Трясина

– О чем вы? – голос ее срывался на крик. – Ваши подонки убили его. Или вы этого не знаете? Друзья называются… Таких друзей надо бросать в унитаз и смывать их за ненадобностью.

– Поосторожней, сикуха мокрожопая, – погрозился брюнет, с презрением отшвырнув сигарету. Он извлек из внутреннего кармана куртки нож и демонстративно стал чистить им ногти.

Зинаида смотрела оценивающе и холодно. Она быстро скосила глаза, прикидывая расстояние от кресла до двери, резко повернулась спиной и выскочила бы из комнаты, но перед ней мгновенно вырос, как валун, карлик. Он схватил ее за халат, сорвал его, обнажив ее тело.

– Шалый, как, вместе будем развлекаться с цыпочкой или по очереди?– урод похлопал ее по бедру и захихикал, крайне довольный своей идеей. – А тут есть чем поживиться.

– Отцепи руки, грязное животное! – она с омерзением ударила Плюща коленом в пах и тот, опрокинув проигрыватель, отскочил к стенке и плюхнулся на пол, продемонстрировав свои короткие ноги. – Что вы от меня хотите?

– Чтобы ты была спокойной и рассудительной, – поднявшись из кресла, сердито буркнул Шалый, продолжая держать в руке нож с обоюдоострым клинком. Он приблизился к ней пружинистой походкой, приставил тесак к горлу и спокойно отчеканил: – Мы хотим, чтобы ты делала то, что мы тебе прикажем. Ты должна охмурить следователя по фамилии Осипов, по имени Жан. И с помощью своих изумительных чар и объемов, направить следствие в другое русло. Он занимается причинами отравления Рэма, а надо, чтобы он взялся за поиски его трупа. Запомни, Рэм нам нужен живой или мертвый. Ну, как, Зинаида? Дело для тебя пустяковое.

Она зло глянула на Шалого, подобрала с пола халат, снова набросила его на себя и села на диван.

– А вы, ребята, не того? – она покрутила пальцем у виска.

– Ну, что ты, цыпочка, – язвительно фыркнул Шалый, взмахнув в воздухе ножом. – Мы академики в своем деле.

Говорить она уже была не в силах – ее сковывал страх. Глаза перебегали с Шалого на Плюща, который, почесывая затылок, успел подняться с пола. Под рукой не было подходящего предмета, которым могла бы вооружиться. Значит, придется хитрить и, воспользовавшись первой возможностью, спастись бегством. Кровь стучала в висках. На столике рядом с диваном увидела стакан с недопитым кофе – с толстыми стенками и тяжелым дном. Она мигом схватила его и запустила в чернявого. Тот успел увернуться, и стакан, пролетев мимо, ударился в стену и разлетелся на мелкие кусочки.

– Эй, сучка! – грозно выкрикнул Шалый. Он подскочил к ней и снова уперся острием ножа в горло. Глаза Зинаиды расширились от страха. -Тогда пеняй на себя. Впрочем…

Шалый подошел к телефону, взял трубку, набрал номер.

– Это ты, Зюзя? – спросил он. – Дай-ка трубку гаденышу.

Он повернулся к Зинаиде.

– Мадонна, тебя просят к телефону.

– Я не желаю ни с кем говорить! – язвительно выкрикнула она.

– Даже с сыночком?

– Что? – вырвалось у нее из груди. Она взволнованно подошла к телефону, взяла трубку. – Алло? Сашенька? Ты в полном порядке?

– Да, мамочка, – услышала она. – Делай так, как они велят, а то будут бить меня… Мамочка!

Сердце у нее сжалось, дыхание сперло.

– Успокойся, Сашенька, все будет хорошо, скоро мы будем вместе…

Разговор прервался.

Она снова села на диван и, рыдая, склонила голову к коленям. Слезы заволокли глаза. Она замотала головой, издав душераздирающий вопль:

–Не-е-ет!

Теперь Зинаида проклинала тот миг, когда решилась позвонить в редакцию «Городских новостей» и рассказать о своей встрече с Рэмом. Какой черт дернул ее за язык? Но дело было сделано, надо как-то выкручиваться.

– Ладно, ваша взяла, – она подняла голову, смахивая слезы. – А какая гарантия, что с сыном ничего не случится?

– Люблю сговорчивых, – добродушно откликнулся Шалый. – Мы возвратим сына обратно в оздоровительный лагерь, как только выполнишь нашу установку. Но знай, шуток мы не любим.

– Но Рэма нет в живых, – сбивчиво произнесла она. – Он умер от смертельной дозы…

– Это мы без тебя знаем, – прервал ее Плющ, сверля Зинаиду ненавистным взглядом. – Но ты же виделась с ним в городе… после смерти, – и он вдруг разразился глупым смехом. – Вполне живой, даже ходячий труп. Он-то нам и нужен. Тот самый, о котором ты прокаркала в газету.

– Ну, а зачем вам тот следователь, с которым я должна познакомиться? Вы и его хотите убрать?

– Ну, что ты, цыпочка, – по лицу Плюща скользнула все та же идиотская улыбка. – Мы ментов не убираем. Их надо беречь, а неразумных направлять на путь истинный. Поняла?

– И что я должна делать.

Лицо Шалого оживилось.

– Пока ничего, но к встрече с ним будь готова в любую минуту. Мы тебе обязательно дадим знать. Для этого у нас есть номера твоих телефонов -домашнего и рабочего.

– А как я с вами свяжусь? – пробормотала она, не спуская с чернявого озабоченного взгляда. Зинаида тут же смекнула, что это, по всей видимости, они убрали Рэма и, завладев ключами, проникли в ее квартиру.

– Хороший вопрос, – холодно, но с облегчением глянул на хозяйку Шалый и достал из кармана бумажку. – Вот тебе номер телефона. Без надобности не звони. И запомни, о нашем уговоре никто не должен знать, иначе ты никогда не увидишь своего сыночка.

Он кивнул Плющу, и оба они также неожиданно исчезли, как и появились!

Оставшись одна, Зинаида перевела дух. Она понимала, что отказ может закончиться трагической развязкой, а защищать ее от этих подонков некому.

22

Тело, усыпленное новым духом, пробуждалось.

Мидас открыл глаза, уставился в высокий потолок с облезлой штукатуркой. Мысли витали в тумане. Что-то – то ли галлюцинация, то ли сон, то ли мираж – то и дело врывалось в его «я» и заставляло терзаться тем, что оставил на полпути нечто важное, родное. Он слышал, как бьется сердце, разгоняя кровь по всему телу. Глубинное внутреннее зрение подсказывало, что этот магический акт не был сном, а чьей-то настойчивой прихотью.

Наконец, осознав, что с ним приключилось, он приподнялся на локти и застыл: отворилась дверь и в комнату бесшумно вошел знакомый стареющий человек с накрытым салфеткой подносом – худенький, с блуждающей улыбкой в зарослях седеющей бородки. Из-под густых бровей смотрел на него горячий и твердый взгляд.

– Здравствуй, Мидас, – услышал он хриплый голос. – Знаю, что ты голоден.

Неопределенно мотнув головой, Мидас сел на кровати, спустил ноги на пол. Стройный, мускулистый, пышущий силой. Ну, точь-в-точь Рэм, подумал Колымей, те же большие карие глаза, только с другой подсветкой изнутри. В нем могучие силы, и эти силы надо раскрыть…

–Пей и ешь, – чародей кивнул на поднос. – Тебе необходимо набраться энергии, она тебе очень пригодится. Потом я познакомлю тебя с нашим общим планом.

Мидас отпил глоток горячей черной жидкости, ощутив приятный аромат, и допил ее до конца.

– Божественный напиток, – вздохнул он полной грудью, потом ощупал себя, желая еще раз убедиться в реальности происшедшего. – Чувствую – значит живу.

– Живешь ты в новом качестве уже два дня, – пояснил Колымей. -Почти столько времени мы дали тебе поспать. Лишь двенадцать часов ты бодрствовал, когда добирался сюда.

– Припоминаю, – задумчиво произнес Мидас. – Это сон притупил мою память. Теперь вижу… Во всех подробностях. Вижу свое бегство… И людей, и город, и лес, и болота…

Он поежился, слегка содрогнувшись. Его новая плотская оболочка была непривычной, тесноватой для духа. Но он знал, что только в процессе биологической регенерации дух может стать составной частью тела, что этот процесс восстановления всегда сопряжен с неприятными ощущениями.