Рейд. Оазисы. Книга 4. Камень

– Всё, пришли, – он затащил её на самый верх самого высокого плоского камня и только там остановился.

– И что, тебе кажется, что это романтично? Ты приволок меня сюда для секса? – она оглядывается по сторонам.

– В каком-то смысле, – с усмешкой говорит он.

– Что? Тут? Что значит – в каком-то смысле? – она явно не понимает их визита сюда.

– Смотри, – он указывает на солнце, что садится за рекой.

– Очень, ну очень красиво, – говорит Наталья, но сказано это с заметным сарказмом.

– Солнце на востоке. Теперь погляди на юг, вон дома, это начинается район Чертёж. Видишь?

– Вижу; и это должно меня заинтересовать? – всё-таки его сообщение о том, что у него через день будет совещание, испортило её настроение радикально. Он знает свою женщину. Этот её сарказм теперь надолго.

– А если смотреть отсюда на восток, – продолжает Горохов, – то будет видно Кокорино.

– Всю жизнь мечтала взглянуть на это Кокорино с высоты и в лучах удивительного заката.

– Запоминай это место. Запоминай эти камни; ветер сместит барханы, и всё изменится, а камни так и будут стоять, как стояли. Запомни их, – говорит он со всей серьёзностью.

– Андрей, зачем это всё? – Наталья почувствовала, что он не шутит, и спрашивает без тени сарказма: – Что ты хочешь?

– Ты запомнила эти камни? – вместо ответа спрашивает Горохов.

– Ну да… Да, запомнила, – она ещё раз оглядывается.

– Вот и прекрасно; также запомни, что прямо у тебя под ногами, сантиметрах в семидесяти, под глиной и песком в расщелине спрятаны два килограмма олова, пять килограммов чистой меди в монетах и два килограммовых слитка золота. Поэтому ещё раз тебе говорю: осмотрись и всё как следует запомни.

Признаться, он надеялся, что она после таких новостей в своей слегка циничной манере скажет почти невозмутимо: «О, да мы богачи!». Но вместо этого женщина повернулась к нему и произнесла очень серьёзно:

– Так, Андрюша, будь добр, объясни, что всё это значит?

– А что всё это может значить, по-твоему? – он прекрасно понял её вопрос, но так как у него не было на него ответа, ничего путного сказать не мог.

– Андрей, – всё так же серьёзно продолжала Наташа. – Вопрос с командировкой уже решён? Всё это… этот поход в дорогой ресторан… это у нас что-то типа прощального вечера?

– Ну, в принципе…, – невесело отвечал уполномоченный. – Наверное. Просто я не знал, как тебе по-другому сказать.

– А когда ты мне предложил купить новую квартиру, ты уже знал об этой своей новой командировке?

– Нет, тогда я ничего ещё не знал, думал, вместе покупать будем, – отвечал Горохов. – Мне о командировке только сегодня сообщили.

– А то, что ты пришёл весь в грязи? – у неё был странный способ мышления. – Это как-то связано с сегодняшним решением?

– Да нет, – он даже засмеялся, но вышло всё равно невесело. – При чём здесь это? Там… меня просто обдал грязью какой-то урод.

– Ну а теперь объясни эти свои сокровища, – настаивала она.

– А что тут объяснять?.. Кое-что прилипало к рукам в степи, ничего особо криминального, но об этом компании знать было не нужно. Вот за долгие годы и набралось. Кстати, то, что на счетах у меня, то есть всё официальное, я тоже на тебя в завещании записал.

– Ты едешь куда-то в очень опасное место? – она крепко взяла его за руку и попыталась снизу вверх заглянуть в глаза.

– Нет, – отвечал уполномоченный, выкручивая всю свою убедительность на максимум.

– Врёшь! – она всё не отводила глаз. – Погляди на меня, пожалуйста.

– Нет! Наоборот, вот два предыдущих раза ездил в настоящее пекло, очень далеко на юг, даргов была куча, температуры дикие, тогда мне за пару недель, если помнишь, предлагали три сотни. А сейчас нет, предлагают намного меньше.

– Но почему тогда раньше ты мне не рассказывал про этот свой тайник? А теперь, когда командировка не опасная, рассказываешь?

– Ну, наверно, потому…, – он обнял её, – потому что больше мне некому рассказать о моих сокровищах, у меня же, кроме тебя, никого особо и нет, – он прижал её ещё крепче, – и, наверно, потому, что раньше ты не была беременной.

И тогда Наталья, уткнувшись ему в грудь, спросила:

– А если у тебя больше никого, кроме меня, нет, да ещё я и беременная… Ты мог бы никуда не уезжать?

Уполномоченный лишь вздохнул в ответ. Он и сам с удовольствием остался бы тут.

Глава 9

Начфин комиссар Гарифуллин положил перед ним бланк-наряд и произнёс, как всегда чуть высокопарно, слова, которые Андрей Николаевич слышал не один раз:

– Товарищ старший уполномоченный, распишитесь в нижней графе, расшифруйте фамилию, поставьте число.

– Есть, товарищ комиссар, – подыграл ему Горохов и уже хотел было поставить подпись, но остановился и с удивлением взглянул на начфина. И было чему удивиться, до этого за Гарифуллиным такого не водилось. – Товарищ комиссар, а сумму-то вы не указали.

Но начфин не кинулся хватать бланк с криком: где? Как так? Он поглядел на уполномоченного взглядом полной невозмутимости и произнёс:

– Председатель Трибунала просил сумму не выставлять; вы, товарищ Горохов, можете вставить сюда любую нужную вам цифру.

– Любую? – обрадовался уполномоченный. Такое в его практике было впервые.

– Любую, но в разумных, разумеется, пределах, – подтвердил начфин, и добавил: – В общем, товарищ старший уполномоченный, будьте благоразумны, имейте в виду, за все потраченные деньги вам придётся отчитываться. Так что держите себя в руках.

– Обязательно буду придерживать, – почти серьёзно отвечал ему Андрей Николаевич, расписываясь за финансовый документ.

Когда он вышел от Гарифуллина, настроение у него заметно улучшилось, и дело было не только в деньгах. Этот бланк с непроставленной в нем суммой наглядно демонстрировал ему, что руководство «конторы» полностью на его стороне.

«Бери, Горохов, всё, что хочешь, и уезжай отсюда».

И, получив полный карт-бланш, Андрей Николаевич решил подготовиться к дальнему путешествию на восток как следует. Он первым делом поехал за реку; там, на левом берегу, среди десятков промпредприятий и производств, среди складов и причалов находилась одна неприметная транспортная компания, официально самостоятельная, но по сути являвшаяся транспортным отделом Трибунала.

Этим заведением руководил Василий Андреевич Кузьмичёв; ему уже перевалило за шестьдесят, это было видно по следам проказы на лице – после шестидесяти витамины и профилактические приёмы антибиотиков от проказы уже защищают слабо. Его пальцы были коричневыми от сигарет и машинного масла, он был отличным механиком и иной раз сам брался за ключи, хотя номинально являлся одним из руководителей Оперативного Отдела. И звали его товарищи просто: завгар.

Они без лишних слов пожали друг другу руки, и Андрей Николаевич протянул ему финансовый документ. Думал, такая бумага удивит Кузьмичёва, но тот только кивнул: ну ясно. И спросил:

– А что ты хочешь взять?