Квачков возмущенно: «Прокурор только что показал присяжным патроны и магазин, найденные на Митькинском шоссе. Прокурор напрямую связал этот магазин с моим гаражом. Это неправомерно. Ваша честь, разъясните присяжным, что эти патроны не из моего гаража!»
Прокурор: «Это только Вы так утверждаете!»
Квачков с Яшиным поднимаются разом: «Как только мы?! Это мошенничество!»
Судья немедленно выводит присяжных заседателей из зала и начинает воспитывать Квачкова: «Подсудимый Квачков, Вы предупреждаетесь…».
Квачков: «Ваша честь, прокурор лжет. Какие мои должны быть действия? Соглашаться с фальсификацией?..».
Судья: «Квачков, Вы оскорбляете прокурора! Вы не обучены вежливости!» Израсходовав педагогические упреки, судья принимается разбираться в протоколах и экспертизах. Минут двадцать проходит в томительной тишине. Прокурор Каверин встает с заявлением: «Ваша честь, только что в присутствии присяжных заседателей Квачков назвал государственного обвинителя жуликом. Прошу удалить Квачкова до окончания судебных прений!»
Во исполнение распоряжения прокурора судья Пантелеева удаляет Квачкова из зала, возвращает присяжных и обращается к ним: «Суд доводит до присяжных заседателей, что Квачков удален из зала за оскорбление прокурора, которое Вы все слышали. Суд разъясняет присяжным заседателям, что для обозрения Вам представлены боеприпасы, которые изъяты в ходе расследования дела. Протокол осмотра места происшествия был оглашен ранее. Сегодня был оглашен протокол осмотра гаража Квачкова. А что и где изъято, вы должны сами запоминать из протоколов».
Можно посочувствовать присяжным. Упомнить вереницы цифр и букв, означающих годы выпуска, заводы-производители на маркировке патронов, найденных на месте происшествия и отличить их от патронов, найденных в гараже, – неподъемно. Прокурор тем временем перебирает патроны из гаражной канистры, звенит ими, как нищий собранной мелочью. Патронов, согласно описи, оказалось не 805, а 739.
«Объясните людям, куда остальные патроны делись», – попросил прокурора адвокат Першин.
«Откуда я знаю, куда они делись», – отмахнулся прокурор Каверин.
Судья Пантелеева начеку: «Адвокат Першин, Вам прекрасно известно, куда делись патроны».
Першин: «Так если прокурор не знает, откуда мне знать. Я только прошу присяжным объяснить».
Судьба пропавших патронов остается неизвестной.
Свидетель обвинения: «Я не увидел на машине Чубайса никаких повреждений»
(Заседание восемнадцатое)
Есть такое слово в русском языке – очевидец, тот, кто воочию, своими глазами видел случившееся. В деле о покушении на Чубайса таких очевидцев – видевших собственными глазами взрыв на Митькинском шоссе – крайне мало, но и те, как говорится, люди свои, – охранники, водители, то бишь домашняя челядь председателя РАО «ЕЭС», вскормленная в духе служения хозяину.
Лишь два сторонних человека оказались очевидцами взрыва – братья Вербицкие. Правда, один из братьев, признанный потерпевшим из-за повреждения взрывом его машины, и уже дававший показания в суде, за счет этой всемогущей и богатой компании отремонтировал свою автомашину. Зато второй брат – Владимир Ярославович – оказался действительно независимым от Чубайса в самом полном смысле этого слова. Вот он-то на очередном заседании суда и представил вниманию присяжных заседателей в важнейших деталях картину взрыва, резко отличающуюся от описаний других, уже выступивших в суде свидетелей.
Допрос Владимира Вербицкого начал прокурор: «Расскажите о событии 17 марта 2005 года, свидетелем которого Вы стали».
Вл. Вербицкий: «В районе девяти часов, может быть, пятнадцать минут десятого, мы с братом двумя машинами выехали из поселка Горки-2, где работали, в Щербинку. Проехав переезд в Жаворонках, выехали на Митькинское шоссе. Проехали километра полтора-два. Ехали друг за другом на расстоянии длины кузова. Я в зеркало заднего вида увидел пытающийся нас обогнать кортеж: автомашина со спецсигналами и сопровождающая ее машина без сигналов. В этот момент по ходу нашего движения и раздался хлопок, взрыв. Я и видел, и слышал взрыв. Интуитивно я сбросил скорость, мы с братом остановились, вышли. Когда я подошел к машине брата, раздались выстрелы. Я пригнулся, спрятался за машину, присел на корточки, так, согнувшись, и добрался до своей машины. Сразу поехали, отъехали метров пятьсот, остановились, осмотрели повреждения на машине брата. Я увидел, что автомашина Мицубиси, следовавшая за машиной со спецсигналами, тоже остановилась. За ней, у колеса, был человек, минут десять он не подавал признаков жизни. Я пошел было к нему на помощь, но он зашевелился, и я вернулся к своей машине. В течение получаса подъехал экипаж ДПС, потом прилетел вертолет. Нас допросили, и часов в пять вечера отпустили».
Прокурор: «Что Вы ощутили?»
Вл. Вербицкий: «Звук, взрывная волна, я ее почувствовал».
Прокурор: «А машина?»
Вл. Вербицкий: «С машиной ничего не случилось».
Прокурор: «У Вас лично были повреждения?»
Вл. Вербицкий: «Шок, наверное, нервных клеток поубавилось, а физических повреждений – нет, никаких».
Прокурор: «Какие повреждения были у машины Вашего брата?»
Вл. Вербицкий: «Выбито боковое треугольное стекло, заднее стекло. Переднее стекло треснуло, ручки дверные поотлетали, машину как бы раздуло».
Прокурор: «Кортеж из скольких машин состоял?»
Вл. Вербицкий: «Из двух – БМВ и Мицубиси».
Прокурор: «Вы эти машины на каком расстоянии наблюдали?»
Вл. Вербицкий: «В зеркало заднего вида – через машину брата, которая была между нами».
Прокурор: «В момент взрыва БМВ была на своей полосе движения?»
Вл. Вербицкий: «Нет, она начала совершать маневр, стала обгонять машину брата».
Прокурор: «После подрыва БМВ куда делась?»
Вл. Вербицкий: «После взрыва в первый момент мы двигались по инерции в три машины, а когда я и брат остановились, эта БМВ с большой скоростью ушла вперед».
Заметно было, что все сказанное Владимиром Вербицким весьма расстроило прокурора, да и понятно почему, в который уже раз не подтверждался обстрел БМВ Чубайса. Раздался взрыв, их машины, как утверждает свидетель, проехали по инерции чуть вперед, остановились, а машина Чубайса БМВ на большой скорости промчалась мимо, Вербицкий вышел из своей машины, подошел к машине брата и вот только тогда, когда машины Чубайса и след простыл, только тогда раздались выстрелы. Было от чего расстраиваться прокурору и задать следующий очень неожиданный вопрос: «У Вас не появилось ощущения, что подрыв был направлен против Вас или против Вашего брата?»
На что Владимир Вербицкий очень серьезно отвечал: «Меня и брата не за что таким образом подрывать».
Прокурор ловко сменил тему: «Вы подходили к месту взрыва? Опишите его».
Вл. Вербицкий: «Ну, это воронка метра четыре в диаметре».
Прокурор: «Глубину не припомните?»
Вл. Вербицкий: «Полметра, не больше».
Прокурор: «Не припомните, линии электропередач или подстанции там были?»
Вл. Вербицкий: «Я обратил внимание, что столб был повален. Деревянный столб с двумя-четырьмя проводами».
Прокурор: «А что собой представлял участок шоссе? Там были разбросаны посторонние предметы?»
Вл. Вербицкий: «Посторонних предметов там не было».
Адвокат Чубайса Сысоев потребовал от очевидца уточнений: «Опишите взрыв».
Вл. Вербицкий: «Разброс грунта шел вверх и вправо. Разлет земли вправо – к лесу».
Сысоев: «Это был настоящий взрыв или имитация?»
Вл. Вербицкий: «Взрыв был мощный, но основная часть этого взрыва пошла все-таки в лес. Я не думаю, что этот взрыв можно было использовать против машин на дороге. Полагаясь на свой военный опыт, я бы так не сделал».
Услышав оценку свидетеля о взрыве, мощном, подлинном, но не опасном для машин, сторона обвинения потеряла к нему всякий интерес, зато откровения Вербицкого вызвали живой интерес защиты.