Очередь за надеждой. Автобиография с открытым финалом

Верный предначертанному во втором классе пути, я занимался в основном математикой и позднее – физикой. С шестого класса стал побеждать на олимпиадах. Занял первое место на Всероссийской олимпиаде по математике, второе – на Всесоюзной. Был круглым отличником. Перешел через класс, из третьего сразу в пятый, закончил школу в шестнадцать лет. Благодаря олимпиадам поступил в прославленную физико-математическую школу имени Колмогорова, где читали лекции крупные ученые. Мог потом пройти без экзаменов в МГУ, но выбрал, конечно, Физтех.

То есть по этому графику я двигался до двадцати семи лет. Окончил Физтех с красным дипломом. Защитился. И если бы не крах СССР и закат советской науки, вполне мог бы стать приличным человеком. Например, академиком – так же значилось в моем плане. Но с плана я съехал в другую сторону. Дернул же черт заняться политикой…

Удостоверение каменщика. 1983 год

Диплом МФТИ. 1985 год

Знаете, пытаясь в этом разобраться, я вспоминаю, что с раннего детства любил руководить. Рвался публично выступать. Пытался что-то организовывать. Расставлять всех по местам. Доходило до смешного.

Приехали мы как-то с бабушкой в гости к ее подруге. Меня выпустили во двор, где в песочнице возились такие же малыши, как и я. Мне было, кажется, года четыре. И вот когда бабушка решила взглянуть – не деремся ли мы, то обнаружила презабавную картину. Ее внук уверенно руководил всей песочницей.

Да, я давал четкие указания – как надо раскладывать песок, что из него лепить. Каждому раздавал поручение. В результате все малыши были при делах. И никакой драки, никакого беспорядка. Бабушка с подругой хохотали, глядя на четырехлетнего капитана. А я чувствовал себя триумфатором.

В пионерлагере я тоже всех организовывал. Командовал мальчиками, кадрил (так тогда говорили) девочек, выигрывал практически все соревнования – от шахмат до настольного тенниса. Мне все время хотелось какой-то движухи. Нужно было выплескивать энергию, которая скапливалась во мне в невероятных количествах. А в советские времена приветствовалась общественная работа, и ее было много. В комитете комсомола. Позже в стройотрядах, которые потом превратились в шабашки…

Чтоб не жить на одну зарплату

С пятнадцати лет я начал жить самостоятельно – в интернате школы имени Колмогорова. Москвичи и подмосковные могли оставаться дома. Но в общежитии мне было так хорошо, так весело, что домой совсем не тянуло.

Со всей страны сюда съезжались умные, образованные ребята. В основном мальчишки. И в отличие от большинства школ, где культом считалась физическая сила, у нас культом был интеллект. Идеологией нас не подавляли. Творческие фантазии били ключом. Мне, кстати, посчастливилось слушать лекции самого Колмогорова, великого математика. Короче, это был оазис науки и вольнодумства…

Уже на первом курсе Физтеха я начал подрабатывать репетиторством. И к восемнадцати годам почувствовал себя финансово независимым от родителей. Зарабатывал больше, чем отец.

Советские научные сотрудники жили тогда бедно. Моя зарплата инженера по окончании Физтеха составляла 135 рублей, а после защиты диссертации – 165. В то время многие ученые подрабатывали – кто репетиторством, а кто физическим трудом на стройках в летние отпуска. Называлось это шабашки.

Работать на стройках я начал еще в студенческие годы – в официальных стройотрядах Физтеха. Освоил несколько рабочих специальностей – каменщик, плотник-бетонщик, монтер пути.

Не раз мы ездили на стройки в республику Коми. Там мне выдали трудовую книжку, местами на коми-зырянском языке. Строили мосты. Зарабатывали больше 1000 рублей в месяц – деньги по тем временам огромные.

Много чего я увидел и понял, работая на советских стройках в глухих северных краях. Видел и нищие деревни без мужиков, и чудовищное пьянство, и брошенную в грязи технику…

А вот построенные нами мосты стоят до сих пор.

Строим мост. 1985 год

Шабашки были летом. В остальное время я подрабатывал репетиторством, готовил старшеклассников к поступлению в вузы по математике и физике. Самым сложным было найти помещение для занятий и найти заказчиков, то есть родителей старшеклассников. Но довольно быстро я научился это делать лучше других. И вот каким образом.

Мы с друзьями приезжали в подмосковный город и начинали обходить школы. Официально арендовать помещение для занятий было тогда невозможно. Но у школ существовали проблемы – покрасить забор, обновить мебель, починить проводку и т. д. Мы решали эти проблемы, а директор предоставлял вечером школьные кабинеты. Формально это был «кружок математики». С директорами школ города договаривались, что пройдемся во время занятий по старшим классам и сделаем объявление о наборе в «кружок».

В тот период я здорово поднаторел в публичных выступлениях. Можно сказать, достиг такого мастерства, что удавалось зазвать на первую встречу с преподавателями десятки старшеклассников из каждой школы, откуда основная часть записывалась в «кружок».

Зазывание

Смешное словечко – такое не забудешь. Но это было трудное дело. Эффективно зазывать умели только двое: я и еще один парень, впоследствии ставший крупным бизнесменом.

Зазывание длилось несколько минут. Моя речь была идеально отработана. За несколько лет я произнес ее сотни, тысячи раз. Отрастил бороду, чтобы казаться старше. На носу красовались большие очки строгого отличника. Ведь надо было войти в класс, где сидели острые на язык десятиклассники, и вызвать у них не град насмешек, а доверие. И в течение минуты убедить, что опытные преподаватели за невысокую плату смогут их подготовить в технические вузы.

В каждом подмосковном городе мы объезжали все школы и назначали «первую встречу». На эти встречи приходило иногда до двухсот человек – старшеклассников и родителей. Из тех, кто записывался, мы формировали группы, обычно по десять человек в каждой. Занятия вели в основном мои друзья и знакомые по Физтеху. Это являлось одним из основных аргументов для родителей – платить деньги репетитору из великого Физтеха.

Экономика была взаимовыгодной. Преподаватель зарабатывал больше, родители школьника платили меньше, чем при занятиях в Москве с репетитором. А главное, что мы работали честно. Ребята поступали в технические вузы. Конечно, в МГУ или Физтех нельзя было поднатаскать кого угодно. Но в МАИ или СТАНКИН проходили легко.

Мы таким образом охватили практически все Подмосковье, все крупные города и даже близлежащие областные центры. У нас работало порядка ста преподавателей, число обучаемых измерялось тысячами. Финансовые потоки были сопоставимы с оборотом среднего советского завода.

Все это происходило как бы неофициально. Но тут как раз подоспел Горбачев с законом о кооперации, и мы с товарищами решили легализоваться. В 1987 году наш кооператив «Интеграл» был зарегистрирован одним из первых в Подмосковье, я стал его председателем.

Кооперативная деятельность многому меня научила – руководить людьми, вести переговоры, строить большие системы, решать вопросы с чиновниками.

Лет в двадцать пять я стал по советским меркам состоятельным человеком – питался в ресторанах, пил французский коньяк, курил «Мальборо», летал в Сочи несколько раз в году, делал девушкам дорогие подарки вроде настоящих французских духов или американских джинсов. И был очень доволен собой, потому что деньги не свалились с неба, а явились результатом применения интеллекта, знаний и огромного труда.

Так что, вопреки распространенному мнению, далеко не все кооператоры времен перестройки были хапугами, ворюгами или коррупционерами.

Мой новый план

Когда Горбачев объявил перестройку, во мне что-то перещелкнуло. Я уже писал, что во время шабашек много поездил по стране – насмотрелся на разваленные колхозы, запущенные хозяйства, адское пьянство. И начал задумываться, что такое советская власть. Я ведь не из семьи диссидентов. Мой отец убежденный коммунист – до сих пор голосует за них. Мама – нет. Ей многое не нравилось в советской системе. Однако взгляды отца и советское воспитание сформировали мое сознание, когда я был юным. Помню, что в восьмом классе подрался с парнем, который неодобрительно отозвался о Ленине.

Но в конце восьмидесятых многим, и мне в том числе, стало ясно, что страна трещит по швам. В результате у меня созрел новый план. Я изберусь, если получится, депутатом. Годика за два-три можно будет навести порядок в стране. Тогда многие верили, что достаточно выгнать коммунистов, и счастье наступит само собой. Я был не исключение. Ну а потом вернусь в науку – к своей теоретической физике.