Кружила с воем снежная пурга.
Наделала огромные сугробы,
Похожие на белые стога.
На шабаше ночном нечистой силы
Промеж деревьев снега намело.
Большие хлопья ветром разносило,
И лишь к утру остепенилось зло.
Видать, сморились духи в жутком танце,
Хоть далеко природе до весны.
В тусовке жуткой не оставив шансов
На выживанье жителям лесным.
Пришёл мороз пронзительный и колкий,
Засеребрился саван – снежный плед…
В холодный сумрак заяц из-под ёлки
Направил свой неповторимый след.
А на исходе окаянной ночи,
Не веря в неземные чудеса,
В поля, следов оставив многоточье,
Ушла на мышкование лиса.
Защебетали шустрые синицы,
Кусты рябины – птичий идеал.
И дятел вновь на снежные страницы
Сосновых щепок кучу накидал.
Напрасно всё же изгалялись Бесы,
Всё движется в природе чередом…
И невозможно выжить тех из леса,
Кому леса – столовая и дом.
***
Мои сиреневые бараны
Заволокло сиреневым туманом
Моей зимы безрадостную суть.
Приходится опять считать баранов,
Чтоб как-нибудь забыться и заснуть.
Они проходят длинной вереницей,
В мой мир воображаемых отар.
А что же делать, коль опять не спится,
И про себя вздыхаю – значит стар.
И просыпаюсь я на каждый шорох,
Обрывки снов вновь прогоняю прочь.
Луна глядит в сиреневые шторы
И кажется сиреневою ночь.
А за окном расписывает стёкла
Затейливым орнаментом мороз,
И дальняя звезда на небе блёклом,
То манит в шутку, то зовет всерьез.
Засну на миг, но просыпаюсь рано,
А память, как костяшки домино…
И вновь гоню сиреневых баранов
В немое чёрно-белое кино.
***