Ниже ватерлинии

Встреча в Кольском заливе

До службы на флоте Андрей работал в Калининграде, на судостроительном заводе «Янтарь». Строил корабли для ВМФ.

Служить попал на подводный крейсер проекта 667 БДРМ. Достойное продолжение пути для судостроителя.

Возвращается экипаж из командировки. Переподготовка в светлом городе Палдиски, в учебном центре, завершилась. В гостях хорошо, а в родной базе – привычнее. В Мурманске с поезда перешли верхним переходом через пути на Морской вокзал. Погрузились на маленький пассажирский пароходик и двинулись по Кольскому заливу. По пути зашли в Североморск, забрали футбольную команду, игравшую на первенство флота.

Электрик Саня, лучший корефан, зовёт:

– Пойдём-ка, покурим-ка… на палубе развеемся.

Вышли наверх. Глубоко вдохнули воздухом Баренцева моря. У каждого моря свой цвет и особенный запах. Баренцуха – тёмно-серая. Ни одного намёка на оттенки южных морей. Ничего лишнего. Строгие картины, тёмные сопки со стальным налётом, без пошлого глянца. Чёткий, величавый, аскетичный пейзаж: прочные камни, крутые утёсы, как и жители этого края, которых есть, за что уважать. Здесь, на краю земли, за Полярным Кругом люди трудятся и Родине служат. В награду за тёмную ретушь иногда по небу высыпается ярким разноцветьем Северное сияние. Неуловимо размашисто трепещется по небосводу космических цветов флагом. Или после длинной полярной ночи мутный диск солнца вылезает на несколько минут порадовать красными лучами при восходе и синхронном заходе.

Два друга, два моряка, стояли на палубе морского трамвая, широко расставив ноги, в чёрных бушлатах, бескозырки на затылке, чубы на ветру развеваются. Небольшая зыбь, не больше одного балла, но низкий борт морского муравья слегка качает. Молчаливый дружеский перекур, не спеша дымят на лёгком бризе. Наблюдают за скалистыми берегами. Вдыхают морской воздух, наполненный ионами, фосфором погибших моллюсков – странная капельно-воздушная смесь над заливом, намешанная с дизелем и металлом. Со стороны смотрятся два матроса брутальной наружности, гармонично вписываются в северный морской пейзаж.

Андрей наблюдает за надводным монстром серого цвета, выкрашенным родной шаровой краской. Вскидывает голову. Видит здоровенные, надраенные латунные буквы МИТРОФАН МОСКАЛЕНКО.

В груди заклокотало! Большой Десантный Корабль проекта 1174 (БДК) знаком не понаслышке:

– Сань, я эту железяку вот этими руками строил!

– Да ну нафиг! Не верю!

Вон там находится рубка. Здесь – док-камера, грузовой трюм, дальше ангар для четырёх вертолётов.

Приятно встретить БДК, в который вложил собственные силы и душу. В такой момент сентиментальный не каждый поймёт порывы судостроителя.

Ребята всё не верили, что Андрей такого красавца строил. ПСЗ (Прибалтийский Судостроительный Завод) «Янтарь», в прошлом «Шихау», располагался в пределах города Калининграда, близ бывшего района Кенигсберга Шпандин. Завод был, как маленький город, с улицами и проспектом.

В Гаджиево экипаж ждал другой херувим творения технического прогресса. Раскрасавец, построенный в Северодвинске – ракетный подводный крейсер стратегического назначения проекта 667 БДРМ (в дальнейшем ему дадут звучное имя «Верхотурье»).

Корабль приняли через две недели.

У срочников подплава КСФ одно время была фишка привозить на ДМБ шкатулку с приклеенным на крышке местным морским обитателем. Во время отлива в Гаджиево много чего можно было подобрать. Это не губа Оленья, где берега почти отвесные. Кто морскую звезду крепил, кто мелкого крабика, кто высушенного бычка. И как-то решили поймать краба. А стояли в Оленьей, там у торца пирса порядка 120 метров глубина. Но матросы – народ находчивый, приключений себе всегда найдут… Отыскали сетку от казарменной кровати, выпросили у кока кусок мяса, привязали на сетку и опустили до касания дна. Верёвки до хрена понадобилось, но на святое дело не жалко. Вот только не учли, что камчатский краб с момента заселения в Кольский залив весьма расплодился… Подёргали, вроде как потяжелела сетка. Вытащили, там и в самом деле КРАБ сидит, мясо доедает. Ростом почти нам по пояс, да еще и в отвратительном настроении. С голыми руками на него идти оказалось стрёмно. Почесали репу, прикинули, что такой «сувенир» даже для чемодана великоват будет, не то, что для шкатулки, так что с пирса его скинули и бежать.

Вскоре случился молдавский заплыв в холодных Кольских водах бухты Ягельная. В отделении Андрея машинистов-трюмных служили два двоюродных брата, молдаване Сергей Иванович и Сергей Петрович.

Принимали воду с берега. А делалось это обыкновенно ночью. Конец лета. По жребию выпало Андрею и братьям. Приняли большую часть, осталось только в десятом последние две цистерны заполнить. Открыли аварийный люк. Вылезли наверх. Осадка кормы ниже ватерлинии, аж оголился корпус, поросший тиной и ракушками. Погода стояла пасмурная и прохладная. Все в ватниках. Одному из братьев взбледнула полнолунием точно в гипоталамус гениальная мысль на грани идиотизма: светлой ночью в полярный день родилась идея набрать забортной водицы зачем-то.

Не иначе испить и в молдавского тюленя превратиться. Взял он какую-то банку консервную и на корточках начал спускаться, благо в корме обводы корпуса более пологие. Потихоньку сползает, до воды всё дотянуться не может. Ещё чуть-чуть – не может, ещё – никак. Добрался до тины, и здесь поехал вниз, как на саночках с горочки. Схватить его не успели, и верёвок под рукой не было. Чтобы не поднимать шум «человек за бортом!» и не получить клеймо «самоубийц-членовредителей», пришлось молдавскому тюленю плыть целых 50 метров! Сухой братишка бежал по ракетной палубе, пока мокрый плескался в ватнике вдоль борта. Заплыв закончился удачно, никто не утонул. Через люк десятого обратно спустились сушить пловца-молдаванина.

Вот и задумаешься: как только матрос перестаёт думать о водке и о том, где её найти, так сразу попадает в опасную историю на грани жизни и смерти.

Военно-морской ум

Славик был сыном интеллигентных родителей, которые хотели для него самого лучшего будущего, а именно на флоте, как у его славного дедушки. И никого из них не интересовала ни его тонкая душевная организация, ни гуманитарный склад, которые могли разбиться о твёрдую, шершавую поверхность военно-морского ума, а он, как известно, в тупик никогда не заходит, но почему-то периодически трахает сам себя…

В отличие от нас, амбициозных мечтателей о службе на атомных ракетоносцах суперсовременных КСФ и КТОФ, нежная натура Славика стремилась прежде всего к теплу, поэтому в числе немногих он попал на самое синее в мире – Чёрное море.

Легендарный Севастополь! Тепло, красота загорелых женских тел.

Наверное поэтому условия офицерской службы в Крыму советских времён поддерживали визуальную гармонию места: зарплаты невысокие, по плацу и причалам – строевым шагом; масса всяких береговых дежурств и патрулей; служебные квартиры не предоставляются – снимай угол, чердак, сарай, гараж. Любящие родители оплачивали Славику квартиру, чтоб не уставал Родину любить комфортно.

На Камчатке или Севере служба, конечно, интереснее. Суровые условия компенсируются новейшей техникой, свежими кораблями, да и зарплата в два раза больше. На ЧФ – только солнце, тепло и любовь к Отчизне! Да, и к синему-синему морю.

Он уже успел послужить пару месяцев в Балаклаве командиром электронавигационной группы штурманской боевой части на дизелюхе, присылая нам в октябре фото «как хорошо на море летом». Командир корабля уже прикипел к его нестандартному мышлению и утончённой натуре.

И вот одним будничным утром Славик просыпается в съёмной квартире и не находит подаренные мамой на совершеннолетие золотую цепочку с крестиком, которые непременно должны лежать на прикроватной тумбочке. Проведя ряд серьёзных умозаключений и прибегнув ко всем известным ему способам дедукции, он приходит к выводу, что злодеем и вором быть некому, кроме хозяина квартиры, и не важно, что тот проживает на другом конце города, и таких квартир у него пять.

Звонок командиру, доклад о совершённом против него преступлении и просьба задержаться до прибытия милиции.

Девять утра. В квартире: участковый, опер, хозяин квартиры и Славик.

Участковый:

– Вы уверены, что не потеряли крестик с цепочкой?

– Да, я всегда снимаю его перед сном и кладу на тумбочку.

Хозяин очень южной наружности выражает крайнее удивление во взгляде.

Опер:

– Вы проверяли, может он упал или вы его в другое место положили?

– Нет, я даже за тумбочкой проверил, нет его, – настаивает Славик, демонстративно отодвигая тумбочку.

Хозяин всё больше офигевает.

Опер открывает верхний ящик тумбочки, видит крестик с цепочкой, разворачивается, молча выходит из квартиры.

Участковый:

– Это он?

Славик, разводя руками:

– Да.

Участковый закрывает папку, молча выходит вслед за опером.

Удивление хозяина перерастает в непосильную молчаливую ярость.

Славик:

– Ну хорошо, что всё так закончилось, большое спасибо, что приехали, Микаэл Саркисович, мне нужно ехать на службу.

Хозяин с налившимися кровью глазами наконец прерывает молчание и смачно выдаёт что-то непереводимое с русского мата и армянского…

Командир корабля после обеда курил на юте и, наблюдая медленного бредущего по пирсу Славика с кучей чемоданов, всё понял и даже не собирался задавать никаких вопросов. Но он ещё не знал, что ровно через 15 минут раздастся звонок, и он будет жалеть, что два месяца назад не поинтересовался у командования, за какие грехи Славика назначили ему в экипаж. Ведь у Микаэла Саркисовича снимал квартиру ещё ЗКПЧ…

А Славик с той поры поселился в казарме с матросами, но стал обладателем офицерской привилегии – спал в Ленинской комнате.

Сухопутные моряки

Воспоминания контр-адмирала В. П. Захарова об автономке длительностью полтора года, запомнившейся, помимо прочего, особыми обстоятельствами, затянувшими возвращение на 3 месяца.

Дело было так. 1983 год, Средиземное море, боевая служба, СКР проекта 35, экипаж 100 человек.

Международная обстановка: 1 сентября близ Камчатки в воздушном пространстве Советского Союза сбивают Боинг. Обстановка напряжённая. Несём БС (боевую службу).

БРзК «Крым» или «Кавказ», какой точно, не помню (корабль 1 ранга) – исполняет специфические задачи.

Большой разведывательный корабль ГРУ (БРзК) ССВ-590 «Крым».

Предназначен для радиоэлектронной разведки радио, радиотехнических излучений надводных кораблей, подлодок, авиации и стационарных станций ВМС, ТР и РР ЛС вероятного противника. Ни одна армия и флот в мире не обходится без разведки. Флотская разведка часто действовала под эгидой Гидрографической службы, и её корабли часто именовались гидрографическими или судами связи (ССВ), хотя на Западе этот «секрет», естественно, давно был известен.

На БРзК – прикомандированные солдаты из Прикарпатского и Одесского военных округов, радиоразведка, офицеры-переводчики, солдаты-слухачи.

Так называемые «гидрографы» с успехом выполнили свою задачу в Средиземном море и должны уходить к берегам США. Солдаты им больше не нужны, и на одну неделю их пересаживают ко мне на СКР, со всеми их ящиками с аппаратурой.

По плану их надо пересадить на ракетный крейсер «Слава», который впоследствии станет «Москвой».

Крейсер в охранении СКР проекта 1135 возвращается с СФ, где отстрелялся на учениях по полной.

Встречаемся у берегов Туниса, погода хорошая, но накат (ветровая волна) такой, что в дрейфе валяет очень крепко. Тем не менее, волевой комбриг Ерёмин (будущий адмирал и начальник Академии) решительно спускает баркас с СКР, который разбивается, поднять его не смогли и впоследствии буксировали. Попытка спустить свой большой баркас также закончилась плохо: кран так раскачало, что поставить на кильблоки было невозможно, пришлось просто бросить на палубу, разбив топливные баки. Наблюдая эту картину, понимал – не пересадим «пассажиров»! Как в воду глядел.

Среди них были: лейтенант Валя Поспелкин (впоследствии ставший нарицательным героем, прославившись в автономном плавании длиной 2 года и 5 месяцев), морские офицеры-пограничники (тоже отдельная история, как попали на борт), сухопутные офицеры – 6 человек и 10 солдат в серых шинелях и сапогах.

Таким образом, разведчики, слухачи и переводчики, волей непогоды остававшиеся у меня на борту, вернулись в Севастополь не скоро, и это здорово – мне они очень помогли в развёртывании аппаратуры, когда получил команду перехватить в Мальтийском проливе свежий британский авианосец класса «Invincible» с кораблями охранения.

Когда пришлось его далее сопровождать до Суэцкого канала, приказал нести им полноценную вахту. Без участия специалистов разведки я бы задачу не выполнил – англичане так исхитрялись, что могли обмануть, ребята очень выручили.

Но своим видом очень забавляли и вводили в заблуждение капитанов танкеров.

Когда пополнял запасы продовольствия и топлива, они с издёвкой спрашивали:

– Ты командир военно-морского или «сухопутного» корабля?

Ребят переодеть было не во что, а на палубу они выходили. Парни смирились с судьбой и хорошо вписались в несение вахт, подружились с экипажем.

Всё шло по плану, после прохода Босфора я сообщил старшему группы, майору Журавлеву (он сейчас проживает в Одессе):

– Получена команда зайти в порт Варна, забрать сдаточную команду гражданских специалистов-судоремонтников, – и неосторожно пошутил, – Это займёт несколько дней.

На календаре 24 декабря, Новый год на носу. Бедные солдаты очень расстроились. Дело дошло почти до слёз. Я запоздало понял, что переборщил.

На рейде Варны передали специалистов рейдовым тральщиком. На загрузку ушло 5 часов, и всё улеглось. Таким образом, 27 декабря 1983 года 30-суточная командировка сухопутных «моряков» закончилась, продлившись больше трёх месяцев. Мне осталось вернуться в Донузлав (Крымская военно-морская база – разнородное оперативно- территориальное объединение Черноморского флота ВМФ СССР, сейчас – ВМФ России) и без выхлопа (грубых проступков) уволить переслуживших Отечеству все положенные сроки, рассчитать 25 дембелей, посадить в поезда ж/д вокзала Симферополя.

Для моего экипажа весьма успешно, без пьяного беспробудства завершилась боевая служба длиною 1 год 6 месяцев. А вот испуг и слёзы в глазах сухопутных «моряков» в Босфоре запомнились надолго. Больше так никого не пугал! Каюсь!

Вот такая история. С уважением, Захаров Владимир Петрович, контр-адмирал.

Родился 24.02.1953 г. в Североморске. Окончил Ленинградское Нахимовского военно-морское училище в 1971 г., затем штурманский факультет ВВМУ им. М.В.Фрунзе 28.06.1976. Командир БЧ-1 (КСВ-5, МТЩ, МПК) 68-й бригады кораблей ОВР ЧФ (Севастополь) 1976—1978. Помощник командира СКР-112 1979—1981, командир СКР-13 1982—1984 17-й бригады противолодочных кораблей Крымской ВМБ ЧФ (Новоозёрный). Командир РКА-18 1984—1985, РКА-161 1985—1987, начальник штаба 1987—1990, командир 1990—1995 296-го отдельного дивизиона РКА ЧФ (Черноморское). Окончил командный факультет ВМА (заочно) в 1995 г. Заместитель начальника штаба Крымской ВМБ ЧФ 1995—1996 г. г. После завершения раздела ЧФ (08.1996 г.) назначен в Главное организационно-мобилизационное управление (ГОМУ) Генерального штаба ВС РФ: Старший офицер-оператор, начальник группы, заместитель начальника направления (по два года в каждой должности) 1996—2001. Окончил Высшие академические курсы при Академии Генерального штаба ВС РФ в 1999. Начальник 2-го направления 3-го управления ГОМУ (планирования обеспечения вооружением и военной техникой ВМФ, ВВС, РВСН, КВ и 12 ГУ) 2001—2007. Уволен в запас 25.10.2007. Награждён орденом «За военные заслуги» (2006), медалями. Проживает в г. Москва.

Прошу обратить внимание на обширную географию, разнообразие сил и средств, используемых ВМФ СССР, включая подводный флот, который скрытно находился в это время рядом, в морской пучине, – в небольшом сюжете из прошлого от контр-адмирала В. П. Захарова.

Кадровая история

Полковник Сушков – образцовый офицер и кандидат на продвижение по службе. Это хорошо известно непосредственному начальнику, поэтому он и вписывает его фамилию в список кандидатов к назначению на вышестоящие должности. Но при этом от многочисленных переписываний из фамилии Сушков выпадает буква «в». Видимо руководитель отвлёкся в процессе выполнения своих непосредственных обязанностей на какое-то более важное дело, и получилось так, что идти вверх по служебной лестнице уже до́лжно было никому неведомому Сушко.

Вот нехитрое начало необычной кадровой истории.

Список кандидатов на продвижение попадает на стол начальника более высокого уровня. Он просит принести личное дело некоего Сушко, потому как с ним не знаком и хочет изучить. Сушко нашёлся (нередкая, видимо, фамилия на Руси). И дело его личное было представлено в лучшем виде. Но странное обстоятельство, не подходит он к продвижению. И учился-то он плохо, и прохождение службы у него не то, и характеристики с аттестациями, мягко говоря, не самые блестящие. А академию он вообще не заканчивал.

– Ну, где там эти кадровики? Почему они подсовывают мне такого кандидата? – начал раздражаться начальник высокого уровня.

Позвали кадровиков, причем сразу двоих. Ну и стали с них спрашивать, нерадивых:

– А почему представляемый к продвижению кандидат не заканчивал академию? А?!

Кадровики струхнули малость. Они вроде как бы помнили, что Сушков в академии учился. Но мысли, синхронно и лихорадочно метавшиеся в их головах, упёрлись в определяющие слова предыдущего предложения: «вроде как бы». И кадровики оставалось лишь изворачиваться:

– Да понимаете ли, мы его собирались направить на заочное обучение после назначения. Подучится пусть, ума-разума наберётся…

– Какого такого разума?! Он же на одни тройки всегда учился! Вот, посмотрите приложение к диплому!

– Товарищ генерал! Ну почему же на одни тройки? Вот тут ещё «зачтено» есть.

– Зачтено… Шутники хреновы! Вы на возраст его посмотрите. Ему же через полтора года на пенсию, а вы его на повышение выдвигаете. Как понимать? У вас что, мозги вытекли?

Ну что тут скажешь? Всё правильно высокоуровневый начальник говорит. Про мозги вот неправильно, а всё остальное по заслугам. Неужели так лопухнулись? Надо выходить из положения:

– Так это… нет никого больше. Вот Сушко – самый реальный кандидат. И срок службы продлить ему можно. Так что успеет ещё повоевать!

– Повоева-а-ать, вашу мамку! Я вас самих на войну пошлю, чтобы попробовали, что это такое! Кстати, а вы знаете, что у Сушко со здоровьем не всё в порядке? У него ноги нет!? Он на службу только на носилках прибывать может! А если это назначение состоится, то я сделаю так, что именно вы его на службу «прибывать» и будете. Всё, хватит! Надоело мне с вами разговаривать! Плохо вы выполняете свои служебные обязанности. Идите и ищите другого кандидата, – и стал выпроваживать упирающихся и протестующих кадровиков, которые что-то выкрикивали о протезах.

Но тут в кабинет вошёл непосредственный начальник Сушкова, по упущению которого и заварилась эта каша. Он-то и внёс ясность в запутанную кадровую историю. Доподлинно выяснилось, что нога у Сушко всё-таки есть, просто осерчавший высокоуровневый начальник, чтобы поучить нерадивых кадровиков, на время её отнял, но потом всё вернул в исходное, на штатное место.

Вот так произошло рассмотрение кандидатов к назначению на вышестоящую должность на альтернативной основе. Естественно, назначен был Сушков. Было бы странно, если произошло по-другому. Хотя…

Рассказ контр-адмирала, Владимира Коржавина.

Превратности службы

Верите ли вы, что военно-морской офицер смог получить три воинских звания: каплея, кап. 3 ранга и кап. 2 ранга в течение одного календарного года?

Поделился этим неправдоподобным сюжетом Борис Тимохин на юбилее выпуска штурманов-подводников. Борька загнал меня в курилке в угол, сказал: «Слушай!». Мне сложно отказать штурману, волею судьбы ставшему тружеником ФСО, охранявшего президента при посещении флота. Не поспоришь, Боря приёмчики знает…

В обшарпанном коридоре штаба, выкрашенном некогда едкой масляной краской гумозного цвета, слышался баритон:

– Товарищ капитан-лейтенант! Что вы себе позволяете? Вы не выполнили боевую задачу!

– Я, как командир корабля, принял единственное правильное решение.

– Правильное? – командир бригады от негодования побагровел, затем посинел баклажаном, начал задыхаться, как рыба на берегу, и хватать ртом воздух, – Да ты полный идиот, пошёл вон с глаз долой! За твою снайперскую стрельбу тебя самого надо к стенке ставить.

– Ставьте, если виноват, отвечу, – безразлично ответил Толя Щуров, – разрешите идти? – развернулся и вышел из кабинета командира бригады.

Чёрное море – это не только южный берег Крыма для счастливых курортников из трудового народа и бонз советской партийной элиты. Здесь также честно и славно служат военные моряки.

Ветреная осень 1978 года. Море бушует в своё беспечное удовольствие, окончательно освободившись от загорающих на пляжах побережья стройных женских, и не только, тел, шумно завершает бархатный сезон. МПК (малый противолодочный корабль проекта 1124) бестолково проболтался в морях пять минувших недель.

«Особое задание» на выход не предвещало осложнений, максимум три дня на всё про всё: прийти в заданную точку, найти буй, обозначающий место затонувшей по непонятной причине «интересной» торпеды во время учебных стрельб (что-то с изделием пошло не так). Затем болтаться рядом с буем, отгонять чаек, любопытных соотечественников и врагов. И, наконец, ждать водолазное судно для подъёма секретной игрушки взрослых дяденек, после чего успешно возвратиться в базу. Торпеда имела государственный интерес как новое оружие, отчего и суета такая.

– Есть! Будет исполнено! – бодро доложил Толя.

Анатолий Щуров по окончании ТОВВМУ им. Макарова направлен служить на надводные корабли ЧФ в г. Феодосия. Служил не тужил, был на хорошем счету, начал службу командиром БЧ-3 (минёр), после присвоения каплея в срок был назначен командиром корабля 3-го ранга МПК, одним словом, «перспективный офицер». Но постучалось испытание откуда не ждали – «особое задание».

Буй нашли в обозначенных координатах без труда.

– Найден буй, жду водолазов! – улетело в штаб.

– Ждите.

Прошла неделя, водолазов нет. Штормит. Корабль лежит в дрейфе, что зря топливо палить? МПК кидает и швыряет в чёрных водах одноимённого моря. Проходит ещё неделя, экипаж влёжку, но боевую задачу выполняет.

Следуют вопросы в штаб:

– Когда?

В ответ немногословное и ёмкое:

– Ждите.

Проходит ещё две недели, море не успокаивается, а про малый корабль, похоже, забыли вовсе.

На доклад из моря:

– Закончилось продовольствие и питьевая вода. Пришлите катером пополнение запасов.

Неизменный ответ:

– Ждите.

Голодный экипаж с ненавистью смотрит на буй. Ещё через неделю уничтожен неприкосновенный запас. Командир не выдерживает, стыдно экипажу объяснять и оправдываться за невыносимые условия, созданные бездарным командованием. Вышел на ют, достал пистолет Стечкина и со словами:

– Вот нам буй, а вот вам …уй! – метко расстрелял никчёмный объект, после чего невозмутимо доложил командованию, – буй утонул, охранять нечего, возвращаюсь в базу.

Наказание за дерзкую выходку оказалось суровым, расстрелять не расстреляли, но разжаловали в старшие лейтенанты, с должности сняли и понизили в командиры БЧ-3 на том же МПК. Дырка в погонах от улетевшей четвёртой звёздочки в космос, в район чёрной дыры, не давала повода Толику для глубоких переживаний, служил как положено. Умный, грамотный минёр через год был назначен флагманским минёром дивизиона, и звёздочка заслуженно опять слетела с неба прямо на погон.

Но судьба-индейка настигла. Через год, будучи в отпуске, пришлось вернуться в часть досрочно, вызвали. Произошёл неприятный случай на учебных стрельбах.

Случилась трагедия, снаряд взорвался, погиб матрос. Матроса не вернуть, и виновным назначили дивизионного минёра, который неосмотрительно отдыхал в отпуске и не проконтролировал безопасность стрельбы. Разжаловали, четвёртая звезда опять вернулась на небосвод. Здравствуй, родной корабль и минно-торпедная боевая часть!