Проза морской жизни. Записки подводника

В те времена на орбиту летали то и дело, оттого дымили раскалённой спиралью выжигательного прибора достаточно часто. Толя и Боря в творческом процессе, нанюхавшись тонких струек дыма, восхищались героями и фантазировали, чувствуя свою исключительную причастность к успехам нашей великой Родины. В музее хранилось много чего интересного. Большую роль в этом сыграл наш вдохновенный учитель Исай Наумович, при помощи своих учеников.

Наш преподаватель, как и теоретик космонавтики Константин Циолковский, были земляками – калужанами. Теперь думается, что это совпадение неслучайно. Они, два учителя из разных эпох, прививали своим последователям интерес к теме изучения космического пространства, не боясь быть первопроходцами, выставленными на смех, умели заражать своим интересом, верой, увлечённостью, основанными на глубоком интеллекте. У одного эти качества выразились в теорию создания «летательной машины», у другого – в творчество.

Позднее, на встречах выпускников, один из самых старших, Гена Пономарёв рассказал, что о полёте в космос их класс узнал именно от Исая. Во время урока математики вдруг открылась дверь и учитель русского языка Исай Наумович в полном ликовании произнёс: «Ребята, наши в космосе! Можно негромко крикнуть „ура“!». Нужно ли говорить, что «негромко» вылилось в общий радостный вопль всей школы. Тогда ликовала вся страна, но для школьников 33-й школы-интерната благим вестником стал именно Исай.

В творчестве Исая Шейниса есть песня «Кассиопея». О романтике, земной любви и о том, что мы не одиноки во Вселенной. Мне нравятся все его песни, а несколько лет назад порадовал исполнением в стиле рок-баллады проживающий ныне в Мексике врач Виктор Кибанов, за что ему большое спасибо, получилось сильно. Остаётся загадкой, как творчество моего учителя перешагнуло границы стран и континентов. Видимо, для творений души человеческой нет границ.

День космонавтики с детства для нас всех важный праздник. Толя и Боря со школьной поры отмечают 12 апреля с тем же размахом, что и 9 Мая, ведь эти даты связаны с грандиозными победами нашего народа, важность которых сложно преувеличить.

Боря стал моряком-подводником и воочию убедился, что морская глубина, сродни высокой чёрной бездне над головой, столь же загадочна и не изучена. Толик, увы, не стал ни моряком-подводником, ни лётчиком-космонавтом. Прожил тяжёлую жизнь «времён перемен», как многие другие соотечественники, не вписался в новое общество с капиталистическими принципами сосуществования: «Человек человеку волк, выживает сильнейший и беспринципный». Он не дожил до пенсии. Остановилось сердце друга, когда ему было сорок девять лет. Толя Николаев, в пример своему такому непростому школьному учителю, был чистейшим, светлым человеком, как и ушедший не так давно Гена Пономарёв – самый давний и верный почитатель нашего Учителя. Вечная память в сердцах тех, кому посчастливилось их знать!

Придёт время, нас всех не станет. Если человечество умудрится себя сохранить и преодолеть грядущие испытания, дата 12 апреля 1961 года как великий «День космонавтики» останется в памяти людей самым важным событием XX столетия, напоминая о былом величии нашей огромной Страны!

Будь, по-твоему, нет этой пары.
Всё придумано старой гитарой,
Но тебя – неужели не греет
Свет созвездия Кассиопеи —
От вселенной лучистый подарок?
И. Шейнис

ПИТОНИЯ

Забытый праздник

Москва. 7-е ноября 1980 года.

Доброе утро!

Полное ощущение, что это было вчера.

Хорошее было время! Наш первый парад. За завтраком играл духовой оркестр. Под стать расцвеченной к празднику столице красная икра – на бутербродах, на десерт – мороженое.

– Вот он! Парад! Торжество!

Осенние запахи. Пожухлые листья осыпались с деревьев. Первый снег уже успел растаять, и сейчас зябко. Форма одежды «гвоздь»: чёрная бескозырка и шинель. Уши не то красные, не то синие. На груди аксельбанты! Наш полк торжественно замер у Лобного места.

Объезд парадного строя. Возле нашей «коробки» мягко останавливается блистающая хромом дисков и полировкой кузова Чайка с Маршалом Советского Союза. Лицо серьёзное, только первая шеренга видит радостные, сияющие из-под лохматых бровей глаза маршала. Он – напротив юных нахимовцев, ещё мальчишек-карасей, будущей опоры ВМФ и всей страны.

– Здр… ва… ва… ва… тов… щи… нах… цы!

– Здр… ва… ва… тов… мар… сов… союза!

– Поздравляю Вас с 63-й годовщиной Вел..кой… Окт… кой… Со… кой… Рев… ей!!!

– У… ра…! У… ра…! У… ра…!

Сейчас начнётся прохождение.

– Парад!

– Смирно!

– К торжественному маршу!

– Побатальонно!

– На одного линейного дистанции!

– Первый батальон прямо, остальные напра… во!

– На пле… чо!

– Равнение направо. Шагом… марш!

Застучал барабан, торжественно загудели фанфары. Линейные пошли, как оловянные солдаты, на свои места. Чётко, красиво, карабин в руках крутится, как игрушка. Одно слово «курсанты кремлёвского полка».

И… поплыло.

Великодержавная Москва держит в своих объятиях нахимовский полк.

Мы все перемешаны в стройных шеренгах. Какой класс, какая рота, какой офицер-воспитатель – нам уже неважно. Важно, что мы в одном строю, и чётко печатаем шаг по древним булыжникам Красной площади. Одним глазом ловишь грудь четвёртого в строю, другим – Леонида Ильича, Политбюро и Маршалов СССР на мавзолее. Шеренги ровные, диагональ просматривается.

Прошли, молодцы.

Миновал долгий путь тренировок, первые были ещё в летнем лагере, когда вчерашние школьники едва успели отсчитать несколько недель от последнего звонка. Потом маршировали по Петровской набережной. За полтора месяца до парада уехали в Москву, ночевали в «Экипаже». Каждый день печатали шаг по два раза! Утренняя и вечерняя тренировка – обязательно. Для чего на сонных ПАЗиках ездили в Тушино на аэродром. Этот желтоватый Тушинский запах Москвы навсегда останется в памяти. А ещё надо было учиться общеобразовательным предметам, ходили в ближайшую школу строем, в колонну по два. Шли, как пленные румыны. Уставшие, измождённые, с постоянным недосыпом. Перед парадом несколько ночных тренировок, что было очень необычно, так как днём можно было поспать.

Нахимовцы проходили по ранжиру предпоследние. Замыкали парад курсанты училища Верховного Совета, мы их называли Кремлёвскими курсантами. У нас официально самый маленький должен быть не ниже метра сорок, а у курсантов первая шеренга как на подбор – под два метра. И несмотря на то что изначально кремлёвцы брали не на одного, а на двух линейных дистанцию после нашей коробки, в конце прохождения они чуть ли не наступали своими кованными сапожищами 46-го размера на головы нашей последней шеренги. Поэтому на генеральной ночной репетиции 5-го ноября кремлёвские знаменосцы в качестве извинения за свои неприличные размеры подарили нашему левофланговому, самому мелкому, торт, сажали на руки и фотографировались на память. Это был Михаил Афанасьев, он шёл в последней шеренге.

Времени и выносливости хватало не только на изнуряющие тренировки. Культурная программа изобиловала разнообразием. Каждый день лучшая шеренга в полном составе, двадцать человек, вечером отправлялась в театр Советской Армии в качестве награды. Отметили присутствием Третьяковскую галерею, мавзолей Ленина, ВДНХ.

Традиционно посещали Звёздный городок, неформально встречались с космонавтами. Помню, как неслись с Андреем Апанасовым по Звёздному в поисках почтового отделения. Очень хотелось поставить на конверте заветный штампик закрытого для простых смертных городка.

Цирк на Цветном бульваре всегда давал представление для участников парада. Когда вручали цветы Юрию Никулину, директору цирка, он посмотрел на наши погоны с буковкой «Н» и говорит абсолютно серьёзно, без тени иронии, как обычно свои анекдоты рассказывал:

– А вы кто вы, ребята по званию? Ааа, полковники.

Позади изнурительная подготовка в течение нескольких месяцев. Выполнена первая серьёзная задача на военно-морском пути каждого из нас. Мальчики в свои 14—15 лет получили первую благодарность от министра обороны.

Этот день на всю жизнь останется в наших сердцах, как начало славной биографии!

Посвящение в питоны

Великая дата – 9 Мая! Мы, выпускники Нахимовского училища, празднуем не только День Победы, а ещё и День Питонии. Есть такая традиция. Отметив этот День впервые в мае 1981 года, мы на всю жизнь стали «питонами».

Я, нахимовец Седых, в этот день был «декабристом», находясь в застенках системы (училища), в чём-то проштрафился. Эту печальную участь со мной разделял Вадик Ваничкин, он нёс вахту – дежурство по роте. Мы с Вадиком сидели за одной партой. Родители его работали в Казахстане, неподалёку от Байконура, какая-то тысяча миль. Вадик в детстве часто наблюдал запуски ракет в космос. Но решил стать моряком, а не космонавтом. Плавать не умел – где там, в степях, этому учиться? Поэтому пошёл в моряки, чтоб бороздить океаны. Мама Вадика была заслуженным учителем, награждена орденом Ленина. Мне очень приятно иметь такого друга, отношения с которым не изменило время. Вадик каким был, таким и остался – творческая личность – пишет стихи, играет на гитаре.

Мы с Вадиком расположились в нашем 23-м классе на тёплом паркете, выложенным светлой ёлочкой. Лежали на полу в углу, почти под батареей, где было место Вовы Крестина, рядом с аквариумом, в котором обитал одинокий пучеглазый зверь, вернее, рыб. По идейным соображениям не торчали у окна, созерцая красивый мир, где девчонки гуляли в коротких юбочках, а на другой стороне Невы виднелся Летний сад, через знаменитую решётку которого просвечивал домик Петра. Наказание надо отбывать по-честному, поэтому я лежал на палубе, а Вадик – со мной, он же друг.