Сент-Женевьев-де-Буа. Русский погост в предместье Парижа

ВОЛЫНИН АЛЕКСАНДР ЕМЕЛЬЯНОВИЧ,

17.09.1882–3.07.1955

Ученый-балетмейстер Волынин был некогда партнером Анны Павловой, а позднее – учителем Сергея Лифаря.

ВОРОНКО АННА,

fondatrice de ce monument, erige en memoire des soldats,

1890–1971

Парижский антиквар Анна Феликсовна Воронко уезжала в начале войны по своим делам в Финляндию, а когда вернулась, то узнала, что ее единственный сын Эдик ушел добровольцем на фронт сражаться за Францию, попал в окружение на Сомме и был убит. Безутешная мать перевозит сына на русское кладбище, а потом начинает поиски и чужих мальчиков, чужих солдатиков. Она покупает большой участок на кладбище Сент-Женевьев, заказывает памятник и начинает разыскивать затерянных и забытых русских мальчиков, разбросанных по полям войны. Для этой красивой, энергичной, отнюдь не бедной, самостоятельной и одинокой женщины не существовало препятствий. В жару и в зимнюю непогодь колесила она по дорогам Франции, разрывала ямы на военных кладбищах… Как знать, может, открывшийся ей океан людских несчастий и ее труд сострадания помогли ей пережить свое собственное горе. Она завещала похоронить себя среди ее солдатиков…

Бар. ВРАНГЕЛЬ (ур. ЕЛПАТЬЕВСКАЯ)

ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА,

1881–1969

Баронесса Людмила Сергеевна Врангель, которую многие эмигранты помнят кокетливой и говорливой старушкой-дачницей из приморского Ла Фавьера, прожила удивительную жизнь. Дед ее был священником, а отец, Сергей Елпатьевский, врач по профессии (одно время, после революции, даже кремлевский врач), был писатель-народник, автор очерков, рассказов, знаменитых мемуаров, друг Горького, знавший всех на свете: и Чехова, и Бунина, и Станиславского, и Л. Андреева – все они бывали на даче Елпатьевского в Ялте, так что их всех видела и знала с молодости Людмила Сергеевна. Она вышла замуж за барона Николая Врангеля, путейского инженера, строившего железную дорогу в Крыму под началом инженера и писателя Гарина-Михайловского. О том Крыме, об экзотическом, благословенном Крыме конца XIX – начала XX века, как и о более позднем – о Крыме последней катастрофы (о Баты-Лимане, Ялте, Партените, Бакунинской Щели), Людмила Сергеевна рассказывала друзьям и писала в своих воспоминаниях. Во Франции они с мужем построили дачу на «Русском холме» в Ла Фавьере, который и ей, и Билибину, и Милюкову, и Саше Черному напомнил их былой крымский Баты-Лиман. Ла Фавьер стал средиземноморским Баты-Лиманом. В 1935 году в мансарде у Врангелей снимала комнату М. Цветаева (и томилась, бедная, оттого, что молодежь не обращала на нее внимания, а многие уже сторонились – из-за «советчика»-мужа). Впрочем, кто ж там только не живал, в легендарном Ла Фавьере, на даче Врангелей!

Когда родившийся в том же Ла Фавьере князь Алексей Оболенский начинает рассказывать мне о ежедневных своих встречах с пожилой, но все еще кокетливой Людмилой Сергеевной (он был лет на 60 ее моложе), мне остается только вздыхать, что мы не можем с ней побеседовать нынче, обо всем ее расспросить…

Ее спокойный и солидный муж, инженер-путеец барон Николай Врангель, который напрасно пытался привить юному Алеше Оболенскому (ныне он филолог, певец и художник) вкус к математике, покоится рядом с супругой, равно, как и сын их Сергей, и его вдова Марина, надолго пережившая и мужа, и всю мужнину родню.

ВУИЧ (ур. НОВИКОВА) АННА ИВАНОВНА,

24.11.1881–24.02.1949

В Париже Анна Ивановна Вуич-Новикова, женщина, обладавшая тонким вкусом, держала небольшой дом моды «Анек» (белье, аксессуары). «Моя мать была очень элегантной женщиной в Петербурге, всегда одевалась в Париже, и у нее был чудесный вкус», – сообщила историку моды А. Васильеву дочь А. И. Вуич, леди Абди, с которой Васильев повидался незадолго до ее смерти. Сама леди Абди была «эталоном вкуса и красоты в Париже в 20–30-х годах» и «одной из самых знаменитых светских красавиц Парижа в 30-е годы» (по свидетельству С. Лифаря, она была в 20-е годы подругой Дягилева, да иначе и не могло случиться, ибо леди Абди дружила с Мисей Серт и работала на Г. Шанель). Журнал «Вог» утверждал в 1925 году:

«Леди Абди, одна из красавиц иностранного общества в Париже, одевается всегда по сугубо личному фасону. Ее вкус неоспорим и не подвержен влиянию. Она может пробудить вдохновение у создателя женских туалетов».

Мемориал русских участников французского Сопротивления, погибших во время Второй мировой войны

В высшее парижское общество были приняты тогда лишь титулованные русские законодательницы моды вроде великой княгини Марии Павловны, княгини Ирины Юсуповой, княгини Мери Эрнстовой, Гали Баженовой, леди Детердинг, Нюси Ротванд-Муньес, княжны Натали Палей. К их новой парижской роли подготовил этих русских дам их безупречный вкус, развитый образованием, средой, воспитанием. Дочь выдающегося актера и правнучка французского эмигранта, будущая леди Абди росла в придворном и художественном кругу Вуичей (отчим ее, выйдя в отставку, служил в Дирекции Императорских театров), девочкой воспитывалась в Павловском институте, потом в частной школе, расположенной в замке Монтшуазьен под Лозанной, рисовала, играла на рояле в кинематографе, создавала модели модных сумок в ателье матери, Анны Ивановны Вуич (их копировала Г. Шанель), вышла замуж за молодого, богатого аристократа и фанатика антиквариата сэра Роберта Абди, совершила кругосветное путешествие на яхте с директором «Дженерал электрик» Уильямсом и его супругой (Цейлон, Индия, Малайзия, Таиланд, Сингапур, Бирма, Китай, Япония, Джибути…), и еще, и еще… Похоже, что ни экзотическая смесь кровей (Новиковы были потомками татарского хана, Ге – французского эмигранта), ни воспитание, ни все эти яркие и пестрые впечатления жизни не пропали даром для восприимчивой и талантливой русской красавицы Ии Григорьевны Новиковой-Ге-Уонгеянс-Абди, фотографировать которую почитал за честь сам великий Ман Рей…

ВЫРУБОВ ВАСИЛИЙ В.,

1879–1963

В.В. Вырубов (не имевший близкого родства с известной фрейлиной последней императрицы) происходил из старинного боярского рода. Василий Васильевич Вырубов был известным общественным деятелем, политиком и автором мемуаров. Под влиянием своего знаменитого дяди, будущего российского премьера князя Г.Е. Львова, В.В. Вырубов втянулся еще до мировой войны в деятельность Земского союза. «Земства… – рассказывает сын В.В. Вырубова, мой парижский знакомый и герой Второй мировой войны Николай Васильевич Вырубов, – всегда были либеральны и в большинстве случаев представляли собой оппозицию властям, а власти всячески препятствовали земской деятельности, видя в ней нежелательную противоборствующую силу. Сила была, и в самом деле, значительная. Во время Первой мировой войны в России было около 190 тысяч земских служащих. Деятельность Земского союза носила самый широкий характер – от организации помощи армии во время войн – до содействия переселенцам в Сибирь в мирное время». В упомянутое его сыном время войны В. В. Вырубов представлял Земско-городской союз по делам Западного фронта в ставке главнокомандующего, при генерале Алексееве. На фронте земская демократия России (о которой так мало известно нынешним россиянам) показала свою высокую жизнеспособность. Попавший в январе 1917 года на фронт в качестве корреспондента «Русских ведомостей» писатель Алексей Толстой писал о земстве и о Вырубове: «Иностранцы не понимают, сколько ни толкуй, что такое Всероссийский Земский Союз. Думаю, что и многие русские не дали бы по этому поводу точного ответа. Настолько эта организация единственна, своеобразна и пока еще трудно определима. Во многом она еще в потенции, возможности ее неисчерпаемы.

Прежде всего это – свежая организующая сила. Начавшись с десятка санитарных поездов, эвакуирующих раненых из тыла в глубь России, Союз строит сейчас мосты, сооружает больницы, ангары, целые городки для рабочих, солдат, беженцев, имеет свои механические мастерские, колонны автомобилей, приготовляет палатки, телеги, повозки, сани, кухни, упряжь, одежду, обувь, противогазовые маски и т. д. (Я не считаю тыловых предприятий). Имеет свои заводы – химические, мыловаренные, кожевенные, лесопильные. Раскидывает повсюду питательные и перевозочные пункты, госпитали, бани и прачечные… Наконец, в собственных столовых кормит и обучает грамоте более десяти тысяч беженских детей, по большей части сирот, до которых раньше не было никому дела… Всего учреждений Западного комитета свыше 1500, и ежемесячный оборот их – около 20-ти миллионов…».

Так вот, во главе всей этой деятельности, которая началась «под огнем, в суматохе обозов, при зареве пылающих деревень и складов», стояла поразившая тогда воображение А. Толстого фигура Василия Васильевича Вырубова: «Это человек сгущенной воли. Он всегда напряжен и тревожен. Где бы он ни появлялся, вокруг него, как вихрь, начинается лихорадка работы.

…Это – человек большого роста, с военной выправкой, стремительными движениями, широким шагом. На открытом крепком лице – веселые светлые глаза под черными косматыми, точно усы, бровями, и, как всегда в русском лице, вся энергия в глазах, лбе, в круглом черепе. Помню, он входит, как всегда в военной форме без погон, с портфелем, из-под косматых бровей блестят веселые глаза. Быстро расшаркиваясь, поворачиваясь к одному, к другому, одного схватив за локти, другого загнав в угол к печи, он говорит отрывисто, неожиданно: он только что достал пятнадцать миллионов и новое предприятие обеспечено, пусть оно кажется невыполнимым на первый взгляд, но на то и общественная организация, чтобы невозможное стало возможным.

Позднее Василию Васильевичу Вырубову довелось быть товарищем (то есть помощником) министра внутренних дел Временного правительства, генеральным секретарем русской делегации на Версальской конференции 1919 года, членом правления Земгора в пору эмиграции. Между войнами, в эмиграции, этот известный деятель был настоящим институтом русской эмигрантской колонии.

В. В. Вырубов был в эмигрантские годы во Франции одним из самых знаменитых русских масонов, управляющим мастером Совета Объединения русских лож Древнего и Принятого Устава, занимал видные посты в различных масонских организациях, входил, в частности, в правление Объединения русской эмиграции для сближения с Советской Россией, и еще, и еще…

В военном 1915 году у В. В. Вырубова и его жены (урожденной Галаховой) родился сын Николай (заниматься которым у деятельного В. В., понятное дело, не нашлось времени). Вторая мировая война застала Николая Вырубова на занятиях в Оксфорде. Услышав по радио призыв генерала де Голля к Сопротивлению, он отправился в Лондон и одним из первых десяти добровольцев записался в войска «Свободной Франции». Позднее генерал де Голль, еще не имевший в ту пору права распоряжаться орденом Почетного легиона (привилегия президента), наградил Николая Вырубова своим высочайшим орденом – орденом Освобождения. После войны Николай Вырубов составил «русский список» кавалеров креста Освобождения, из которых он один остался в живых, а также преданный гласности Содружеством резервистов французской армии список русских воинов, павших на войне.

В своем предисловии к памятной брошюре, содержащей этот список, Николай Вырубов счел нужным объяснить мотивы, которые руководили русскими эмигрантами, которые ушли тогда на войну добровольцами, несмотря на неприятие ими большевистского режима.

Поразительным документом был этот составленный Н. В. Вырубовым «русский список» кавалеров креста Освобождения. Из десяти человек в этом списке только два (Вырубов и Румянцев) – русские по крови, остальные – россияне, русофилы и русские патриоты (в списке одно грузинское имя, два армянских, два французских и три еврейских), однако Вырубов справедливо рассудил, что это русские герои, потому что они были «воспитаны в русском духе, жили в русской среде» и для них «главным мотивом участия в войне безусловно стала Россия». Напомню, что один из этих героев, рожденный в Москве Ромэн Гари (Роман Кацев), стал после войны известным французским писателем…

Кн. ВЯЗЕМСКАЯ, графиня ЛЕВАШОВА

(урожд. графиня ВОРОНЦОВА-ДАШКОВА)

СОФЬЯ ИВАНОВНА, 13.08.1892–30.01.1958

Княгиня Софья Ивановна Вяземская была супругой князя В. Л. Вяземского, матерью Нины Владимировны (была замужем за Алексеем Татищевым, который после их развода женился на княжне Ирине Голицыной) и Ивана Владимировича (женат был на Марии-Терезии Клэр Мориак, дочери писателя-академика). Стало быть, Софья Ивановна приходилась бабушкой Анне Ивановне Вяземской (Анн-Франс-Софи Вяземски – в 1967 году она вышла замуж за знаменитого кинорежиссера Жана-Люка Годара и стала кинозвездой, а ныне она известная писательница, лауреат академической премии) и ее брату Петру Ивановичу Вяземскому (в 1971 году он женился на Фабьен-Клэр Серван Шрайбер, дочери Жан-Клода Серван-Шрайбера).

Кн. ВЯЗЕМСКИЙ, граф ЛЕВАШОВ

ВЛАДИМИР ЛЕОНИДОВИЧ,

1889–1960

Князь В. Л. Вяземский родился в 1889 году в Астрахани, умер в 1960 году в Париже. Он был лейтенантом лейб-гвардии гусарского полка и приходился дедом французской писательнице Анне Вяземской. Вторым ее дедом (со стороны матери) был знаменитый писатель Франсуа Мориак.

Князь В. Л. Вяземский был многоопытным масоном, досточтимым мастером ложи «Астрея» и почетным управляющим мастером. На посвященном его памяти траурном собрании Объединения русских лож брат Д. Н. Ермолов сказал:

«Масонская работа брата Владимира Леонидовича есть для нас урок постоянства в вере в оправданность нашего дела и ясного понимания нашего долга как русских людей. Он знал, что будущее России заключено прежде всего в судьбу русской культуры, т. е. в свободу духовного развития и творчества русского народа, и на чужбине неутомимо работал как Вольный Каменщик во славу этой свободы».

Выступал на этом собрании и брат В.В. Вырубов:

«Ты слышишь, Дорогой Брат, мои тихие слова любви и чувствуешь мою светлую грусть по тебе. Прими же их как связку полевых цветов со степи твоей родной тамбовской вотчины, которую и ты, и твоя семья так любили…»

Кн. ВЯЗЕМСКИЙ, граф ЛЕВАШОВ

ИВАН ВЛАДИМИРОВИЧ,

1915–1964

В эмиграцию Иван Вяземский был увезен ребенком. Во время Второй мировой войны он служил во французской армии, попал в плен и находился в лагере военнопленных близ Дрездена, где летом 1943 года его навестила кузина, княжна Мария Васильчикова, оставившая в своем прославленном дневнике описание этого визита. Комментируя эту запись в русском издании дневника, брат княжны Георгий Васильчиков счел своим долгом предварить ее следующим замечанием: «Читателя поразит, очевидно, почти рыцарское отношение немцев к своим западным пленным, по сравнению с ужасами, царившими в лагерях для советских пленных». Вот этот рассказ княжны Марии (по-семейному Мисси) Васильчиковой о поездке к военнопленному Ивану (по-семейному Джиму):

«Понедельник, 16 августа. На рассвете отправилась в лагерь Джима Вяземского… Сойдя в какой-то деревне, я полчаса шла по полям. Лагерь Джима окружен колючей проволокой. У главного входа я вновь предъявила свой документ… мы вышли из лагеря и пешком отправились на пикник. Мимо проезжали машины с немецкими военными, но никто не обратил внимания на женщину, гуляющую по лесу с французским офицером в форме. Это показалось нам очень странным. Джим с головой ушел в работу, он выполняет обязанности переводчика с английского, русского, немецкого, французского, польского и сербского… Всю жизнь у него некрасиво торчали уши, а теперь он решил воспользоваться вынужденным досугом, чтобы подвергнуться операции и выправить их… Я принесла с собой жареного цыпленка и шампанское от Татьяны, а Джим подарил мне чай и пластинку с записью симфонии Чайковского “Манфред”…»

Идиллический лагерь под Дрезденом оказался лишь временным, пересыльным лагерем, где комендантом был симпатичный врач-либерал. Позднее Иван Вяземский изведал настоящие лагеря, где познакомился с множеством русских собратьев, которые звали его «товарищ князь» (об этом рассказал мне живущий в Париже сын князя Пьер (Петр Иванович) Вяземский, брат писательницы Анны Вяземской и внук Франсуа Мориака. Позднее в чине лейтенанта «Джим» до самого 1948 года служил во французских оккупационных войсках в Германии. Как и у многих русских эмигрантов, у него было тогда впечатление, что в России «что-то меняется» (вечная эмигрантская надежда). Русские военные предлагали ему вернуться в Россию и даже обещали повышение в чине, как предлагали некогда князю Николаю Вырубову (верно угадавшему, что он может сгодиться в сталинской России лишь средствам пропаганды, да еще «органам» шпионажа). Может, впрочем, простые русские офицеры искренне верили в то, что князь Вяземский выживет в России. На его счастье, он не согласился (поставив условием возвращение всей семьи и сразу получив отказ) и уцелел. Сын Ивана Вяземского Петр вспоминает сегодня, как горд был его отец, узнав, что в космос первым полетел русский…

Семья Вяземских-Васильчиковых.

Слева направо: Елизавета Дмитриевна Вяземская (Шереметева), Владимир Леонидович Вяземский, Лидия Леонидовна Васильчикова (Вяземская), Софья Ивановна Вяземская (Воронцова-Дашкова), Дмитрий Леонидович Вяземский, Ирина и Александр Васильчиковы, Мария Владимировна Вяземская (Левашова), Илларион Сергеевич Васильчиков, Александра Павловна Вяземская (Шувалова), Борис Леонидович Вяземский.