Инквизитор. Божьим промыслом. Стремена и шпоры

– Да уж твои-то чулки не пропустят, – заверил его барон.

– Ну и к хренам тогда этот дворец, – весело говорит Ламме и начинает расстёгивать дублет. – Ноги моей там не будет.

– Очень мудрое решение, – со вздохом произносит генерал и наклоняется от стула вправо. А там, на полу, давно, ещё с его прихода, лежит крепкий холщовый мешок. Он берёт его, не без труда поднимает и кладёт на стол.

– Та-ак, – тянет Фриц Ламме, глядит на мешок и садится напротив барона. Он улыбается нехорошей улыбкой. – Думается мне, экселенц, вы всё-таки решились на моё дело.

– Сам бы я, может, и не решился бы, не поспособствуй к этому горожане, – отвечает барон. – В общем, выхода у меня другого нет. Вот только дело мы сделаем не по-твоему, то уж слишком грубо будет, издали видно, что шито оно белыми нитями, а сделаем его по-моему. Иначе нас сразу раскусят, тут тоже не дураки живут. Народец здешний – купечество, негодяи хитрые и расчётливые. Их просто так не проведёшь.

– Ну и как же мы его начнём? – спрашивает Фриц Ламме.

Барон немного подумал, а потом и говорит:

– Ты – Фриц Ламме, разбогатевший купчишка из Фринланда, приехал сюда в поисках торговых связей и товарищей.

– Ну так я всем так и говорю, – соглашается Ламме.

– Кстати, – вспоминает Волков, – а как ты местному люду представляешься? Надеюсь, не Фрицем Ламме?

– Нет, конечно, – отвечает Сыч, – я-то стараюсь не сильно имя своё рассказывать, но когда нужно с кем-то посидеть, поговорить, связями обзавестись, как вы и приказывали, экселенц, уж тогда и называюсь.

– А как называешься? – уточняет господин.

– Фердинандом, – отвечает ему помощник.

– Фердинандом? – переспрашивает Волков, а сам хмурится, как будто не понимает чего-то или не расслышал сказанного.

– Ага, – Фриц Ламме улыбается. Ему явно нравится его выдуманное имя. – Фердинанд Константин.

Но барон осаживает его резко:

– Дурак ты, Фердинанд Константин. Отчего ты себя ещё Карлом Оттоном не окрестил?

– Ну уж это…, – отвечает Фриц Ламме и разводит руками: это уж чересчур.

Волков закрывает глаза, начинает тереть их рукой и приговаривать:

– Ох и дурак, ох и дурак, – наконец он смотрит на своего помощника и спрашивает: – Ты хоть в зеркало на себя смотришь иногда?

– Смотрю, а что? – в ответ спрашивает Ламме.

– Чаще смотри! – злится Волков. – Чтобы понимать, где ты, а где Фердинанд Константин.

– А чего? – удивляется Сыч. – Чего?

– Ты мог быть Ёганом Лемке или Гансом Шлиманом, или, к примеру, Дитрихом Фишером, или кем угодно… Ну а какой из тебя Фердинанд Константин? – и тут генерал неожиданно вспоминает и с некоторой долей тревоги спрашивает: – А фамилию какую ты себе выбрал, Фердинанд Константин? Уж не Габенберг, надеюсь?

– Зальцер, – нехотя бурчит Фриц Ламме.

– Зальцер, – генерал вздыхает облегчённо. – Слава Богу, что не Левенбах или не цу Коппенхаузен.

– Ну, так получилось, – тоже вздыхает Сыч. Он, кажется, и сам теперь понимает, что это имечко ему не очень-то подходит. А уж для будущего дела и тем более. И оба они осознают, что теперь уже ничего не исправить. Придётся ему и дальше быть Фердинандом Константином Зальцером.

– Как? – не понимает Волков. – Фриц, я же тебя за умного полагал. Как у тебя «так получилось?».

– Ну, я когда к хозяйке пришёл, комнату снимать… А она вдова… И ничего себе такая. Ну вот…

– Что?

– Она спросила: как вас величать? Я и сказал. Ну а что делать было? Не настоящее же говорить? А чего оно вам… То есть, чего это имя вам так не пришлось? – не понимает Фриц Ламме.

– А то, болван, что это имя твоё будут горланить глашатаи у всех больших церквей и рынков, и вообще по всему городу.

– Это ещё зачем? – искренне удивился Сыч. Он-то думал, что дело у него будет, может, и кровавое, но тихое и тайное.

– Потому что ты, Фердинанд Константин Зальцер из Фринланда, устраиваешь в фехтшуле «Непорочной девы» турнир мечников и других бойцов.

– Турнир? Я? – Сыч, кажется, даже немного испугался.

– Ты, Фердинанд Константин, ты, – твёрдо произнёс генерал и подтолкнул к нему поближе тяжеленный мешок с серебром. – Тут шесть сотен для тебя на проведение турнира.

– Турнир? – Фриц Ламме всё еще не верил, что это происходит с ним. – Какой ещё турнир?

– Обычный турнир, – уже чуть успокоившись, говорил Волков. – Ты, что, никогда не бывал на турнирах?

– Да пропади они пропадом, – сразу ответил Сыч, – прыгают, бьются, дурни, а всё чтобы бабам понравиться. Машут там своими железяками, пыжатся…, – он весело трясёт головой и ухмыляется. – Аж смешно, ей Богу!

– И что же, ты никогда не хотел владеть мечом? – удивился барон.

– Эх, экселенц, – ухмыляется многомудрый Фриц Ламме, – мечи – это для вас, для благородных, а с меня кистенька да ножичка хватит, да удавочки, лишь бы ночка была потемнее, да улочка потише. А уж если ночью меня такой вот господинчик с мечом встретит, то и выхватить его не успеет. В этом вы уж не сомневайтесь. А белым днём так я к такому храбрецу и близко не подойду, авось не дурак.

Глава 10

Тут Волков и не нашёлся, что ему и ответить, он-то, зная Сыча давно, как раз не сомневался, что случись такая встреча – и живым выйдет из схватки именно этот крепкий и ловкий, хоть неказистый на вид человек, а вовсе не боец, обученный бою честным оружием.

Тем не менее барон продолжил:

– В общем, устроишь турнир.

– Устроить-то устрою, раз надобно, но ведь у меня могут и спросить, на кой чёрт я это затеваю, – резонно заметил Ламме.

– Так все делают. И гильдии оплачивают турниры, и отдельные купцы, чтобы поднять свой авторитет в городе, чтобы показать себя достойным, небедным партнёром в будущих сделках. Оплата городского пира или турниров – лучший способ для приезжего купчишки показать себя, – объяснял ему Волков, удивляясь, что Ламме этого не знает.

– Так про то я слыхал, то мне понятно, – говорит Сыч, чуть сомневаясь. – Но ведь дело сие денег стоит больших. Выгорит ли то, что вы замышляете?

Волков секунду молчит; в его голове план уже сложился, и он думает, как бы довести его до Сыча. Наконец он начинает:

– Большие гильдии, банки или богатые коммуны содержат на свои средства чемпионов, первых бойцов в фехтовальных школах, а иной раз и целые школы. Это, во-первых, престиж, а во-вторых, всякий купчишка или меняла желает, чтобы при нём были умелые головорезы. Нобили городские, они всегда приходят посмотреть на своих чемпионов, когда те выступают в поединках. На таких турнирах приезжие купцы знакомятся с местными, это ещё и знак, что приезжий – человек не нищий. И твоя задача – устроить такой турнир, и главное…, – тут барон снова задумался.