Сталин против рептилоидов

– Дама! Кофе! – Пренебрежительно фыркнул Свирид.– Буржуи.

И старенький «Форд» поехал, благоухая бензином. Было лето, и на улицах царило свежее, ещё не задушенное жарой утро. Москва уже просыпалась, из коммунальных муравейников высыпали деловитые москвичи, покупали свежую прессу, толкались в трамваях. А извозчики подхватывали ответственных работников из тех, что могли себе позволить лихача. Ракель Самуиловна была грустна, она не хотела уезжать из Москвы и если честно не понимала, зачем это нужно. Ни страха, ни раскаяния красавица не чувствовала, только досада на глупую ящерицу, которая хотела ей поужинать и получила по заслугам. И ещё она чествовала усталость. Откуда взялась эта ночная уродина, со своим мерзким шофёром, товарищ Незабудка не думала, но она была уверена, что принесла пользу, ликвидировав её как последнюю контру. Может быть это спасёт пару женских жизней. Теперь товарищ Незабудка, сидела на заднем диване «Форда» и разглядывала своих телохранителей. Они были забавны, один выделялся своим пижонским видом, любовью к иностранным словечкам и юношеским выпендрёжем, а второй своей инквизиторской серьёзностью, желанием всех судить и кучами веснушек на щеках. Красавица улыбнулась, и как раз тогда, когда товарищ Буханкин повернулся к ней:

– У вас красивая улыбка, товарищ Катя, – чуть прищурившись, сказал Арнольд тоном опытного обольстителя, – it's beautiful.

Ещё бы немного и он подмигнул бы.

Это выглядело так, как будто мальчик гимназист пытается флиртовать с видавшей виды дамой, это было так трогательно, но и смешно одновременно, красавица засмеялась.

Арнольд сразу нахмурился, скис и отвернулся, Ракель Самуиловна почувствовала, что была чуть бестактна и сама продолжила общение:

– Товарищи, а ваш руководитель обещал мне патроны для моего оружия. А то я совсем безоружна.

Товарищ Арнольд сказал, невесело, что патроны будут, но для этого нужно заехать в управление на Лубянку.

А товарищ Свирид, не бросая руля, полез во внутренний карман кожанки и достал оттуда новенький «наган», протянул его назад, не оборачиваясь, и когда Ракель Самуиловна готова была уже взять оружие, он не отдал, а спрятал его обратно. Перехватив руки на руле, он полез в левый карман галифе и достал из него ещё один «наган» уже не такой новый, потёртый. Пояснив:

– У этого ствол раздолбанный, но на десяти шагах бьёт как надо, большего вам не надо. Зато спуск у него мягкий, как раз для ваших пальцев.

Он передал револьвер Арнольду, а тот уже передал его товарищу Незабудке с вопросом:

– Знакомы с такой системой?

– Не волнуйтесь, – сказала Ракель Самуиловна и добавила ласково,– мальчики. Знакома.

– Perfectly.– Сказал Арнольд.

– Мальчики!– Фыркнул Свирид дерзко, не поворачивая головы.– Вон вроде ваша булочная, она?

– Да, она, приехали, остановите тут.– Сказала Ракель Самуиловна, пряча револьвер в сумочку.

Товарищ Буханкин вышел из авто и открыл ей дверь, подал руку, как положено, а Свирид заглушил мотор. Он поудобней развалился в кресле и приготовился ждать, но Ракель Самуиловна сказала:

– А вы, товарищ не идёте с нами?

– Я по нэпманским заведениям не хожу.– С гордостью отвечал Тыжных.– Из принципиальных соображений.

Он врал, вернее не то чтобы врал, но «принципиальные соображения» были не единственной причиной отказа ходить в нэпманские заведения. Ещё одной причиной было то, что довольствие сотрудников ОГПУ не позволяло им туда ходить. Да и вообще, хоть куда-нибудь ходить. Это было тяжёлое время, даже для сотрудников спецслужб. Поэтому в те времена там служили исключительно идейные люди.

– Там вкусные булки и кофе со сливками.– Уговаривала его красавица.

– Со сливками, – презрительно говорил Свирид, – я могу и без сливок обойтись. Эка невидаль, сливки. Простой перловой каши с луком и на постном масле, в любой столовке «ТрудПита» съесть, и чай покушать с оладьями.

Говорил он всё это грубо, и с вызовом, но Ракель Самуиловна не ушла, а всё ещё заглядывала в окно автомобиля:

– А может быть, вы боитесь?– С насмешкой спросила она.

– Чего? – Ерепенился Свирид и ухмылялся. – Кого боюсь, вас что ли? Или может нэпманов ваших?

– Не нэпманов и не меня, – холодно говорила красавица,– вы боитесь тех, кто может на меня напасть, думаете, если что случится, в машине отсидитесь. Ну, говорите, вы боитесь? Не стесняйтесь, в этом нет ничего зазорного.

Товарищ оперуполномоченный КРО Свирид Тыжных подобного оскорбления отродясь не слыхал. Везде и всюду, вероятно по молодости и глупости, он шёл всегда первым и считался отъявленным храбрецом, даже в своём разведэскадроне, в котором по определению трусов быть не могло. И теперь пережить такое ему было нелегко, он покраснел всем лицом, засопел как бык и с ненавистью посмотрел на товарища Незабудку.

– It’s impossible, Madame. – Попытался смягчить ситуацию Арнольд Буханкин.– Мой коллега, Свирид Тыжных, самый смелый человек из всех кого я знаю.

– Да, неужели?– Не поверила красавица.– Будь он таким, он охранял бы меня, ведь вы вроде как мои телохранители, а он вместо моего тела собирается охранять это дряблое авто. Ну что ж, так тому и быть, пойдёмте, товарищ Арнольд, не будем мешать, товарищу Свириду выполнять его обязанности.

Она взяла Буханкина под руку и повела его в булочную. А Тыжных уже не мог усидеть в автомобиле, он вылетел из него пулей, зло хлопнул дверью, и пошёл вслед за ними, разминая шею и плечи, словно перед дракой.

Глава 5

В тихом Московском месте, на улице Мясницкой, где редко бывают суетливые горожане, кроме тех, кто живёт в этих местах, есть дом-усадьба Барышникова, но усадьбой он был раньше. Теперь там не буржуй какой-то проживал, он сбежал, прихватив столовое серебро и фамильные портреты. А теперь размещалось в том доме нормальная советская организация, с простым советским названием, которое мог прочесть любой прошедший курсы «Лик.Беза». На вывеске, на охраняемых воротах значилось: «Бюро Уч. и Контр. при ГЭУ ВСНХ РСФСР».