Хоррор-антология «Доброе Сердце»

Время до семи тянулось очень долго, словно оно стало резко тормозить и в часу вместо шестидесяти теперь сто минут. Ко всему прочему, у меня болела голова, и ужасно хотелось поспать. Кто-то мне рассказывал, что человек без сна может продержаться не больше четырех дней – я же держался неделю. Может, я не человек?

В шесть, покинув гостиницу, я направился к крематорию с надеждой, что мое самое трудное дело сегодня закончится. Хотя не было гарантии, что звонивший не лгал и что это все не сон. Я терял реальность, терял ту грань, которая отделяет нормальную жизнь от безумия. Со мной был заряженный пистолет, тот самый, которым я себе чуть башку не прострелил, мне казалось, что сегодня он все-таки пригодится.

Возле крематория было пусто, и мне по правде начало казаться, что тот звонок родился в моей фантазии. А что, если я уже умер, прострелил себе голову и мой труп сейчас лежит в номере гостиницы? А все, что сейчас происходит – мой ад? Нет, это невозможно, я просто схожу сума.

– Вы Андрей Безухов? – раздалось за моей спиной, и я обернулся. Ко мне шел мужчина лет сорока, в хорошей спортивной форме; странно, но его внешность мне была знакома.

– Да, а кто Вы?

Мужчина остановился в метре от меня и молча за мной наблюдал, словно пытался что-то понять.

– У Вас бессонница, я прав? – снова спросил он, отчего мне стало не по себе.

– Откуда Вы это знаете?

– Это видно по Вашему лицу, а еще я знаю, что Вы из Москвы. Если сегодня не поспите, то, скорее всего, умрете. Человеку необходим сон.

– Кто Вы, черт побери, такой? И при чем тут вообще Москва? – Не знаю, почему, но этот мужчина начал меня раздражать, и мне хотелось побыстрей закончить разговор, который толком еще даже не начался. Странно, но в голове я слышал странный шум – всему виной бессонница, из-за нее я схожу с ума.

– При чем здесь Москва?!

Мужчина стал смеяться, будто я рассказал ему анекдот. Мне захотелось достать свой пистолет и выстрелить в него.

– В Москве все и дело, – продолжил незнакомец. – Этот город ненавидит москвичей! Для него мы отбросы общества. Скажите, разве красный цвет не преследует вас?

Откуда он знает про красный цвет? Ладно бессонница, о ней он мог узнать от врача, но про цвет я никому не говорил.

– Кто Вы такой, откуда Вы все это знаете?! – я перешел на крик, мое сердце колотилось, как бешеное, а тело покрыли мурашки; черт, мне становилось страшно.

– Потому что я через все это уже проходил. Мое имя Сергей Копоть, – сказал мужчина, и теперь я понял, почему его внешность показалось знакомой: я видел снимки пропавшего следователя – и сейчас он стоял передо мною.

– Я, как и Вы, когда-то приехал сюда из Москвы, – продолжил говорить Сергей, – и, как и Вы, ловил убийцу. Этот город живой – но, думаю, это Вы уже поняли, – и он завидует Москве. Она как-никак столица нашей необъятной родины, а этот город находится в заднице, его даже на карте не всегда можно найти. Поэтому он заставляет всех москвичей мучиться, заставляет не спать по ночам. От бессонницы я практически умер, хотел покончить собой. И, когда я уже приставил к голове пистолет, в мой номер вошла горничная. Испугавшись, я дернул оружие и выстрелил ей в грудь; это была случайность, несчастный случай, так сказать. Когда я увидел ее кровь, то понял, что теперь смогу уснуть – бессонница ушла. И я стал убивать каждый третий день, потому что больше трех дней без сна не выдерживаю. Убивать, чтобы спать, спать, чтобы жить. Конечно, сначала я хотел покинуть это место, но потом понял, что лучше города не найти. Вы это тоже поймете, когда начнете общаться с ним, а Вы начнете, я Вам обещаю. Когда я узнал, что в этот город приехал еще один москвич, то решил Вам помочь. Как-никак мы не чужие друг другу люди.

Господи, мне не верилось своим ушам, так как это все казалось нереальным. Хотя о реальности речь тут и не шла: город по правде был непростым – но я не верил, что убийство может помочь мне уснуть и что причиной бессонницы является Москва.

– А при чем здесь красный цвет, почему он преследует меня? – Всё сильней хотелось выхватить свой пистолет, будто мне кто-то приказывал убить следователя, но я старался держать себя в руках. Ко всему прочему, мне было интересно, что же Копоть ответит.

– А Вы подумайте: какая в Москве главная достопримечательность? Этот город – настоящий шутник, но я его раскусил, мне это удалось.

Мне в голову ничего не лезло, бессонница давала о себе знать, думать было тяжело. Но внезапно я понял, о чем говорил мой коллега, и меня словно накрыло волной. Я вспоминал тот красный замок, который тогда показался таким знакомым, потому что я видел его раньше. Видел у себя в Москве. Это был Кремль, как же я раньше это не понял? А красный цвет… он был пародией на Красную площадь. Красная также означает красивая. Красивая площадь, так ее могли назвать только лицемеры. Господи, мне кажется, я начинаю ненавидеть Москву с ее людьми, которых очень много. Другое дело – этот городок с его четырьмя тысячами, все здесь куда спокойней, чем в быстрой столице.

– Зачем ты вырезаешь сердце у убитых тобою людей? – спросил я, на секунду забыв о своих мыслях, которые теперь не казались мне полностью моими.

– Это самое интересное. Раньше я просто их убивал и был убийцей без названия. Но потом решил добавить некий элемент в убийства, сделать их интересней. И у меня тут же появилось имя «Похититель Сердец» – так они меня зовут. Я стал, можно сказать, Джеком Потрошителем этого города. Но убивать одному скучно, мне нужен напарник, с кем бы я мог поговорить по душам.

Теперь я понял, зачем он мне позвонил. Меня вербовали в ряды убийц, но Андрей Безухов не убийца.

«Ты не убийца, но тебе нужно убить», – услышал я внезапно в своей голове. Голос был прекрасен, и я не мог ему сопротивляться. «Давай, убей его, сделай это ради меня. Он убийца, его нужно убить, а еще он лицемер – вырезать сердца ради славы! А ты же не любишь лицемерие».

Я действительно ненавидел лицемерие. Достав все-таки свой пистолет, я выстрелил своему бывшему коллеге в грудь, и тот упал. Я слышал, как он хрипит и что-то бормочет, Копоть был еще жив, а это нехорошо: людей нельзя заставлять мучиться. Поэтому я подошел к нему и выстрелил в голову. Сергей умер, а мне пришлось стоять в луже крови. Алая жидкость снова напомнила мне о Москве, городе, прогнившем в лицемерии. Теперь мне не хотелось туда возвращаться, все, чего мне сейчас хотелось – это спать, и я знал, что это мне удастся. Убивать каждые три дня, чтобы уснуть – не очень высокая цена за жизнь в столь прекрасном городе. Нет, я не убийца и никогда им не стану. Убийство ради сна не считается убийством. Человек, страдающий бессонницей, это поймет.

Я отправился обратно в номер гостиницы. Мне перестал видеться красный цвет, но я знал, что стоит мне вернуться в Москву, как он снова поглотит мое сознание. Красная площадь не даст мне о нем забыть. Я ошибочно думал, что цвет крови – это цвет этого города. Нет, он принадлежал Москве. Но теперь мои глаза широко раскрыты, и я вижу куда больше, чем когда-либо видел. Теперь все изменится.

– Правда? – спросил я.

– Правда, – ответил голос в голове.

Защитница зверей.

Если человек всю свою сознательную жизнь провел дома, любая, даже самая тихая улица покажется ему полной опасности. Но иногда то, что кажется, и есть реальность, и тут крестись, не крестись – не поможет. Юля всю свою жизнь провела под присмотром родителей, которые уж очень сильно о ней заботились. Девушка никогда не выходила на улицу, а лишь постоянно слушала истории о том, какой же все-таки опасный город Доброе Сердце. Но, когда ее родители были зверски убиты, ей пришлось выйти в мир. Юле нужно было отправиться в морг и опознать тела мамы и папы.

Дорога до места назначения девятнадцатилетней блондинке с длинными волосами давалась нелегко. За каждым углом она слышала шорохи, за каждым поворотом видела опасность. Юля была уверена, за ней наблюдает монстр, тот самый, что убил ее драгоценных родителей. Его узкие зеленые глаза она видела всю дорогу до морга. И, лишь оказавшись на месте, девушка вновь почувствовала себя в безопасности.

Ее большие голубые глаза искали хоть одну живую душу в обители мертвецов, но в морге царила тишина, и живыми здесь даже не пахло. Юле снова стало страшно, она не спеша прохаживалась вдоль тел, которые лежали на металлических столах и были повсюду. Странно, но в морге пахло лавандой, этот запах нравился девушке, но доверия это место все равно не внушало.

Юля уже хотела повернуться и убежать, снова оказаться снаружи под пристальным взглядом зеленоглазого монстра, как вдруг услышала шаги. Сердце девушки начало бешено колотиться, ей показалось, будто трупы, мимо которых она проходила, сейчас лежат иначе. А шаги, что с каждой секундой становились все отчетливей, принадлежат ожившему мертвецу. У себя в голове она уже представила, как покойники встают и идут к ней, как их мерзкие руки рвут ее плоть, своими пальцами выкалывают ей глаза, а затем поедают их. Свое бренное тело она видела сверху, словно из-под объектива видеокамеры, ведь у себя в голове все мы великие режиссеры, этакие Квентины Тарантины и Джеймсоны Кэмероны, и все, что мы представляем, есть не что иное, как самый великий фильм. Но страхи девушки, к счастью, быстро развеялись, а мертвяки ушли из головы, когда из-за угла показался вполне живой на вид молодой человек. У него были темные волосы и выразительные карие глаза. Парень не был красавцем, но Юле он показался достаточно симпатичным – не таким, чтобы выйти замуж, а таким, чтобы долго дружить.

– Ты Юля Соловьева? – спросил парень в белом халате.

– Да, – ответила девушка. – Я пришла опознать… – На секунду повисла пауза, Юля будто забыла слово, которое должна сказать, но память быстро вернулась, и она не без боли произнесла: – Тела, я пришла опознать тела.

– Хорошо, думаю, много времени это не займет и ты сможешь скоро вернуться домой.

– А что, если я не хочу возвращаться домой? Теперь там одиноко, и мне страшно. Страшно находиться одной в этом огромном особняке, в котором я кажусь такой маленькой и беззащитной, – опустив глаза, произнесла Юля.

Такого ответа парень в белом халате точно не ожидал, но он не растерялся.

– Понимаю, не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Меня, кстати, зовут Вячеслав, но зови меня Слава. – После сказанного патологоанатом протянул девушке руку, и та застенчиво пожала ее.

Родители Юли лежали в самом конце морга, и от них шел неприятный запах горелого мяса. Их тела были накрыты белыми простынями, и девушка пока не могла видеть, что с ними все-таки произошло.

– Ты готова? – спросил Слава, его руки уже лежали на простыне, готовясь в любую минуту стянуть ее с металлического стола.

– Нет, – прикрыв нос руками, произнесла девушка. – Я не хочу, не могу видеть их такими.

– Я все понимаю, но тела нужно опознать. Полиция пока не уверена, что погибшие – твои родители. По протоколу на досмотре должен быть полицейский, но наш единственный следователь сейчас занят поисками серийного убийцы, что убивает каждый третий день и которого уже прозвали «Похитителем Сердец». Поэтому я сегодня, можно сказать, за двоих.

– Хорошо, что нет полицейского. Мои родители говорили: «Людям нельзя доверять».

– У тебя, наверное, были умные родители, но кому-то в этом мире все равно нужно верить, иначе человек сойдет с ума. Без веры мы станем скульптурами, бесчувственным мрамором на ветру. И, даже если все врут, даже если все думают только о себе, ты все равно должна кому-нибудь верить, – сказал парень в белом халате, а спустя пару секунд добавил: – Ну что, ты готова?

Юля лишь кивнула, также прикрывая свой нос. И Слава отдернул простыню. Запах горелого мяса ударил с новой силой. Перед девушкой лежал мужчина, кожи на нем не оказалось, она все обгорела, придав его внутренностям темно-красный цвет. Затем Вячеслав также отдернул и вторую простыню, под которой лежала сгоревшая женщина. Юля почувствовал, как рвота подбирается к ее горлу, как она толкается, желая высвободиться, обрести столь желанную свободу. Но девушка выдержала, не позволяя желудку выпустить на пол морга свой сегодняшний обед.