Пьесы

Комната в квартире Левы. На столе керосинка. На ней кастрюлька. Лева помешивает в ней ложкой. Входит Элла. Она несет мольберт, холст и сумку.

Э л л а. Скоро я превращусь в ишака. Позаимствовала у муженька. Холст небольшой, но загрунтован и натянут на подрамник. А здесь все необходимое. (Выгружает на стол содержимое сумки.) Краски, кисти, уголь, карандаши, бумага… Хотел попробовать? Пожалуйста!

Л е в а. Да это я так… Да и холст маловат, не развернешься!

Э л л а. Испугался? Тебе больше и не надо для начала.

Л е в а. С чего бы мне пугаться? Ничуть! Кстати, и кашка вот-вот поспеет. Я полностью перешел на детское питание. В нем есть все необходимые микроэлементы. Я успел сделать приличный запас. Сейчас варю из гречневой муки. Написано: для грудного возраста.

Э л л а. Это то, что тебе надо!

Л е в а. Зря иронизируешь. Такого цвета лица у меня не было в лучшие застойные годы. И на потенцию влияет весьма благоприятно, а то я поначалу опасался. Ты как считаешь?

Э л л а. Трудно сказать. Ведь я не была с тобой знакома до детского питания.

Л е в а. С чего же начать? (Поглаживает холст.) Можно было бы сразу с обнаженной натуры. Так сказать, или пан или профан! Ты как считаешь?

Э л л а (задумчиво). Самонадеянность… или уверенность в себе? Ладно, черт с тобой! Пользуйся! Чем Михалыч лучше тебя? А никакой благодарности! Может, и ты такая же свинья?

Л е в а. Сударыня, как можно? (Подходит, припадает на одно колено, целует руку.)

Э л л а. Правда, для обнаженки несколько холодновато. Придется тебе довольствоваться полуобнаженной натурой.

Л е в а. Это как прикажете понимать?

Э л л а. Останусь в белье.

Л е в а. В белье, так в белье… Кто бы возражал! В белье даже пикантней! Пожалуйста, сядь сюда. (Усаживает ее на стул.) А рядом керосинка. У нее потрясающий цвет! А чего стоит один этот блик на целлулоидном окошечке! С ума можно сойти!

Э л л а (подозрительно). Ты действительно раньше не писал?

Л е в а (обиженно). Что я тебе врать буду?

Э л л а. У тебя есть чутье… И ты не похож на новичка. Ладно, это неважно. Только учти, сначала положено делать наброски на бумаге… Впрочем, как хочешь!

Л е в а (рисуя на холсте). Наброски, эскизы – это все ерунда! Рутина! Так до дела никогда не доберешься. Сразу холст и сразу красками! Чтобы тебе не было скучно, расскажу, что мне сегодня приснилось. Последнее время постоянно мучают какие-то кошмары. Ты веришь в сны?

Э л л а. Мне кажется, что через сны нас хотят о чем-то предупредить, от чего-то предостеречь… Думаю, животные могли бы нам объяснить все это, если бы умели говорить.

Л е в а. Вот именно, если бы умели. Это тонко подмечено. Мне немного не нравится освещение… Сначала появилась эта девочка. Она часто приходит, стоит мне только закрыть глаза.

Лева закрывает глаза и подносит к ним бинокль. Появляется девочка в восточном наряде. Звучит речитатив муэдзина, читающего Коран. Шум горной реки. Девочка несет клетку. В ней две курицы и рыба, блестит серебристо-синеватой чешуей. Рыба выпадает из клетки.

Л е в а. Она хочет предупредить односельчан об опасности! (Слышен шум БТРов.) Наши всегда входят, когда боевиков уже и след простыл. Типичная утечка информации! Впрочем, возможно и другое. С перевала движется колонна амнистированных заключенных. Так уже было. Лет сорок тому назад… (Слышен топот приближающейся колонны.) Фу! Пылищи-то подняли! Так, мужчины с ружьями, женщины с детьми, старики, старухи – все собираются в самом крепком доме. И превращают его в крепость!

Э л л а. Девочка выронила рыбу. Надо ей сказать!

Л е в а. Сталинское опасное время. С перевала… Сказать девочке из сна? Это остроумно! Не волнуйся, рыбу она подберет потом или кто-нибудь из ее родственников. У них обычно много родни.

Д е в о ч к а (подходя к Элле). Тетя, у тебя такой красивый лифчик!

Э л л а. Ты права, милая! Неплохой. Намек поняла, но тебе он будет слегка великоват. (К Леве.) Это как понимать? Ты что-то, дорогой, перебираешь! Вовлекаешь меня в свои сны?

Девочка исчезает.

Л е в а. Не волнуйся, это бывает! Видишь, ее уже и нет!

Появляется Мороков с трёхколесным велосипедом и авоськой с пустыми бутылками из-под водки. Лева разглядывает его в бинокль. Сверху спускается желтая лампочка на длинном пыльном шнуре.

Л е в а. Да, это Мороков!

Э л л а. Что еще за фрукт?

Л е в а. Я от него зависел по службе. Вот он и пользуется. (Морокову.) Я тебя не нанимался сопровождать! Учти!

М о р о к о в. Ты пропуск не забыл?

Л е в а (с досадой). Каждый раз одно и то же! Я уже сто лет у вас не работаю! Пропуск отобрали при увольнении. Будто ты не знаешь!

М о р о к о в. Все хитришь, Николаич! Надуманное противоречие. Вполне может быть, что одновременно отобрали, и он находится в кармане!

Л е в а. В каком кармане?

М о р о к о в. В правом, Николаич, в правом!

Л е в а. Как он хоть выглядит?

М о р о к о в. Все хитришь, Николаич? Плоский маленький, запечатан в плексиглас!

Л е в а. А под плексигласом я – усатый и молодой?

М о р о к о в. А под плексигласом ты – усатый и молодой!

Л е в а (доставая из правого кармана билетик и протягивая его Морокову). Ладно, держи, репей!

М о р о к о в. Трамвайный билет? Ладно, хрен с тобой, сойдет!

Э л л а. Он нормальный, этот Мороков твой?

Л е в а. Да не совсем… Один раз уже как-то пропал без вести. Исчез. И никто ничего не знал. Пока, наконец, не пронесся слух, что он в психушке. Так-то он парень безобидный. Но иногда вобьет себе что-нибудь в голову, так все! Туши свет!

Э л л а. От него бы надо избавляться, а то затянет куда-нибудь. Не туда куда надо!

Л е в а (Морокову). Ты прямо помешался на этом чемоданчике! Там кроме грязных носков ничего не будет, помяни мое слово!

М о р о к о в. Там ценные микросхемы с большим содержанием золота.

Л е в а (Морокову). Ты же собрался посуду сдавать? Нормальное мероприятие. А потом передумал?