Энергия

Цезий вошел в комнату, где вся команда в непринужденной обстановке обсуждала рабочие дела.

– Здравствуйте, – произнес он, окидывая взглядом собравшихся коллег.

– Здравствуй, привет, – послышалось со всех сторон.

– Присоединяйся, – сказал профессор Минин, поднимая глаза на вошедшего. Несмотря на свои семьдесят два года, он оставался крепким стариком с густой седой шевелюрой. Его вклад в науку было трудно переоценить, и каждое его слово имело вес. – Мы здесь обсуждаем последний эксперимент.

Ученые начали оживленно дискутировать. Цезий внимательно слушал, лишь изредка высказывая свои соображения. Внезапно он ощутил необычные эманации, исходящие от коллег. Это было странное чувство, которое он не мог объяснить.

Профессор Минин, глава группы, излучал доброжелательную энергию. Такая же теплота исходила от его заместителя, профессора Келена – подтянутого мужчины, совсем не выглядевшего на свои пятьдесят лет. Именно Келен когда-то пригласил Цезия в эту группу.

Доктор Кей, молодая двадцативосьмилетняя женщина, всегда веселая и обворожительная, тоже излучала позитив. Она с самого начала взяла под опеку молодого гения, заботясь о нем и помогая в научных начинаниях.

Однако от чопорного профессора Мэйсона, которому было сорок шесть лет, и старшего научного сотрудника Диба, тридцати трех лет, исходил поток негативной энергии. Это смутило молодого ученого. "Странно", – подумал Цезий, осознавая, что каким-то необъяснимым образом чувствует эмоции и настроение каждого члена команды.

– Ну, ладно, – подвел итог дискуссии профессор Минин, – а теперь по местам.

Все покинули комнату и направились на свои рабочие места. Цезий шел первым и уже скрылся за поворотом.

– Очень талантливый мальчик, – сказал профессор Келен, обращаясь к профессору Мэйсону. – Я в его годы еще на четвертом курсе института учился, и, признаться, некоторые предметы вызывали затруднения.

– Да, никто из нас не может похвастаться такими достижениями в двадцать один год, – вмешалась в разговор доктор Кей, улыбаясь своим коллегам. Ее слова имели два смысла. С одной стороны, ей всегда было приятно защищать Цезия, а с другой – она напоминала о своих собственных успехах. Ведь ей скоро должны были присвоить звание профессора, чего к ее годам не достиг никто из группы, кроме профессора Минина. К тому же, свой диплом университета она получила в двадцать.

Профессор Мэйсон, однако, не разделял всеобщего энтузиазма.

– Несомненно, из него выйдет неплохой ученый, но пока у него нет "шестого" чувства, – возразил он. – Нет опыта, который достигается методом проб и ошибок. И я на вашем месте не слишком бы прислушивался к его мнению.

– Почему бы не прислушаться к умным идеям? – парировал Келен. – Наука, коллега, признает лишь факты, а идеи Цезия, как вы заметили, приводят нас к хорошим результатам.

– Возможно, возможно, – пробормотал профессор Мэйсон, поворачивая к своему рабочему месту. – Посмотрим, что будет дальше.

Когда Келен и Кей остались вдвоем, молодая женщина высказала мнение:

– Кажется, профессор Мэйсон не расположен к Цезию.

– Профессор Мэйсон хороший человек и умнейший ученый, – ответил Келен. – У него большой опыт работы с молодежью, и его можно понять. Цезий молод, и недоверие к нему со стороны профессора, думаю, связано с беспокойством о судьбе наших исследований.

– Может быть, но ведь надо делать скидку на его возраст, – настаивала Кей. – Ему ведь трудно в нашем коллективе.

– Никаких скидок делать не надо, – твердо сказал Келен. – Как я уже сказал профессору Мэйсону: "Наука признает лишь факты". Я, как и вы, очень ценю вклад Цезия в наши исследования и хорошо отношусь к нему как к человеку, но считаю, что скидки в работе недопустимы. Впрочем, пока не было повода усомниться в его компетентности, и надеюсь, никогда не будет.

Доктор Кей удивленно, даже с недоумением посмотрела на профессора Келена. Она ожидала от него только похвальных слов в адрес Цезия и вдруг услышала такой холодный ответ. Ее брови невольно приподнялись, выражая замешательство.

Заметив ее реакцию, профессор Келен мягко улыбнулся:

– Ну, право, не надо так удивляться. Я не меньше вашего люблю этого мальчика. Не забывайте, именно я заметил его еще в институте. Я даже чувствую долю ответственности за результаты его идей. – Он сделал паузу, словно собираясь с мыслями. – Все будет хорошо. Ведь мы будем ему помогать, не так ли?

– Да, конечно, – смущенно ответила доктор Кей, чувствуя, как краска приливает к ее щекам.

Когда Келен удалился, Кей погрузилась в размышления: "Видимо, придется не на шутку защищать этого парня. Чего доброго, они его съедят, вся эта великая профессура. Надо предупредить Цезия, а то он еще такой наивный. В человеческих отношениях он, наверное, мало что понимает. Одними знаниями здесь не обойтись".

Тем временем, профессор Келен, направляясь к своему рабочему месту, тоже был погружен в мысли: "Доктор Кей еще молода, к тому же она женщина. Чувства, которые она испытывает к Цезию, больше похожи на материнские. Хорошо, если так, хотя, может, я и ошибаюсь. Молодость… она непредсказуема. Да… как бы чего не вышло, а может, наоборот, вышло…" Его мысли были сумбурны и противоречивы, отражая неоднозначность человеческих отношений в коллективе.

Цезий зашел в кабинет и сразу же погрузился в работу. Он внес незначительные изменения в компьютер, контролирующий ход опыта, и уставился на экран, где замелькали цифры и графики. Его острый ум быстро анализировал данные, лишь изредка сверяясь с компьютерными расчетами.

Час пролетел незаметно. Молодой ученый напряженно вглядывался в показатели, но ожидаемого скачка снимаемой энергии не происходило. Беспокойство начало закрадываться в его мысли: "Ну, должен же быть результат".

Цезий еще раз пересмотрел программу, внес небольшие корректировки, хотя в глубине души понимал, что изначальный вариант был оптимальным. "Почему нет увеличения?" – этот вопрос пульсировал в его голове. Он никогда раньше не ошибался в работе, всегда мог предугадать ход эксперимента. Сердце колотилось вдвое быстрее от нарастающего напряжения.

За опытом наблюдали все члены группы. Каждый сидел на своем месте, пристально вглядываясь в виртуальные экраны. Отсутствие результата заставило всех отложить свои дела и следить за ходом эксперимента, инициатором которого был этот недавний выпускник университета. У каждого возникли свои эмоции на происходящее.

Старший научный сотрудник Диб, глядя на экран, испытывал чувство радости, граничащее со злорадством. "Ну что, выскочка, обломался? Наконец-то. Хоть бы опыт провалился, тогда, быть может, заметят меня. Ведь мои идеи тоже имеют перспективу", – думал он, не в силах скрыть довольную ухмылку.

Руководитель группы, профессор Минин, лично проверил программу компьютера и, не найдя в ней никаких ошибок, продолжил наблюдение. Неудача опыта не вызвала в нем бурной реакции. За свою долгую карьеру он повидал многое и уже привык к тому, что не все в этом мире поддается объяснению и контролю. "Судьба, или рок, кому как больше нравится", – философски размышлял он, продолжая внимательно следить за ходом эксперимента.

Напряжение в лаборатории нарастало с каждой минутой. Каждый из присутствующих был погружен в свои мысли, создавая невидимую, но ощутимую атмосферу противоречивых эмоций.

Профессор Келен пребывал в состоянии глубокого недоумения. Он, как и Цезий, был уверен в успехе эксперимента, и теперь не мог объяснить происходящее. "Она не может не увеличиться, это противоречит законам, чертовщина какая-то", – лихорадочно думал он.

Первым порывом было пойти к Цезию, обсудить ситуацию, но внезапно он осознал всю нелепость такого поступка. "Я, именитый профессор, бегу к молодому, неопытному мальчику только из-за того, что у того что-то не выходит. Это, по меньшей мере, смешно", – одернул он себя. "А если вспомнить, как я час назад расхваливал его гениальность коллегам… Да я поставлю под сомнение свой авторитет!"

Келена разрывало на части. С одной стороны, ему хотелось помочь Цезию, быть рядом, участвовать в эксперименте. С другой – страх показаться смешным, поставить себя в неловкое положение удерживал его на месте. Внутренний конфликт был настолько силен, что у профессора разболелось сердце, и ему пришлось принять лекарство.

Тем временем, у профессора Мэйсона на душе заметно полегчало. "Теперь все идет так, как и должно", – удовлетворенно думал он. "Не зря я не доверял этому юнцу. Молод, зелен, ему не место среди нас".

Мэйсон уже строил планы на будущее: "Это только первая неудача, дальше последуют другие. Практика и еще раз практика, зубрежкой и отметками науку не покорить. Еще несколько провалов и надо отстранять его от работы. Перевести в другую лабораторию, там, где полегче. Преобразование энергии слишком сложно для таких, как он".

Эксперимент Цезия стал лакмусовой бумажкой, проявившей истинное отношение каждого члена команды к молодому гению. И пока на экранах продолжали бежать цифры, в воздухе витало ощущение, что этот день может стать поворотным в судьбе не только Цезия, но и всей исследовательской группы.

Доктора Кей в те минуты совсем не интересовал научный результат опыта. Если бы эксперимент проводил не Цезий, она, вероятно, даже не взглянула бы на экран – своих дел было по горло. За Цезия же она болела всем сердцем. Оно то сжималось, то бешено колотилось. Ее собственные неудачи никогда не вызывали в ней таких эмоций. В правильности проведения опыта она не сомневалась, хотя сама ни разу не заглянула в программу. Она была уверена в Цезии и его действиях.

Уже второй час Цезий не отрывал глаз от экрана. Напряжение его тела достигло такой степени, что вены вздулись на руках, а лицо горело. Перед ним были только цифры, весь остальной мир перестал существовать.

Доктора Кей охватил гнев. Она швырнула в стену статуэтку, подаренную ей на какой-то праздник, и та разлетелась брызгами стекла по комнате. Затем гнев сменился обидной досадой, и на ее лице появились слезы. Женщина прошла в ванную, умылась, немного успокоилась и вернулась наблюдать за экспериментом. Чувства продолжали душить ее, но она держалась, сжав кулаки.

Старший научный сотрудник Диб и профессор Мэйсон, уже уверенные в провале исследования, занялись своими делами. Профессор Келен так распереживался за неудачу Цезия, что вышел на улицу, чтобы успокоиться на свежем воздухе в тени деревьев. Профессор Минин по-прежнему внимательно следил за постоянными отчетами, не сходя с места. За его жизнь случались разные чудеса, и бросать незаконченным эксперимент было не в его правилах.

Шел четвертый час с момента начала опыта, когда снимаемая энергия стала как бы пульсировать. Даже профессор Минин в этот момент напрягся, подавшись ближе к экрану. У доктора Кей перехватило дыхание, пальцы, сжатые в кулаки, посинели от напряжения. И вдруг линия, показывающая снятие энергии, взметнулась вверх и ровно потекла по экрану, демонстрируя максимальный результат, которого так ожидали эти люди.

Волна радости захлестнула Цезия и доктора Кей. Пульс учащенно забился, постепенно приходя в норму. Дыхание медленно выравнивалось. Доктор Кей, почувствовав внезапную слабость, без сил рухнула в кресло Она сидела неподвижно, пытаясь осознать произошедшее.

Цезий, сумев собраться с мыслями, сначала опустился на стул. Однако через мгновение он вскочил и быстрым шагом направился в ванную. Там он засунул голову под струю холодной воды. Ледяные капли, стекающие по лицу и шее, принесли долгожданное облегчение и восстановили чувство реальности.

Несколько минут спустя профессор Минин с радостным видом зашел в кабинет Цезия. Молодой ученый уже сидел за столом, составляя предварительный отчет.

– Поздравляю, молодой человек, – произнес профессор.

– Спасибо, – ответил Цезий.