расскажи-ка лучше, каким манером схоронили кровососа. Не выползет он из-под земли, когда вы уедете?
Я поделился и историей о расчленении и раздельном сожжении останков вампира.
– Так жгли, что аж костей не осталось! – горячился я. – Зарекутся вурдалаки топтать святую болгарскую землю и вообще сюда соваться!
Выпили и за светлые перспективы. В голове предостерегающе бренькнул колокольчик. Все. Закончилось на сегодня мое гулянье. Наши уже ушли, и мне пора. Я отсыпал деду Банчо с десяток полновесных милиарисиев и начал прощаться.
– Да тут мне денег на посещение корчмы до весны хватит! – поразился неприхотливый старик.
– Вот и посещай, и вспоминай меня добрым словом. Ты мне сильно помог, и я тебя на прощанье чуть-чуть уважу. Дам тебе еще добрый совет: будет если выламываться Пламен, отмани его в сторонку и негромко скажи: меня тут русский болярин Владимир наблюдателем от Тайной сотни оставил, грубостей не потерплю! Меня гонцы с вестями от него посещают!
– Думаешь, струсит?
– Уверен. Сегодня не плати, пусть на нас с Богуславом запишет.
Мы встали, обнялись на прощанье и расстались.
Холодным и ясным утром мы наконец-то выехали. Прощай, Лесичарска!
Через пару дней мы въехали в Хасково. Лишних коней решили не покупать, и так слишком большой табун с собой ведем – я за содержание этой малонужной оравы умаялся платить. Один жеребец у нас охромел, другой оказался дохловат, мы от них избавились, и теперь у каждого из нас оказалось всего по одной заводной лошади. Впрочем, мы теперь особенно и не спешили. Перед выходом в город Ванча нас предупредила.
– Главное, не ввязывайтесь ни в какие сомнительные истории и с местными не задирайтесь! Здесь вам не сельская местность, в Хасково очень строгий градоправитель, и он с нарушителями спокойствия шутить не любит. А его стражники очень любят по любому поводу хватать и обирать приезжих. Собаку ни в коем случае с собой не берите! Здесь с собаками по улицам ходить не принято, враз заарестуют!
Марфа обиженно гавкнула про свое миролюбие, но все равно была оставлена дома – мне лишние проблемы были ни к чему. Каждый занялся своим делом: Богуслав с Ваней повели перековывать лошадей, Ванча унеслась проведать какую-то местную родню и передать им деревенские подарки, а мы с Наиной неторопливо прошествовали на местный базар: мне нужны были приличные ножны для Аль-Тана, а ей позарез понадобилась какая-то особенная заколка для волос.
Рынок привычно шумел. Болгары рьяно торговались, при этом очень горячились и орали, как в Великом Новгороде на вече, сильно при этом для убедительности размахивая руками. Слава Богу, драк, вроде бы, не наблюдалось, и ввязываться было некуда.
– Я тебя уверяю, лучшего зерна, чем у меня, ты не купишь в самом Константинополе! Посмотри на цвет – чистое золото! А на ощупь? Не мягкое, не гнилое, паршой не поеденное. Бери, не пожалеешь.
– Хватай хомуты! Твоя лошадка под моим хомутом как белая лебедь ходить будет – веса телеги не учует, сколько не грузи. Да постромки не позабудь – в ременной упряжи вся сила! А уж прочное все, аж удивишься! Твои правнуки этим всем, у меня задешево купленным, еще пользоваться будут!
– Посмотри, красавица, какая ткань: бархат и шелк, бриллиант ткаческого мастерства! Есть и попроще: ситец и холстина. А какие расцветки! Дождя не боятся, стирай в чем хочешь и сколько угодно долго. Посадишь пятно, отстираешь и следа не останется! Что значит дорого? Я уступлю!
– Наши мечи и сабли самые прочные в мире! Крепче булата и дамасской стали будут! И почти не ржавеют.
Тут наши пути с Наиной слегка разошлись: она осталась щупать ткани, а я пошел вдоль ряда оружейников. У третьего по счету продавца я нашел нужные под цвет магического кинжала ножны. На ощупь они тоже были хороши: гладкие, без шероховатостей и ненужных заусенцев. Чувствовалось, что очень хороший мастер делал. Цена была немалой, но примерно соответствовала моим ожиданиям, да и как иначе? Дешевка чаще всего оказывается какой-нибудь дрянью.
– А кто это сделал? – спросил я.
– Да я и сделал, – ответил сам торгующий своими изделиями кузнец.
Сильно, правда, мешался соседний купчик: хватал меня за руки, орал прямо в ухо, что у него все гораздо лучше и надо немедленно переходить к его прилавку. Мой мастер только морщился, но нахала не одергивал. Отовсюду на него глядели с укоризной, а один из торгующих сразу сказал:
– Зря ты, Дезислав, всю эту музыку терпишь! Дай ты ему просто в морду, перестань терпеть этого поганца!
Я бы тоже решил эту проблему аналогичным образом, но пока терпел. Чужая страна, чужие порядки. Намнешь эту мерзкую образину не думая, а потом окажется, что покупателям в эти дрязги вмешиваться не положено. Разок сунешь кулаком в наглое рыло, а на тебя после этого накинутся всем рынком, да еще и стражники налетят, как мухи на мед. А я вдобавок приезжий. Господь терпел, и нам велел. Вот и потерпим. Попробуем подойти к делу иначе, этак технически, и заодно проверим в действии одно из заявленных свойств Аль-Тана: невиданную прочность.
А беседа между торговцами оружием продолжалась.
– Жалко Ганс уехал в свой Ганновер! Этот хорек сразу на его место со своим гнилым товаром взгромоздился.
– Да, у Ганса товар был хоть куда. Как он это говорил: гутен меч, гутен сабля!
– А хорек, он теще Дезислава какая-то там родня, вот мужик и опасается с ним связываться: враз накляузничает. Теща потом всю печенку выклюет: не дал человеку проявить себя. Мало того, что дочь мою зажираешь, так теперь и родню нашу притеснять начал. Еще и деткам на папаню какие-нибудь гадости напоет.
И все эти беседы мне перекрывало верещание гадкого соседа. С этой болгарской хореобразной гнидой пора было разбираться, но вначале все-таки надо купить нужную мне вещь.
– Дезислав, я вот эти ножны возьму, – сказал я, отсыпая серебро без лишнего торга.
– Бог в помощь, – ответствовал купец.
– И тебе с детками не хворать! Передай горячий привет от меня теще.
Подумав, что я над ним насмехаюсь, Дезислав насупился. Ничего, мастер, сейчас я тебя развеселю и от злой докуки избавлю. Гнусный хорек, а ведь и верно сильно похож, заорал с новой силой.
– Ко мне, теперь только ко мне, уважаемый!
Да уж тебя-то я без русской заботы не оставлю!
– Первым делом, не ори! У меня от твоего крика аж в ушах звенит. Не хуже тебя слышу, не глухой. Показывай товар. Если сабли и мечи хорошие окажутся, все в любую цену возьму. Только стоимость сразу говори, а то потом заламывать начнешь.
Мы перешли к соседнему прилавку, и обрадованный купчик негромко зачастил, расхваливая и очень высоко оценивая свой товар. Я его не слушал, а молча разглядывал и кое-что брал в руки. Изделия, даже на внешний вид, были дрянь дрянью. Косые, кривые, неровные. Клинки были разной толщины, центр тяжести у всех сбит. На нескольких даже были заметны кое-где островки ржавчины. Этот удод, видимо, даже ленился их чистить после дождя! За такую торговлю надо продавать в гребцы на галеры – больше от этого аспида пользы будет, чем он тут небо коптит.
– А кто это все кует? – спросил я.
– Мой отец! – гордо заявил купчик.
Да, горестно подумал я, судя и по тебе, и по его мечам, как кует, так и …! – как твой батя нерадиво работает, так и чересчур халатно исполняет свои супружеские обязанности. В общем, кругом бракодел, клейма ставить негде. И не захочешь, а обматеришь. Хотя может быть где-то в 21 веке один из них был бы талантливым модельером, а другой толковым провайдером? Здесь не угадаешь! Но вот тут они оба явно не у места. Не дай Бог, с их погаными железяками столкнуться с действительно опасным врагом! Живым из этой схватки не выскользнешь. Продолжим. Прислушался к называемым ценам. Цены были заоблачными. Глупый, жадный и бессовестный купчик, увидев, как я безропотно отдал деньги за ножны, решил, что поймал заведомого и давно желанного лоха, и старался ободрать меня ни на похожую. Впрочем, мне и это было на руку.
– Подожди! – оборвал я его обильные словоизлияния. – Я возьму эту, эту, эту и вот эту сабли, этот, этот, этот и вот этот мечи (отобрал самый хлам), но каждая ведь дорогая вещь перед покупкой проверки требует. Или ты против?
– Да проверяй сколько угодно, – махнул рукой ничтоже сумняшеся наглец, – замечательное оружие, я тебя заверяю!
– Все слышали? – громко спросил я у окружающих.
– Да! Да. Конечно!
– Будьте свидетелями, и коли купец вдруг отвиливать от испытаний начнет, не взыщите, если я его слишком жестко приструню.
– Да хоть убей! Надоел он тут нам всем хуже горькой редьки!
Народно-торгашеское мнение было единодушным. Вдобавок, покупателей было маловато, и продавцы откровенно скучали. А тут забесплатно этакая забава: сейчас или глуповатого покупателя на изрядную сумму обуют, или надоевшего всем нахалюгу унизят, а то еще и прибьют. Народ, бросив прилавки, скопился возле нас в ожидании зрелища. Действительность превзошла все народные чаяния и ожидания. Я вытащил из старых ножен заветный Аль-Тан и показал его скопившейся возле нас толпе.
– Недавно появился у меня серебряный кинжальчик, подарок сельского друга, сейчас будем его рубить продаваемыми изделиями – это и будет проверка.
Народ заохал и заахал. Дело было ясное: сейчас первая же железная дешевка перерубит непрочное серебро дурака пополам, и придется скучать дальше. Стоящий возле меня пожилой купец аж плюнул и сказал мне:
– Бежал бы ты, парень, отсюда подобру-поздорову! Купил какую-то мелочь, за которой тебя, наивняка этакого, послали, и беги к папке с мамкой поскорее. Никакое серебро против стали не выстоит, только дорогого кинжала, которым можно только хлеб резать, лишишься.
Зато козлина, уверенный в скорой победе, приосанился и одернул сострадательного человека.
